Новый подход Ташкента во взаимоотношениях с соседями открыл большие возможности для взаимовыгодного сотрудничества между Узбекистаном и Кыргызстаном в разных направлениях, в том числе и в тех сферах, где ранее поиск компромисса был затруднен, сказал в интервью аналитической платформе CABAR.asia Чрезвычайный и полномочный посол Республики Узбекистан в Кыргызстане Комил Рашидов.
Подпишитесь на наш канал в Telegram!
CABAR.asia: За последние три года на сколько вырос товарооборот между Кыргызстаном и Узбекистаном?
Комил Рашидов: У нас идёт наращивание взаимной торговли. В 2016-м году она составляла всего лишь 169 млн долларов США, по итогам 2017-го эта цифра составила 259 млн долларов, по итогам января-августа 2018-го у нас взаимный торговый оборот составляет 243 миллиона долларов. В ходе различных встреч, визитов президентов Узбекистана и Кыргызстана, во время выступлений и заявлений была поставлена задача довести ежегодный торговый оборот до 500 млн долларов. У нас есть большие ресурсы и возможности [для достижения этой цели]. Мы готовы предложить для кыргызстанского рынка автомобильную, электротехническую, сельскохозяйственную, текстильную продукции, минеральные удобрения; у нас также производится сельскохозяйственная техника. В 2017-м году между правительствами было подписано соглашение о финансовом сотрудничестве, которое заложило основу для поддержки кыргызского импорта. Правительство Узбекистана выделило 100 миллионов долларов для того, чтобы поддержать кыргызскую экономику и экспорт узбекского производителя. Это – мировая практика, в истории независимого Узбекистана мы подобное еще не практиковали, потому что мы сами были реципиентами. Сейчас мы выступаем в роли бенефициара. Это тоже изменения в экономике и политике Узбекистана. Как работает этот механизм? Узбекская сторона выделила 100 млн долларов для экспорта товаров и услуг из Узбекистана в Кыргызстан. Минимальная сделка составляет 1 млн долларов, то есть это может быть 100 млн и 100 сделок или одна сделка на 100 млн. Есть уполномоченные банки с обеих сторон, которые должны обговаривать все эти условия. Кыргызские предприниматели могут взять [в долг] этот товар себе, деньги лежат в Узбекистане, они считаются плательщиками этих денег. Там существует механизм возврата этих средств – они могут работать, продавать или производить на этой продукции, и, когда придет время, начнут возвращать средства. На сколько миллионов уже заключены сделки? Я не могу привести цифры, надеюсь, что в этом году произойдёт активизация по использованию этих средств. Узбекская сторона, узбекские производители готовы оказать содействие для поддержки экономики Кыргызстана. Взаимная торговля – это улица с двусторонним движением. Мы сейчас закупаем у Кыргызстана электроэнергию. В 2017 году мы подписали контракт на свыше 1 млрд киловатт часов электроэнергии и постепенно мы уже платим, долгов наших энергетиков перед кыргызскими не наблюдается. Мы закупаем строительные материалы, сельхозпродукцию – картофель, уникальные кыргызские груши, сливы тоже находятся на наших рынках. Наш рынок открыт и не создаёт протекцию или же монополию для того, чтобы только одни производители имели свою продукцию на рынке. Любой иностранный производитель, если завозит свою продукцию к нам, то платит таможенную пошлину. По некоторым видам продукции у нас ставки нулевые; что мы сами производим — там уже существуют ставки таможенных пошлин. С 1-го октября 2017 года у нас новые ставки импортных пошлин. К примеру, по картофелю у нас 0%, мясо баранины и говядины — тоже 0%, на какие-то товары пошлина составляет 10%. Для иностранного поставщика новые ставки импортных пошлин не обременительны. Ткани мы производим, поэтому если завозят, то [пошлина] 30% от стоимости, ковры мы тоже производим – пошлина 30%, вагоны мы не производим – 0%, бульдозеры мы не производим — 0%, электротовары мы не производим — 0%. Для аналогичных электротоваров, которые мы производим, есть пошлина. Для бытовой техники, что производится у нас, ставка до 10 процентов. Совместные экономические проекты
По итогам визитов президентов в 2018 году мы реализовали только два проекта. Один – совместное узбекско-кыргызское производство пластиковых окон и дверей в Карасуйском районе Ошской области (1 млн долларов инвестиций). Второе – производство стиральных машин «Artel», тоже на 1 миллион долларов. В обоих производствах у нас работают свыше 150 рабочих.
Сейчас наши стороны ведут переговоры относительно производства сельскохозяйственной техники, автомобильных машин, строительных материалов, но пока консенсусное решение не достигнуто. Но надеюсь, что совместные визиты на экспортные выставки создадут благоприятную площадку для встреч и обсуждений бизнес-проектов между узбекскими и кыргызскими предпринимателями. Говоря о региональных проектах, один проект уже реализован – международный автомобильный коридор Узбекистан-Кыргызстан-Китай. Пилотный проект был запущен в 2017 году. Этот проект создает условия для развития взаимной торговли. Ещё один немаловажный проект, его реализацию мы ожидаем, — это железнодорожный проект Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Узбекистан свою часть уже построил – 123 км железной дороги по Ферганской долине и 19 км через тоннель. Узбекистан имеет четыре железнодорожные стыковки с Кыргызстаном и 4 автомобильных стыковочных пункта. Какому будет отдано предпочтение – зависит от решения трёхсторонней рабочей группы Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Возможно, его формат будет расширятся, потому что есть заинтересованные стороны, которые тоже хотят принимать участие в этом проекте. Какие – давайте подождём, когда будет принято такое решение. Но основные страны – это Китай, Кыргызстан и Узбекистан. Делимитация и демаркация границ
По итогам 2017 года мы имеем юридически оформленную границу между Узбекистаном и Кыргызстаном на 1170 км (протяженность всей границы — около 1378 км). Это свыше 80%, теперь за пределами этого договора остаётся оставшаяся часть. Переговоры рабочих правительственных групп по делимитации и демаркации государственной границы идут очень конструктивно и дружественно. Делимитация 1170 км сделана. Демаркация будет завершена, когда мы полностью завершим делимитацию. Мы не должны торопиться и ждать скорых решений в этом вопросе.
Сейчас между Кыргызстаном и Узбекистаном есть 14 контрольно-пропускных пунктов. Четыре автодорожных и четыре железнодорожных пункта, остальные — пешие. Работают все, но по своему режиму. Наше видение состоит в том, что необходимо увеличить количество КПП между нашими странами — есть такое предложение. Из всех КПП международный статус сейчас только у пункта «Дустлик-Достук». Он имеет комплексный статус и обслуживает как легковые, так и грузовые автомашины, а также самих пассажиров. Это очень накладно как для обслуживающих работников, так и для людей тоже создаёт дискомфорт. Есть очень много примеров, когда можно дифференцировать. Сделать отдельные коридоры и не вмешивать туда, например, легковые или пассажирские автобусы. Для легковых и пассажирских сделать отдельный, но иногда бывает, что там где-то нет ни машины, ни грузовой, ни легковой, а есть только пешие переходы, если тоже оформить соответствующей инфраструктурой, со всеми таможенными и пограничными постами для того, чтобы обе профильные организации имели возможность выполнять свои функции надлежащим образом. Для граждан это тоже создаёт определённые предпосылки, намного уменьшит нарушение пересечения государственной границы. Во время визита в Бишкек Шавкат Мирзиёев говорил, что возможно совместное сотрудничество между двумя странами в гидроэнергетических проектах Кыргызстана. Какую роль видит Узбекистан для себя в этом вопросе? В 2017 году две энергетические компании Узбекистана и Кыргызстана подписали меморандум о сотрудничестве по Камбаратинской ГЭС. Суть этого документа заключается в том, чтобы совместно создать рабочую группу, все вопросы, которые касаются гидротехнических сооружений, строительства, эксплуатации, привлечения технологий, инвестиций, последствия — все это должно изучаться на уровне двух рабочих групп. Вопросы инвестиций будут рассматриваться отдельно. Этот меморандум открывает возможность для того, чтобы гидроэнергетики имели площадку для общения между собой по этому вопросу. В прошлом году был запуск одного из агрегатов Рогунской ГЭС, наша сторона там принимала участие, в этом плане мы готовы сотрудничать. Второе – в 2017 году главы наших государств решили создать совместную водохозяйственную комиссию между Узбекистаном и Кыргызстаном, принять соответствующие документы, чтобы эта комиссия комплексно рассматривала все водные вопросы. Известно, что при строительстве и запуске ГЭС в Кыргызстане и Таджикистане летом происходит накапливание воды и, соответственно, Узбекистан получает меньше поливной воды. В этой ситуации, какое оптимальное для себя решение видит Узбекистан? Сейчас я не могу предсказывать. Суть этого сотрудничества в том, что самое главное — не навредить. Сейчас мы, например, покупаем электроэнергию у Кыргызстана, вносим определенный вклад в экономику. Было время, мы не покупали электроэнергию, энергетические инфраструктуры были отрезаны, сейчас они восстановлены. Более того, они служат для осуществления эффективного сотрудничества, для того, чтобы был некий баланс – берем воду и покупаем электроэнергию. Получается, Узбекистан рассматривает новую формулу компромисса: с одной стороны, чтобы в летнее время Кыргызстан обеспечивал необходимую норму поливной воды, с другой – Узбекистан покупал определенную долю выработанной электроэнергии на кыргызских ГЭС?
Да. У нас принята госпрограмма по модернизации действующих и строительству новых ирригационных сооружений. Мы приняли госпрограмму по модернизации и строительству новых электростанций, приняли решение строить еще АЭС. И принимаем решение по рациональному использованию водных ресурсов: сокращаем хлопковые посевы, увеличиваем сельхозкультуры, которые потребляют мало воды.
Например, мы отдаем предпочтение овощам и фруктам. Больше используются сорта интенсивных садов, капельное орошение. Сейчас мы сокращаем [посевы хлопка], были даже горные районы, где иногда сажали хлопок. Сейчас сделали анализ, изучили. Сейчас мы увеличиваем и каперсы, и солод, и горький перец, фисташковые, ореховые плантации. То есть те сорта сельхозкультур, которые экспортоориентированы. Насколько это экономически выгодно? По хлопку у Узбекистана сложились экономические отношения, Узбекистан известен как один из мировых лидеров по экспорту «белого золота»… Мы в свое время от хлопка, когда получали много волокон, у нас доход был около 1 миллиарда долларов США. Сейчас меньше, потому что мы сокращаем посевы, мы сырец не экспортируем. Сейчас мы перешли на кластерную форму выращивания и хлопка, и других сельхозкультур. Что это означает?
Это означает, что мы тот производитель, который будет выращивать хлопок, он отвечает сам за его выращивание, сбор и переработку. То есть сколько ему нужно, столько и будет сажать и перерабатывать. Ставится задача, что сырец мы экспортировать больше не будем, мы будем готовую продукцию больше экспортировать. Мы в прошлом году увеличили стоимость 1 килограмма сырца, собранного руками, до 10-12 центов. Раньше было меньше в два раза.
Мы готовы делиться опытом, сами учимся. Где-то у нас эти кластеры – в Ферганской долине, приграничных областях, других областях уже дают свои плоды в разных направлениях. Это комплекс, взаимосвязанное с друг другом производство. От сельского хозяйства до промышленного производства. В 2018 году Международная организация труда (МОТ) имела полный доступ, чтобы мониторить, используется ли принудительный труд. У нас полнейшее сотрудничество с международными организациями, Всемирным банком, правозащитными организациями. То, что у нас нет принудительного труда, признали не только Всемирный банк, но и другие авторитетные организации, иностранные государства, которые сейчас дают оценку тем реформам в области искоренения принудительного труда. Даже администрация президента США пересмотрела свои подходы по обозначению этого статуса в своих документах. Читайте также: Избавился ли Узбекистан от принудительного труда на хлопке? Это тоже говорит о том, что правительство Узбекистана, во главе с президентом привержены искоренить принудительный труд. Мы изучали рекомендации международных организаций, правозащитных организаций, даже очень критично настроенных, но тем не менее правительство Узбекистана все диалоги с ними проводило конструктивно. Потому что другая сторона видит наши недостатки. Почему мы не должны их исправлять? Этот рациональный подход о том, что через сотрудничество можно продвигаться вперед, искоренять те или иные недостатки – это политика президента Узбекистана. Эти подходы помогают улучшить имидж страны? Конечно. Мы живем в Узбекистане. Люди хотят изменений не в каком-то гипотетическом будущем, они хотят видеть это будущее сейчас и в ближайшее время – какие изменения произойдут и что эти изменения дадут ему лично. При переходе на кластерную систему, насколько качество ткани позволит конкурировать на мировом уровне? Мы не хотим этими допотопными методами, допотопной технологией выращивать хлопок и отставать от мирового тренда. Это не в интересах производителей или организаторов кластерного хозяйства. Правительство такую задачу тоже не ставит. Почему инновационный путь выбрали для себя? В кластерном или инновационном развитии лежит иной подход, чем тот, который был до этого, и который должен способствовать как экономическому развитию, так и развитию научно-технического успеха или прогресса. Мы участвуем на международных текстильных ярмарках, мы проводим у себя текстильную ярмарку. Мы проводим другие виды ярмарок, которые создают площадку, куда приглашаются многие производители, в том числе и текстильной продукции, в том числе и наши традиционные партнеры. Во время всех ярмарок создаются условия, чтобы они увидели от начала до конца производство, в том числе и кластерное производство, для того, чтобы у них создалось правильное понимание или получили правильную информацию о том, что создаваемая продукция соответствует мировым брендам, мировым технологиям. Внедряя те или иные инновационные решения, технологию, оборудование, которые мы привозим из Германии, Южной Кореи, например, люди видят, что мы производим качественную продукцию.Данный материал подготовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project», реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Норвегии. Мнения, озвученные в статье, не отражают позицию редакции или донора.