В 2017 году Нурсултан Назарбаев подписал указ о переводе казахского языка с кириллицы на латиницу до 2025 года. Главная причина — желание расширить возможности казахского языка в мире, где информационные потоки строятся вокруг латиницы. Следующий президент Касым-Жомарт Токаев идею поддержал, но переход отсрочили до 2031 года. Как смена графики связана с деколонизацией – в материале CABAR.asia.
Попытки Казахстана отойти от использования кириллических символов началась задолго до указа Нурсултана Назарбаева в 2017 году. Так, например, существует Предварительная аналитическая справка Минобразования от 2007 года, где говорится о том, что латинская графика будет означать «для казахов смену советской (колониальной) идентичности на суверенную (казахскую) идентичность». Реформу объясняли в том числе несоответствием алфавита особенностям звукового состава и законам орфографии современного казахского языка. Но почему спустя столько лет никакого перехода не случилось?
Политика символов
Автор трехтомника «Ситуативный казахский» Канат Тасибеков считает, что несмотря на то, что переход на латиницу обусловлен в первую очередь лингвистическими проблемами, отсутствие конкретных решений отчасти связано с политикой.
«Разговоры про латиницу ведутся не просто давно, а очень давно: даже не со времен получения независимости, а с 1989 года, когда казахский язык был признан государственным языком еще в КазССР. Почему всё заканчивается разговорами? Потому что язык и письменность непосредственно связаны с политическими процессами. И долгий процесс перехода связан с тем, что нам приходится лавировать с опаской, что соседи, использующие кириллицу, воспримут уход от нее как уход от русского языка, как недружественный жест», – говорит Канат Тасибеков.
Член Национальной комиссии по переходу казахского алфавита на латинскую графику Рымбек Изгали, напротив, не считает процесс затянувшимся. Он рассказывает, что каждый из предложенных вариантов нового алфавита анализировался не только с точки зрения эстетики, но и с точки зрения того, как он будет использоваться в будущем. Лингвисты ездили в Турцию, Узбекистан и Азербайджан – страны, которые уже совершили аналогичный переход в короткие сроки и столкнулись со сложностями. Помимо опыта коллег они привезли их единогласный совет — не торопиться.
«После пяти лет обсуждения начались детальные практические работы: даже простая раскладка букв на клавиатуре требует долгого изучения и апробации. Процесс не затянулся, он на стадии исследования собранных данных и поиска решения проблем, выявленных в результате обсуждения и встреч ученых», – объясняет Рымбек Изгали.
Необходимость точнее отразить фонетику языка в символах за эти годы никуда не делась и даже усилилась. Канат Тасибеков поясняет, что вначале заимствованные из русского языка слова пытались адаптировать к нормам казахского языка: например, «тарелка» писали как «тарелке». Но потом их стало слишком много, и это «сломало иммунитет» языка: даже у носителей появился акцент из-за того, что они привыкли к другой артикуляции.
«При переходе на латиницу этот вопрос снимется: мы берем слова из языка-донора, приспосабливаем его к своей фонетике и пишем буквами латинского алфавита. Получится наше казахское слово, как это работает во всех остальных языках. Оставаясь на кириллице, сделать этого невозможно. 90% заимствований приходят через русский язык, с его адаптацией. Казахский при таком раскладе превращается в какой-то симулякр», – переживает Канат Тасибеков.
Директор центра тюркской рунической письменности Kaganica Ерлан Еспенбетов тоже считает, что казахскому языку давно нужна модернизация. Но он уверен, что переход на латиницу станет пустой тратой времени: руническое письмо (адаптированная орхоно-енисейская письменность, применявшаяся в Центральной Азии для записей на тюркских языках в VIII—X веках. – Ред.) решит возникшие проблемы гораздо эффективнее.
«Латиница неудобна, потому что она не учитывает тюркский сингармонизм. Тюркские же руны идеально его учитывают, они для этого и были созданы, – поясняет Еспенбетов свою позицию. – Когда слово пишется рунами, оно может читаться по-разному, с учетом всех специфических звуков каждого из тюркских языков. Плюс, в рунах видна этимология слов, а это наша культура, наша идентичность. А еще руническая письменность будет визуально рекламировать нашу культуру. Туристы будут ее видеть и думать: «Вау, они потомки тюркских каганов, они потомки воинов Чингисхана».
Теоретически в качестве замены кириллице можно рассматривать любую письменность. Но сторонники латиницы напоминают, что это не будет чем-то новым. Во-первых, у казахского языка уже был период «латинизации» — с 1929 по 1938 год в стране использовался «Яналиф» или Новый тюркский алфавит, созданный в рамках советского проекта по отказу от алфавитов на основе арабского. А во-вторых, латиница привычна большинству современных людей в любой точке мира. Так, Рымбек Изгали приводит в пример 2000-е, когда все писали SMS латинскими символами и на русском языке, и на казахском, используя всего девять клавишей кнопочных телефонов – и ни у кого не было с этим проблем. А сейчас, по его словам, IT-технологии позволяют придумать гораздо более креативные варианты. А Канат Тасибеков считает, латиница не станет проблемой даже для старшего поколения. По его словам, любая бабушка на улице может прочитать название, скажем, Halyk Bank и понять его.
Политика смыслов
Помимо чисто лингвистических сложностей, сторонники отказа от кириллического алфавита часто говорят о стремлении влиться в прогрессивный мир и избавиться от влияния царской и советской политики на сознание народа.
«Латиницу используют практически все страны. Да, китайцы не отказались от своих иероглифов, но они пользуются точно такими же компьютерами с QWERTY-клавиатурой, и иероглифы у них получаются после набора комбинации клавиш с латиницей, – рассказывает Тасибеков. – В их случае переход на латиницу – это потеря тысячелетиями накапливаемых знаний. С Казахстаном немного проще… Да, русский язык богатый и великий, и его нельзя вычеркнуть из истории. Но язык науки и техники – английский. Это лига мирового масштаба. Русский язык – это лига постсоветского масштаба».
Несмотря на такую позицию, автор «Ситуативного казахского» не связывает отказ от кириллицы с деколониальными процессами, набирающими обороты в казахстанском обществе.
«Деколонизация, объединение тюркского мира – это всё не то, по моему мнению. Когда говорят о каком-то тюркском союзе, я всегда привожу пример на уровне семьи. Вот, вас пять или шесть человек в семье, – объясняет Тасибеков. – Со всеми отношения одинаково хорошие? У тюркских языков много общего и общая графика, безусловно, поможет сближению. Мы родственники, дети одного предка, но сейчас у каждого своя судьба и свои интересы. Стать одной большой и дружной семьей – это утопичная идея».
Ерлан Еспенбетов тоже не сторонник идеи вычеркнуть кириллический период из истории казахского языка. Однако идею о возрождении тюркской культуры и единства считает вполне жизнеспособной. Не с точки зрения создания единого государства, но с позиции сохранения памяти о предках и налаживании отношений с другими тюркскими народами.
«Когда я начал изучать тюркские руны, я плохо говорил по-казахски. Но я попробовал прочитать древние тексты и осознал, что когда-то древние тюрки сильно влияли на жизнь своих соседей, – рассказывает он. – Потом они отошли от своего письма, потом – от своей степной философии. Они сами попали под влияние других стран и потеряли свое величие».
Но нельзя говорить только о величии предков, отмечает Еспенбетов. Нужно учитывать их ошибки и рассказывать о них. Он считает, что Казахстан был колонизирован Российской империей, которая сама в свою очередь была фактически колонизирована европейцами. История помнит, что знать не говорила по-русски вообще, а царские династии по сути состояли из потомков европейских правителей.
«Советский союз продолжил эту политику, но под другим девизом. Наше освобождение от Москвы было достаточно демократичным, и теперь мы должны избежать дальнейшего влияния. У нас есть своя собственная история, культура и письменность. С другими тюркскими народами у нас много общего – есть мост, который может нас объединить. Казахстан должен оставаться Казахстаном, как и другие тюркские страны. Но сохранять культурные связи нужно. Нам нужно не разделяться, а находить общее», – уверен Ерлан Еспенбетов.
По его мнению, рунические символы способны изменить сознание и помочь народу деколонизироваться. Потому что для тюрков это не просто письменность, эти символы напрямую связаны с родовыми тамгами, и большинство людей знают не только тамгу, но и свою родословную.
Это очень влияет на самоощущение человека: он чувствует себя частью чего-то большего, подчеркивает Еспенбетова. Кроме того, это влияет на понимание истории: люди, которые знают руны, легко читают памятники и узнают их контекст.
Главное фото: qmonitor.kz