Тенгрианство, или тенгризм, в медиа называют то религией, то философией кочевников. Количество тенгрианских богов тоже является «вариативным компонентом», который меняется от статьи к статье. Кто такие современные тенгрианцы, во что они верят и чем отличаются от своих степных предков – в материале CABAR.asia.
Гений места
«Мы, возможно, никогда не узнаем, каким был настоящий тенгризм, [потому что] имеем дело только с рудиментами того, что можно было бы назвать тенгрианством», – так казахстанский философ и писатель Ауэзхан Кодар объяснял, почему у традиционного верования кочевников существует несколько определений.
Он писал, что кочевники космологичны: они не отделяли себя от мироздания, и Тенгри (верховное божество) был почти такой же его частью, как и они сами. Бог был им нужен не как объяснение происхождения мира, а как могущественная сила, поддерживающая иерархический порядок.
«Потребность в обращении к Богу у кочевника не постоянна, она возникает по мере возникновения тех или иных проблем, решения тех или иных задач. Поэтому в кочевых сообществах не может быть единого культа, у одного племени может преобладать одно божество, у другого – другое», – объяснял Ауэзхан Кодар.
Он считал, что для решения своих проблем кочевники могли обращаться не напрямую к Тенгри, а к духам определенной местности. Кроме того, кочевники верили в аруахов – духов предков. Чтобы получить помощь аруахов, не нужны были молитвы – достаточно было преисполниться их духом. Иначе говоря, «главная особенность тенгрианства – в отсутствии специализированной армии служителей культа и в том, что оно не может обходиться без локальных особенностей».
Эти «локальные особенности» можно увидеть даже даже в одном Алматы, жителями которого являются Ерлан Еспенбетов, тенгрианец, директор центра тюркской рунической письменности Kaganica, а также Нуркожа Ерсайын, историк, общественный деятель и исследователь тенгрианства.
Духи предков
Ерлан Еспенбетов рассказывает, что тюрками называли людей, живущих на огромной территории – от Якутии до Турции. Во времена Тюркского каганата, занимавшего большую часть этой территории, тенгрианство было государственной идеологией, и тюрки, можно сказать, автоматически становились приверженцами тенгрианства.
Суть этого мировоззрения, говорит Еспенбетов, в том, что человек должен развиваться и принимать решения с уважением к природе и с почтением к предкам. Ответственность перед родом лежит в основе моральных ориентиров: у тенгрианцев нет рая и ада, но они боятся прогневать своих предков и получить проклятие до седьмого колена.
Нуркожа Ерсайын считает, что тенгрианство зародилось примерно в Каменном веке и стало религией кочевников.
«В тенгрианстве один бог, и это, по сути, – природа, – объясняет Ерсайын. – Это абсолют, это вся вселенная – со всеми законами физики, кармы и так далее».
В авраамических религиях есть законы Бога, которые можно нарушить. «В тенгрианстве ты не можешь нарушить никакие законы, потому что законы Бога звучат примерно так: “Если подкинуть яблоко, оно упадет на землю”, – объясняет Ерсайын. – Если говорить об убийствах и подобных вещах, в этом случае работает то, что сейчас считается законом Вселенной: если ты сделал что-то плохое, оно к тебе вернется. А если не к тебе, то к твоим потомкам».
Культура замены
По мнению Ерлана Еспенбетова, из-за того что Казахстан долго был частью коммунистической страны, сведений о тенгрианстве сохранилось немного. Но в аулах традиции передавались через поколения. И сегодня многие казахи не осознают, что они придерживаются тенгрианства. Например, когда окуривают дом адыраспаном (местное название гармалы. Считается, что дым сожженного растения отпугивает злых духов и приносит удачу – Ред.) или носят тумар (казахский национальный оберег в виде треугольного «мешочка» из кожи или серебра со строками из Корана внутри – Ред.).
Влияние ислама, считает Нуркожа Ерсайын, является одним из главных отличий современного тенгрианства от верований кочевников.
«Много документов свидетельствуют о том, что казахи никому не поклонялись, но при этом их правители, когда писали другим мусульманским правителям, говорили что-то вроде: “Мы мусульмане, братья”. Правители точно придерживались ислама, но среди народа ислам не был таким сильным, как сейчас. Сейчас рассвет ислама в Казахстане – с развалом Союза он стал частью национальной идентичности», – говорит историк.
Но сейчас те, кто ушли в поисках опоры в ислам, разочаровываются, говорит Нуркожа Ерсайын, и срабатывает своеобразная культура отмены:
«В глазах некоторых людей у ислама создался негативный образ из-за терроризма и мусульман, которые навязывают другим свои взгляды. Тот же Нуртас Адамбай (казахстанский актер, исповедующий ислам, добился запрета мультфильма «Базз Лайтер», так как увидел там пропаганду ЛГБТ– Ред.), который очень глупо сейчас себя показывает, запрещая мультики. Я знаю молодых людей, которые не хотят быть частью такого исламского мира. Но стать атеистами им сложно».
Поэтому сейчас популярны мантры, чакровое дыхание и подобные практики у тех, кому не важно идентифицировать себя с определенной национальностью. «Для тех, кто хочет остаться еще и казахом (идентифицировать себя с казахами – Ред.), тенгрианство подходит идеально: “Я не плохой человек, не атеист или еретик, я верю в то, что верили мои предки”. Это тоже поддерживает национальную идентичность», – говорит Ерсайын.
Без жесткой иерархии
Так как в тенгрианство приходят в основном бывшие мусульмане, они на все смотрят через призму ислама, ищут аналоги исламских понятий в тенгрианстве и спорят – пришло это с исламом или было изначально, говорит Нуркожа Ерсайын.
Последователи других авраамических религий, привыкнув, что у религии есть четкая структура и правила, пытаются найти то же самое в тенгрианстве. Но там этого нет.
«Раньше все было просто: есть Тенгри (небесный бог – Ред.), он везде, всё существует по его законам. А сейчас есть Умай (богиня плодородия – Ред.), Эрлик (правитель царства мертвых – Ред.) и много разных богов. Эти боги пришли из Тибета, из Китая, откуда-то еще. Кто-то их признает, кто-то нет», – рассказывает Нуркожа Ерсайын.
Урбанизация тенгрианства
Жизнь в городе тоже накладывает свой отпечаток. Тысячи лет назад тенгрианцы на праздник зимнего солнцестояния Нартуған – собирались в степи, чтобы с почестями встретить новое солнце, рожденное после самой длинной в году ночи.
«Сейчас некоторые выезжают в степь, кто-то зажигает костер, но чаще собираются в ресторане и пьют», – делится наблюдениями Ерсайын.
Он также обратил внимание. что из образа жизни тенгрианство превратилось скорее в субкультуру или фанклуб косплееров: «Такой вот парадокс: изначально тенгрианство – вера степи, а возрождается она сейчас в городах».
Другой парадокс в том, что из народной религии тенгрианство стало религией интеллигенции. Ерлан Еспенбетов говорит, что в тенгрианском обществе Казахстана много ученых, музыкантов, художников, педагогов и бизнесменов. Часто они знают несколько языков и имеют больше одного высшего образования. Они принимают и уважают другие верования и культуры, но не любят, когда им их навязывают.
«Мы стремимся сохранить традиционные обряды и ритуалы. Современный мир не игнорируем, но берем только то, что не повредит тенгрианству, – говорит Еспенбетов. – Тенгрианцы, которых я знаю, живут скромно, по совести вне зависимости от должности. Они не берут взяток не потому, что боятся тюрьмы, а чтобы не гневить предков».
Здесь расцветают сто цветов
У современного тенгрианства множество течений, отмечает Нуркожа Ерсайын. Из-за отсутствия в тенгрианстве единой фигуры, как Папа Римский или имам, те, кто долго изучает тенгрианство, приходят к «более правильному» для себя варианту верования и собирают единомышленников.
«Таких групп 3-4 только в Алматы, – рассказывает Нуркожа Ерсайын. – Они собираются по отдельности, их объединяет только то, что все их собрания проходят на русском языке».
Общая численность тенгрианцев в Казахстане, по мнению историка, не превышает 2% от населения страны (или почти 395 тыс. с учетом того, что сейчас в Казахстане официально 19,7 млн граждан). Более 90% из них, по его словам, живут в Алматы. Ерлан Еспенбетов называет другие цифры: официальное количество тенгрианцев в стране – около 58 тысяч (Бюро национальной статистики не приводит данные по тенгрианцам – Ред.), неофициально – больше миллиона. Причина такого расхождения в цифрах в том, что не все люди, считающие себя тенгрианцами, готовы об этом говорить публично.
«Большинство тенгрианцев латентные. Они скрываются, потому что это может быть опасно: сейчас в мечетях активно ведется антипропаганда, говорят, что тенгрианцы заблудшие, хотя еще пять лет назад там ничего не знали об этом. Многие тенгрианцы – это молодые люди. И они боятся рассказывать об этом своим мусульманским родителям. Если в среднестатистическом кругу казахов сказать: “Я – тенгрианец”, сразу начнутся нравоучения, и отношение к тебе может измениться», – объясняет Нуркожа Ерсайын.
Тем не менее, по его словам, часть последователей хочет, чтобы тенгрианство стало государственной религией. Другая часть – берется за то, чтобы этого никогда не произошло, потому что философия степей должна оставаться философией степей.