«В отличие от других стран региона, в Кыргызстане до сих пор нет ни одного проекта в рамках инициативы «Один пояс – один путь», — негативные факторы в кыргызско-китайских отношениях анализирует известный кыргызстанский китаевед, экс-министр иностранных дел и экс-секретарь ШОС Муратбек Иманалиев, специально для CABAR.asia
Подпишитесь на наш канал в Telegram!
Почему в Великобритании нет антисемитизма?
Потому что мы не думаем, что они умнее нас.
Сегодня у нас с Китаем наихудшие отношения за весь период независимости и наихудшие отношения среди стран Центральной Азии. Достаточно сказать, в отличие от других стран региона, в Кыргызстане до сих пор нет ни одного проекта в рамках инициативы «Один пояс – один путь». Измененный мир после коронавируса, скорее всего, увидит обновленный вариант этой инициативы: будем ли мы готовы к этому событию?
Относить все содеянное, имеется в виду промежуточную результирующую константу, только к т.н. синофобии будет неверным: существует масса других внутригосударственных и внешнеполитических проблем. Но попытаемся разобраться с синофобией как таковой.
Источники синофобии
Формирование негативных тенденций в рамках общественного мнения в Кыргызстане по вопросам отношений с Китаем имеет на сегодняшний день два источника.
Первый – инерционное наследие прошлого, в котором следует отметить следующее:
- Некоторые материалы народного творчества и публичной этногонии, интерпретация которых формирует определенные, в целом достаточно искаженные представления об отношениях кыргызов с китайцами в прошлом и, разумеется, имеют понятную экстрополяцию на современность. Образ исторического врага, сформированный на базе упомянутых, выше материалов не соответствует реальной документированной истории кыргызско-китайских отношений на протяжении длительного времени. Например, известно, что между кыргызами и китайцами никогда не было войн. Да, какие-то конфликты и столкновения имели место быть, но полноценных войн, каковы были в истории взаимоотношений кыргызов с другими народами, во всяком случае, в известных историографических источниках, не зарегистрировано. Более того, в начале «джунгарской кампании» в 1757 году император Цинской империи Сюань Е отправил казахским султанам и кыргызским манапам послание с предложением принять участие в этой войне, что было принято последними.
- Инерционное влияние советской информационно-пропагандистской машины, остаточной негативной информационной массы и сформированной тогда соответствующей среды, созданных в годы советско-китайского противостояния в 60 – 70-е годы, сопровождавшиеся, как известно, также и пограничными конфликтами.
Второй – имеет современное происхождение и сформировался за годы независимости.
-
- Прежде всего, следует отметить негативную в целом реакцию и политиков, и населения на итоги кыргызско-китайских пограничных переговоров и подписанные документы. До сих пор сохраняется устойчивое мнение, что Кыргызстан уступил значительные территории Китаю. Однако «напористость Китая» по т.н. территориальным вопросам не является, по мнению практически всех фигурантов процесса конструирования политической и бытовой оценки, главной причиной уступок. В качестве наиболее острой проблемы, являющейся одновременно и наиболее серьезной причиной, по мнению большинства жителей Кыргызстана, рассматривается «продажность», коррумпированность руководителей страны и ряда чиновников. Данный контекст сохраняет свою информационную силу и влияние на формирование образа Китая и общественного мнения по вопросам кыргызско-китайских отношений и нередко становится темой для информационно-политических манипуляций в целях решения каких-то политических задач, в том числе и персонального характера.
- С упомянутым выше, в достаточной степени близко и тематически, и содержательно перекликается и проблема «информационного залистования» Кыргызстана зарубежными средствами массовой информации. Массив негативной информации о Китае, включая темы быта, привычек, обычаев китайцев, не говоря уже внутриполитических и внешнеполитических вопросах, весьма не мал и, вероятно, будет иметь тенденцию к увеличению. Очевидно, что чем крупнее и значимей успехи Китая, тем большей «желтизной» будет отдавать критика, стремление использовать недостатки и ошибки китайских функционеров с целью формирования негативного образа Китая.
Обвинения обычно сводятся к проблемам т.н. «бесконтрольного вывоза национального достояния», размеров долга китайскому правительству, увеличения количества китайских граждан незаконно проживающих в стране, появления кыргызско-китайских браков. Весьма устойчивы слухи о том, что все это поддерживается правительством Китая и является одним из важных направлений его внешнеполитической деятельности и т.д. Особый резонанс приобрела деятельность некоторых общественных организаций и отдельных политиков, использующих антикитайскую тематику в собственных интересах. Несомненно, и то, что антикитайская риторика будет в том или ином виде использоваться во время предвыборных баталий.
Особой темой общественных обсуждений является вопрос о будущем Китая и его внутренней и внешней политике, прежде всего в отношении соседей. Наиболее часто дискутируемая тема – это проблема т.н. «китайской демографической и экономической экспансии». Как полагают некоторые политики и эксперты, вопрос экспансии имеет историческое происхождение, т.е. такова была политика и имперского (на протяжении веков), и республиканского (до КПК) Китая. Сегодня к этому списку добавилась тема «коронавируса», прежде всего в контексте происхождения данной болезни.
Но, с другой стороны, немало людей, которые в весьма позитивном ключе подчеркивают достаточно высокий уровень государственной и этнической дисциплины, проявленных китайцами во время эпидемии. В целом подчеркивается мужество китайских врачей, медперсонала и ученых в дни этого критического и беспокойного периода.
Это один из фактов некоторого незначительного расширения позитивного информационного пространства о Китае, особенно в тех областях и направлениях жизнедеятельности государства и человека, где успехи Китая невозможно отрицать.
Большой интерес к Китаю проявляет кыргызская молодежь, причем обучающиеся в китайских вузах молодые люди отмечают, стабильность ситуации в Китае, толерантность китайцев, отсутствие шовинистических и националистических выпадов против них. Многие юноши и девушки Кыргызстана хотят связать свое будущее с Китаем.
Образы Китая в обществе
Но, учитывая всю сумму информации о нашем соседе, в целом на сегодня в достаточно рыхлом виде «слеплены» два образа Китае в общественном сознании людей.
Первое – все более укрепляющийся «страх» перед Китаем, который в сознании некоторой части населения в будущем представляется как мировой гегемон и агрессор. (В данном случае следует отметить, что «американский страх» перед Китаем и «кыргызский страх» имеют разное содержание и качество).
Второе – перманентно возрастающее некое восхищение достижениями Китая, которое сопровождается постоянно расширяющимся интересом жителей Кыргызстана к истории, культуре, традиционной медицине, национальным видам спорта Китая, китайскому языку.
Тем не менее, за годы независимости отношение к Китаю медленно, но верно менялось в лучшую сторону. Правда, не стоит говорить о кардинальных позитивных метаморфозах. Общий негатив сменился с «исторического врага» на «главного экспансиониста», вернее, не столько сменился, сколько произошла смена вывесок.
Все сказанное выше присуще всем слоям населения Кыргызстана, но существует и разница в подходах, зачастую определяемая занимаемым местом в социальной иерархии, политической системе и личным связям с Китаем, в первую очередь, это, конечно, бизнес и, во вторую, учеба детей, и, в-третьих, для наиболее дальновидных, перспектива.
Политический бомонд и правительственные чиновники формируют свои позиции в зависимости от внешней ориентации, наличия политических и экономических с китайскими партнерами, владения объективной или необъективной информацией, причем не только о Китае, но и в целом о происходящем в мире. Следует отметить, что, безотносительно к Китаю, политические и гуманитарные настроения этой категории людей более чем противоречивы, зависят не только и не столько от собственных умозрительных позиций, базирующихся на соответствующем арсенале знаний и информации, сколько от «разговоров со стороны».
Парламент как политический институт власти, который должен был бы заниматься вопросами международных связей страны, находится за пределами внешней политики, в том числе и китайской проблематики. Целостной парламентской позиции по вопросу Китая пока не сконструировано; восприятие китайского соседа депутатами осуществляется сугубо индивидуально по признакам, указанным выше. Но при этом отметим депутатская группа дружбы с Китаем одна из самых значительных в парламенте – 68 человек.
Такие характеристики Китая как его членство в ООН в качестве постоянного члена Совета безопасности, членство в «ядерном» клубе, членство в «двадцатке» не являются основой для понимания значения «китайского» фактора в отношениях с Кыргызстаном, во всяком случае, политически глобализированно осознанными параметрами формирования «китайской политики» Кыргызстана. Формирование позиции строится на простых «арифметических» показателях – численность населения Китая, вооруженных сил, внутренний валовый продукт, бюджет, объем помощи зарубежным государствам, количество китайских граждан в стране и их деятельность.
Участие Кыргызстана в деятельности Шанхайской организации сотрудничества пока не оформлено концептуально, прежде всего, с точки зрения конструирования смыслов, обеспечивающих полноценное и плодотворное сотрудничество в рамках международной организации. Пока в доступных пределах остается лишь понимание возникновения возможности использовать формат сотрудничества-соперничества между Россией и Китаем. В целом ШОС воспринимается политиками и экспертами Кыргызстана как некий международно-политический инструмент внешней политики Китая. Очевидно, что последнее не является изобретением местных политиков, а привнесено извне.
Смена руководства Китая так и осталась на уровне информативного восприятия: каких-либо аналитических конструкций и моделирования будущего сотрудничества с новыми лидерами Китая не проводилось.
Немаловажное значение для правительственных структур имеет то обстоятельство, что Китай, в отличие от западных стран, не предъявляет жестких претензий ни по вопросам прав человека, ни по проблемам инвестиционной и правовой атмосферы в Кыргызстане и т.д. Имеющиеся претензии пока оформляются в мягкой, непринужденной форме, хотя китайской стороне уже трудно скрыть возрастающее недовольство.
Более продвинутая позиция формируется у правоохранительных и силовых структур, которые видят в смежных структурах Китая некий образец для своей деятельности и формирования национальной судебно-пенитенциарной системы, в особенности в сфере наказания преступников, и, разумеется, партнера по оказанию финансовой и иной помощи. Особый компонент восприятия Китая в позитивном ключе – это борьба с уголовной преступностью, наркотрафиком, терроризмом и иными проявлениями криминала. Этот опыт Китая находит одобрение в Кыргызстане.
Бизнес-структуры проявляют большой интерес к сотрудничеству с Китаем, что обусловлено рядом преимуществ таких, как географическая близость, некоторые совпадения в параметрах экономической поведенческой культуры, отсутствие у китайских партнеров запросов по предварительным условиям, в особенности имеющих отношение к статусу юридической и экономической ответственности. Но, вместе с тем, равно как и с рядом других зарубежных бизнесменов, не возбраняется осуществление с китайскими деловыми людьми «серых», а иногда и «черных» бизнес-схем.
Вместо заключения
Говорить об экспертно-аналитической проработке «китайской проблемы» не приходится, поскольку в Кыргызстане не существует необходимых «мозговых» центров, да и остаются большие проблемы с корпусом подготовленных в этом плане синологов.
Создание национальной синологической «школы» пока остается проблемой, которая, видимо, не будет решена даже в отдаленном будущем.
Нарастание антикитайских настроений, стихийное возникновение общественных структур, пытающихся контролировать т.н. китайскую миграцию, учащение стычек между населением кыргызских сел и китайскими рабочими в районах экономического приложения усилий со стороны китайского бизнеса нельзя искусственно вычленять из общего контекста роста ксенофобии в Кыргызстане, в основе чего лежат проблемы экономического упадка, социальной неустроенности, продолжающейся деградации, коррупции среди чиновников и т.д. в нашей стране. Нередко подобные провокации проводят нечистые на руку политиканствующие деятели.
Вместе с тем нельзя снимать вину и с китайских бизнесменов и рабочих, в частности по вопросу легальности их пребывания в Кыргызстане, исполнения законов и иных нормативных актов страны.
Экономическое сотрудничество, зачастую сопровождаемое полукриминальными действиями, без использования средств культурно-гуманитарного свойства, таких как интенсивный обмен людьми, собственные аналитические разработки, дни культуры, т.е. активное использование т.н. «мягкой силы» с обеих сторон, затруднит более активное и содержательное партнерство, понимание и знание друг о друге. Например, можно было в Кыргызстане создать клубы китайских национальных видов спорта, как ушу, кунг-фу, театры китайской кухни, общества китайской литературы и т.д. В Кыргызстане буквально единицы знают лауреата Нобелевской премии писателя Мо Яня. Более широкое знакомство с творчеством Ч.Айтматова и других известных писателей Кыргызстана было бы интересно китайским читателям. Совместное производство фильмов, посвященных общей борьбе кыргызов, казахов и китайцев против Джунгарского ханства было бы интересным проектом.
Требуется, разумеется, переформатирование некоторых сутевых компонентов кыргызско-китайских отношений, прежде всего, усиление культурно-гуманитарных аспектов. Необходимо двигаться в сторону создания национального синологического исследовательского центра, развития собственной китаистической журналистики.
Данный материал подготовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project». Мнения, озвученные в статье, не отражают позицию редакции или донора.