По мере того, как влияние Москвы ослабевает, а Пекин усиливает свое влияние, мы наблюдаем многообещающие шаги к достижению согласия и интеграции внутри региона.
Российская агрессия против Украины потрясла все постсоветское пространство. Центральная Азия также испытывает давление последствий, включая энергетический кризис, приток десятков тысяч россиян, спасающихся от призыва в армию, и попытки Москвы заставить государства региона принять ее позицию в отношении войны.
Примечательно, что Центральная Азия выразила свои возражения – хоть и робкие – против полномасштабного вторжения России, медленно, но верно дистанцируясь от Кремля. В марте, во время голосования на Генеральной Ассамблее ООН, три центральноазиатских государства воздержались, а еще два не голосовали вообще, фактически дав понять, что они не поддерживают захват территорий.
На фоне неопределенности политических и экономических перспектив России, регион стремится диверсифицировать свои внешнеполитические траектории, выходя на Китай и другие векторы, включая Турцию. Есть ли будущее у независимой центрально-азиатской региональной политики?
Похоже, что Казахстан наиболее остро реагирует на умеренное давление со стороны России. Президент Касым-Жомарт Токаев решительно заявил, что Астана не признает квазигосударственные образования, захваченные Россией.
Через несколько месяцев после начала войны с Россией, Токаев впервые после инаугурации совершил поездку в Турцию. Это был новаторский визит, поднявший двусторонние отношения на уровень стратегического партнерства. Токаев и его коллега, Реджеп Тайип Эрдоган, не только договорились начать производство турецких беспилотников в Казахстане, но и первый согласился обмениваться военной разведкой с Турцией, важным членом НАТО. Кроме того, Казахстан пересмотрел собственную военную стратегию после агрессии России. Все это явные признаки того, что страна стремится дистанцироваться от Кремля.
В другом месте президент Таджикистана Эмомали Рахмон, обращаясь непосредственно к Путину в ходе недавно созданного формата Центральная Азия+Россия, заявил, что с Таджикистаном и другими странами Центральной Азии обращались, как с чужаками. И, что они заслуживают большего инвестирования от Москвы, а не затянувшегося колониального отношения к государствам, которыми она ранее управляла.
Было заметно отсутствие президента Кыргызстана, Садыра Жапарова, на мероприятии Содружества Независимых Государств (СНГ) под руководством России в честь 70-летия Путина. Это и дальнейшая отмена учений ОДКБ в Кыргызстане также дали понять, что Бишкек недоволен отношением Москвы.
Это было подчеркнуто после недавнего кровавого конфликта на кыргызско-таджикской границе, после которого Путин наградил Рахмона медалью “За заслуги перед Отечеством”. Кыргызстанцы расценили это, как явный перекос в сторону Таджикистана в этом конфликте.
Президент Узбекистана, Шавкат Мирзиёев, открыто и прямо не осудил войну России против Украины и не голосовал по резолюции ООН. Однако экспертное сообщество и общество, в целом, критически относятся к этой войне.
Что касается Туркменистана, то в то время, как Россия становится все менее значимым игроком на европейском энергетическом рынке, Ашхабад диверсифицирует свою внешнюю политику и укрепляет связи с США, пытаясь продавать газ в ЕС. Режим остается традиционно нейтральным в вопросе войны.
Во всей Центральной Азии правящие режимы, гражданское общество и примерно половина граждан выступают против войны, считая, что она принесет негативные последствия для региона. Но другая половина граждан находится под сильным влиянием провоенной российской пропаганды и того факта, что Россия обещает гражданство трудовым мигрантам из Центральной Азии в обмен на военную службу. Это также серьезно осложняет отношения, поскольку все главы государств Центральной Азии недвусмысленно запретили своим гражданам принимать в них участие в любом качестве.
Еще одним аспектом недовольства Центральной Азии войной является экономический кризис, ударивший по трудовым мигрантам. Денежные переводы мигрантов из Центральной Азии составляют от трети до половины ВВП Кыргызстана и Таджикистана, и, соответственно, Россия может использовать это для дальнейшего влияния на оба государства, если они решат отклониться от ее генеральной линии. Кроме того, правители стран Центральной Азии не заинтересованы в том, чтобы портить отношения с Западом, их основными инвесторами, и подвергаться санкциям за помощь режиму Путина.
Россия хорошо осведомлена об этом растущем недовольстве и ищет новые пути общения с регионом, в том числе с помощью формата ЦА+Россия, аналогичного С5+США или С5+Южная Корея и др.
Недовольство непоследовательной политикой России в отношении Центральной Азии указывает на некоторые важные изменения, которые могут трансформировать евразийские интеграционные проекты в среднесрочной перспективе.
ВОЗРАСТАЮЩАЯ РОЛЬ ПЕКИНА
Благодаря своей инициативе “Один пояс – один путь” и обширным экономическим и торговым связям, Китай преследует в регионе, скорее, экономические интересы и интересы безопасности, а не политические цели. Но война в Украине сместила фокус Пекина на более стратегические долгосрочные цели.
В первой половине 2022 года две российские блокады казахстанской нефти, прокачиваемой через Новороссийск, расстроили Китай, который встал на защиту Казахстана. Китай имеет обширные экономические интересы в этой стране, который является жизненно важным узлом его инфраструктурной инициативы “Один пояс –один путь” и играет важную роль в его нефтегазовой промышленности. С тех пор блокады прекратились.
Во время своего визита к президенту Казахстана перед саммитом ШОС, Си Цзиньпин пообещал “решительно поддерживать Казахстан в защите его независимости, суверенитета и территориальной целостности”, предостерегая от “вмешательства любых сил во внутренние дела вашей страны”.
На саммите ШОС, состоявшемся осенью этого года в Самарканде, Казахстан и Китай открыли новый транспортный маршрут и обсудили вопросы расширения приграничного сотрудничества. В Кыргызстане Китай планирует укрепить свою “мягкую силу”, запустив проекты по профессиональному образованию. Туркменистан и Китай также традиционно укрепляют сотрудничество в энергетическом секторе.
Китай постепенно расширяет свои зоны влияния в Центральной Азии и все еще решает, стоит ли отказываться от совместных с Россией интересов в регионе. Важная сентябрьская Самаркандская декларация, которая отражает консолидированную позицию ШОС по ключевым вопросам региональной безопасности, экономики, транспорта и культуры, стала еще одной важной вехой в растущем влиянии Китая. По мере того, как будет расти зависимость Центральной Азии от китайских инвестиций, мы будем наблюдать еще большее расширение сотрудничества между ними.
Тем не менее, китайское присутствие в Центральной Азии, каким бы значительным оно ни было, подрывается массовыми негативными настроениями в регионе. Пекин будет вынужден продолжить работу над усилением своей стратегии «мягкой силы», сохраняя при этом ключевые экономические интересы в рамках проекта “Один пояс, один путь”.
Защищая целостность некоторых центрально-азиатских государств, Китай не будет противодействовать России, поскольку оба государства геостратегически совпадают по многим международным вопросам. Обе державы равно присутствуют в регионе – Китай лидирует в экономике, в то время как Россия доминирует в вопросах безопасности. Но война в Украине исчерпала способность России управлять ситуацией в области безопасности, поэтому есть шанс, что Китай также сосредоточится на этой области.
Появляются и интеграционные проекты. К ним относятся принятая прошлым летом долгожданная дорожная карта регионального сотрудничества на 2022-2024 годы и символический договор “О дружбе [и] добрососедстве”, в который вошли все государства региона, кроме Таджикистана и Туркменистана. Инициатива Токаева в рамках реформированной платформы СВМДА укрепляет региональную интеграцию за пределами Центральной Азии, включая страны АСЕАН и ЕАЭС в свою орбиту. И попытка Казахстана предложить новые платформы предлагает способы обойти интеграционные объединения, возглавляемые Россией.
У государств Центральной Азии действительно есть внутренние противоречия, которые десятилетиями оставались нерешенными из-за отсутствия политической воли и механизмов разрешения конфликтов. В этом смысле у Москвы все еще есть все рычаги, необходимые для дестабилизации региона, если он попытается избежать крепких объятий Кремля. Поскольку перспективы сближения между странами региона сомнительны, Центральная Азия вряд ли станет независимым центром силы, который будет решать свои собственные внутренние проблемы, не говоря уже о распространении влияния за пределы своих границ. К тому же Кремль придерживается своей классической тактики “разделяй и властвуй”, когда легче сотрудничать со странами Центральной Азии по отдельности, чем с единым фронтом.
Международное сообщество поддерживает суверенитет и самоопределение государств Центральной Азии. В конце октября, в преддверии визита министра иностранных дел Германии Анналены Бербок в Казахстан и Узбекистан, она подчеркнула важность “честных и справедливых возможностей, предоставляемых ЕС, которые не предназначены для создания новых зависимостей или использования финансовых рычагов против ЦА”, с серьезным намеком на то, что, в отличие от России и Китая, у ЕС нет скрытой повестки в отношении Центральной Азии. Её визит ознаменовал желание Европы углублять энергетические и торговые связи с регионом.
Экономические, политические, исторические и культурные связи государств Центральной Азии с Москвой не исчезнут в ближайшее время. В то время, как лидеры региона старались держаться подальше от российско-украинской войны, их недовольство ею очевидно. И позиция Москвы в регионе начинает колебаться по мере того, как появляются другие международные акторы с новыми перспективами и стратегиями сотрудничества.