Эксперты говорят, что для успешной дерадикализации осужденных необходимо привлекать компетентных специалистов и с каждым заключенным проводить серьезную и последовательную работу.
Перед тем, как Каримжан Ибраимов входит в комнату, полный журналистов и телекамер, тюремный чиновник заботливо поправляет воротник на опрятно застегнутой рубашке 50-летнего заключенного.
Ибраимов отсидел только половину своего семилетнего срока за участие в запрещенной исламистской группировке «Хизб ут-Тахрир», и собирается публично отречься от членства в этой организации.
«Я знаю, что «Хизб ут-Тахрир» – это мошенническая организация, – говорит Ибраимов, являвшийся активным членом около десяти лет. – Они пользуются чувствами людей, их набожностью».
Ибраимов, бывший школьный учитель в отдаленном центре Нарын, отбывает наказание в учреждении №3 села Ново-Покровка, недалеко от столичного Бишкека. Он рассказал о том, как лидеры «Хизб ут-Тахрир» вымогают деньги у своих последователей и ради пиара подставляют их силовым структурам.
«Это решение [отречение от «Хизб ут-Тахрир»] было не одного дня, – объясняет Ибраимов. – Основная причина того, что я вошел в эту организацию в 2005 году, была моя неграмотность».
После того, как Ибраимов закончил свою речь, его место перед камерами занял другой бывший член «Хизб ут-Тахрир».
«Это мое окончательное решение. Никто на меня не давил, ни со стороны властей… Это мое личное решение», – заявил 38-летний Ильхам Киргизбаев, который в 2012 году был осужден на восемь лет за участие в данной организации.
«Я получил хороший урок. Мне этого урока хватит до конца жизни», – добавил Киргизбаев.
Власти Кыргызстана, обеспокоенные ростом экстремистских настроений среди заключенных, рассматривают подобные публичные отречения как ключ к последующей дерадикализации других осужденных.
Но другие предупреждают, что попытки реабилитации среди осужденных радикалов должны быть более комплексными, чтобы гарантировать получение долгосрочных результатов.
Заместитель начальника учреждения №3 по оперативной работе Милан Шакиев говорит, что несколько заключенных уже отреклись в результате информационной работы в тюрьме.
«Это не первый случай, когда они вот так публично отрекаются и раскаиваются [в содеянном], – говорит он. – Ранее тоже были такие признания, потому что осужденные осознают, что вступили на неправильный путь. Они это поняли с помощью воспитательной работы наших работников».
Однако, когда журналисты IWPR спросили о том, какова была роль тюремной администрации в их решении отречься от «Хизб ут-Тахрир», и Киргизбаев, и Ибраимов сказали, что они самостоятельно пришли к такому решению.
«Да, самостоятельно. Это мои личные выводы. У меня хватает достоверной информации, на которую я полагаюсь. Никто не помогал», – сказал Киргизбаев.
Ибраимов сказал, что поменял свои взгляды после того, как поговорил с другим заключенным, также бывшим членом «Хизб ут-Тахрир», который разочаровался в организации.
РАДИКАЛИЗАЦИЯ ТЮРЕМНОГО КОНТИНГЕНТА
В Кыргызстане, который по конституции считается светской республикой, около 90 процентов населения считают себя мусульманами.
Религия в Кыргызстане является нарастающей силой с момента независимости, а государство уже давно занято борьбой и предупреждением распространения радикальных взглядов среди верующих.
По данным Государственной комиссии по делам религий, на сегодняшний день, начиная с 2003 года, уже запрещены 20 экстремистских и террористических организаций, большинство из которых с исламским направлением.
По данным спецслужб, 600 граждан уже уехали в Сирию и Ирак, а те, кто вернулся из зоны боевых действий, считаются серьезной угрозой для национальной безопасности. До сих пор идут обсуждения по поводу решения данной проблемы.
(Более подробную информацию см. в статье Кыргызстан: вернувшиеся из Сирии жалуются на притеснения).
В тюрьмах строгого режима содержатся около 130 заключенных, обвиненных в экстремизме и терроризме, а еще 300 радикалов содержатся в менее строгих условиях. Значительно количество из них являются бывшими членами «Хизб ут-Тахрир».
Несмотря на то, что эта цифра незначительна по сравнению с 9000 всеми осужденными, радикализация в тюрьмах считается серьезной проблемой.
Обвиненных в преступлениях, связанных с терроризмом, раньше держали вместе с остальными заключенными, несмотря на предупреждения о том, что криминальные авторитеты могут объединить силы с представителями экстремистских движений.
«Радикально настроенные элементы убеждают представителей криминального мира в том, что они, помогая им, следуют богоугодному пути, – сказал Радио Азаттык Бакыт Дубанаев, эксперт по вопросам безопасности, исследовавший вопрос сращивания криминала с религиозными экстремистами в закрытых учреждениях. – Грехи их будут прощены за то, что помогают братьям по вере, совершают благие дела во имя этой веры. Таким образом, создаются условия для совершения преступлений под прикрытием религии».
Власти коренным образом поменяли процедуру после того, как девять человек, обвиненных в терроризме, сбежали из тюрьмы в октябре 2015 года. Все они были убиты или ранены. (Подробнее читайте статью IWPR: «Террористическая организация «Исламское государство» планировало в Кыргызстане теракты?» )
В апреле 2016 года в Уголовный кодекс КР были внесены поправки, согласно которым обвиняемые в преступлениях, связанных с терроризмом и экстремизмом, должны содержаться изолированно и в строгом режиме.
В декабре 2016 года власти перевели 44 заключенных в специальный тюремный блок в учреждении №27 вблизи Бишкека. Каждая камера вмещает три-четыре заключенных, а после завершения учреждения, оно будет вмещать 180 заключенных.
«Мы их расселили по течениям, чтобы идеи не распространялись друг на друга», – говорит Мурзабек Адылбеков, начальник учреждения №27.
Остальные осужденные за преступления, связанные с экстремизмом, изолированы в других учреждениях.
Сейчас в учреждении №3 размещено 20 осужденных экстремистов, изолированных отдельно от остальных заключенных.
Эти осужденные не выходят из камер целыми днями, за исключением положенных им ежедневной прогулки и ограничен контакт с внешним миром, получение информации. Также минимизированы свидания с родственниками.
«Данные действия были направлены непосредственно на нейтрализацию влияния указанных осужденных на остальной контингент в целях предотвращения, недопущения распространения среди спецконтингента идей нетрадиционного ислама, радикальных взглядов и экстремистского, террористического течения», – говорит заместитель начальника учреждения №3 по оперативной работе Милан Шакиев.
Он добавил, что помимо изолирования предпринимаются усилия по их дерадикализации.
«Мы ведем с ними беседы разъяснительного характера. Если есть необходимость, привлекаем экспертов, представителей муфтията, ведем с ними тесное взаимодействие. Подход зависит от характера совершенного преступления», – говорит Шакиев.
Рысбек Шамырканов, начальник Главного оперативного управления Государственной службы исполнения наказаний (ГСИН), сказал, что они придают важную роль религиозному просвещению, и каждый месяц каждую тюрьму посещает имам и сотрудники муфтията.
«Они встречаются с ними со всеми и также работают индивидуально [с заключенными]. У каждого есть индивидуальная тетрадь – там фиксируется, какие вопросы ему задавали, какие ответы давал, как себя вел, агрессивный или нет, воспринимает или нет», – рассказал Шамырканов IWPR.
Он добавил, что тюремные библиотеки снабжены религиозными книгами, которые прошли экспертизу в Госкомиссии по делам религий.
Представители муфтията сообщили IWPR, что сотрудничают с тюремными властями уже более десяти лет.
Эстебес Ажыкулов, преподаватель в Исламском университете Кыргызстана, сказал, что их группа тюремного посещения состоит из пяти-шести человек.
Члены группы – имамы мечетей и обычные практикующие мусульмане, которые на волонтерской основе оказывают заключенным духовную поддержку.
«Открыто говоря, за это никто нам ни сома не дает – ни муфтият, ни фонд «Ыйман» [президентский фонд по поддержке исламских инициатив]. Мы это делаем ради бога», – рассказал Ажыкулов IWPR.
По его словам, они в основном посещают заключенных без строгого содержания.
«Многие осужденные потом начинают читать намаз, бандиты читают намаз. Мы же не боги всех исправлять. Стараемся… Кто-то исправляется», – говорит Ажыкулов.
По словам Ажыкулова, они готовы уделять больше внимания на заключенных экстремистов и террористов, но для этого необходим более комплексный подход.
«Работа проводится, но слабо. Нужна отдельная программа [для таких осужденных]… Мы же просто приходим, читаем лекции и уходим. Но вот в Казахстане в тюрьмы определяют официальных имамов, обучают, платят зарплаты и они как положено ходят туда. У нас работа проводится, но нас всего максимум человек 10», – сказал Ажыкулов.
НЕОБХОДИМОСТЬ СКООРДИНИРОВАННОГО ПОДХОДА
Аналитики согласны с тем, что необходима серьезная и последовательная работа для того, чтобы после освобождения экстремисты не вернулись к прежней деятельности.
По словам Амана Салиева, эксперта по исламу в Институте стратегического анализа и прогнозирования КРСУ, в этот процесс необходимо вовлекать опытных теологов, психологов и религиозных лидеров, а также членов семей осужденных.
«Эти встречи должны быть не минутные, а на постоянной основе, цикл должен быть. Причем, в спокойной обстановке, не под дулом автомата, когда люди могут задавать вопросы, а не просто молча сидеть и слушать что им говорят, – говорит Салиев. – Если у человека будут сомнения, он все время будет задавать вопросы, причем, возможно, даже провокационные, и тот человек, который с ними работает, должен быть всегда готов к этому. У него на все должен быть разумный, взвешенный и аргументированный ответ прежде всего на основе шариатской базы».
Каждый осужденный нуждается в индивидуальной программе, продолжил он, с учетом тех идей и групп, в которых участвовал заключенный, и его уровня знания об исламе.
«Это все зависит от знания, глубины понимания религии теми людьми, кто будут с ними работать. Если вы приведете туда безграмотных молдо, которых у нас полно в муфтияте и регионах, они только ухудшат ситуацию… Не просто пригласили молдоке, он отчитал полчаса лекции и ушел. Нет, так не пойдет. Это еще больше упрочнит их убеждение в том, что они на верном пути, т.е. они будут знать, что государственные карманные муфтии – это бездари безграмотные бессовестные и то, что я стою на своем радикальном пути – это именно тот правильный путь, который следует придерживаться», – говорит он.
(См. Имамы – тяжелая артиллерия против экстремистов, которая пока не срабатывает).
По словам Салиева, очень важно, чтобы эта работа не прекращалась и после освобождения; нужно проследить за условиями, в котором продолжит свою жизнь освобожденный.
«Но если он попадет в эту среду снова, если ему опять капать на мозги с утра до вечера, конечно, его можно вернуть в некую зону влияния… Но тут все будет зависеть от государства, силовых структур, общества, а самое главное – семьи», – подытожил Салиев.
Чиновники ГСИН и тюремное руководство особо подчеркнули, что заключенные, которые отреклись, все равно находятся под наблюдением спецслужб и правоохранительных органов.
«Дальше на воле они их отслеживают, их дальнейшую деятельность», – говорит Шамырканов.
Шакиев настаивает на том, что экстремисты, которые отреклись, не возвращаются к прежней деятельности.
«Таких случаев, чтобы он отрекся и дальше продолжал свою деятельность, таких моментов зафиксировано не было и не замечено», – говорит он.
Шамырканов из ГСИН был менее уверенным, добавив, что никогда нельзя быть уверенным в подобных ситуациях.
«Они манипулируют или нет – по-моему даже и хирург не определит, – говорит он. – Это только время покажет».