На женщин, отбывших наказание и вышедших после заключения, в узбекском обществе груз ответственности и осуждения возлагается больше, чем на мужчин. Они сталкиваются с осуждением, как со стороны общества, так и со стороны своих родственников, поэтому начать жизнь «с чистого листа» им трудно.
42-летняя Зухра Худойбердиева вышла на свободу два года назад. Она с болью вспоминает события, которые происходили с ней в тюрьме, и хочет забыть тот период. Зухра уверенна, что лишение свободы стало для нее хорошим уроком, который она усвоила, поняла и раскаялась. Однако клеймо «зэчки» [оскорбительное слово от термина з\к – сокращенное от «заключенный», принятое в СССР. Мужчин называли «зек», женщин – «зечка. Прим. ред.] остается с ней по сей день.
Она отбывала наказание за распространение наркотиков и, по словам женщины, ее близкие и друзья отвернулись от нее еще в период слушания ее дела в суде.
«Муж ушел через полгода после того, как меня посадили. У нас было двое детей пяти и девяти лет, которых забрала к себе мама. Но общаться со мной и привозить их ко мне на свидания, она отказалась. Никогда не рассказывала мне об их жизни, а детям на вопрос “где мама?”, отвечала, что уехала, потому что “непутевая”», – говорит Зухра.
Однако с настоящими трудностями она столкнулась после освобождения.
«Я не ожидала, что будет настолько трудно. Работы нет. Даже когда соглашались принять на работу, отказывали сразу, как только узнавали о судимости. В целом, из-за судимости было трудно общаться не только с семьей, но и заводить новые знакомства», – говорит она.
Эксперты считают, что женщинам бывшим заключенным адаптироваться после выхода из мест заключения тяжелее, чем мужчинам, потому что общество относится к таким женщинам строже, осуждая и не доверяя им.
По мнению Олии Ильмурадовой, директора НПО « Баркарор Хаёт» (организация помогает с социальной адаптацией лицам, освобожденным из мест лишения свободы), проблемы, с которыми столкнулась Зухра, самые распространенные среди освобожденных женщин.
«У освобожденных женщин, по моему опыту, есть две основные проблемы: это проблема с коммуникацией в семье и трудоустройство», – отмечает Ильмурадова.
По мнению эксперта, груз ответственности и осуждения на женщин возлагается больше нежели, чем на мужчин. При этом проекты, направленные на поддержку освобожденных из мест лишения свободы, не делят по гендеру, а помощь, которую они предлагают, одинакова как для женщин, так и для мужчин.
В целом, в Узбекистане разработана система социальной адаптации для бывших заключенных. При хокимиятах каждого города и района по всей стране созданы специальные Центры социальной адаптации для поддержки освобожденных граждан. Разработана программа, в рамках которой им предоставляется и жилье.
Как отмечает Олия Ильмурадова, взаимодействие с заключенными происходит еще на этапе, когда их готовят к освобождению. Когда остается небольшой срок до того, как человек выйдет из колонии, информация о нем уже передается в Центр социальной адаптации по месту жительства. Помимо информации об освобождении, в Центр передается так называемая справка о потенциале человека – если в колонии, где человек отбывал наказание, имелись центры подготовки кадров, то, выходя оттуда, освобожденные уже могут иметь сертификат о получении профессии.
В пресс-службе одного из Центров, расположенных в Ташкенте, сообщили CABAR.asia, что любой гражданин, отбывший наказание, может обратиться после освобождения и получить единоразовую выплату в размере 10 млн сумов (869,45 долларов США).
Также в центре предлагают перечень услуг, направленных на поддержку освобожденного и его социальной адаптации. Например, если у человека нет образования, то его перенаправят в так называемые Центры незанятого населения, где они смогут пройти обучение и получить сертификат об усвоении профессии. В свою очередь, при наличии сертификата и бизнес-идеи обратившийся может получить субсидию от государства до 30 млн сумов (2608 долларов США). Однако их не выдают на руки, а закупают оборудование или ресурс, с помощью которого можно реализовать бизнес-идею. Например, швейные машинки, духовые печи и т.д.
«Помимо государства поддержку освобожденным оказывают и частные организации, но сказать, что существуют какие-то целенаправленные организации по помощи бывшим осужденным женщинам, я не могу. Например, в нашей организации это не является основным направлением. Тем не менее, мы уже более пяти лет регулярно оказываем психологическую помощь, обучаем и помогаем бывшим осужденным», – рассказала Олия Ильмурадова.
Что касается предоставления социального жилья освобождённым из мест заключения гражданам, то получить его сложно, так как спрос превышает государственные ресурсы, отмечает Ильмурадова.
«В случае, если человек получает социальное жилье, а это, как правило, общежитие, он должен понимать, что не может жить там постоянно. Ведь главная задача — это, получая поддержку, прийти к тому, что освобожденному необходимо устроиться на работу и встать на ноги самостоятельно», – сказала она.
Одной из тех, кому удалось получить такую социальную поддержку, стала Нигора Холмахматова из Джизакской области. Ее успешный пример часто приводят в Центрах социальной реабилитации.
Освободившись более 5 лет назад, она вначале не знала, что делать, когда перед ней встал вопрос трудоустройства. До заключения она работала воспитателем в детском саду, куда после освобождения вернуться не могла.
«Я слышала о том, что можно обратиться за помощью в хокимият по месту жительства, но сомневалась, что мне помогут. В целом, процесс и не был ни легким, ни быстрым. Поэтому даже после получения сертификата и предоставления четкого бизнес-плана в центре учитывают все риски и вашу заинтересованность. Так как у меня были навыки шитья, я решила открыть свой мини-цех по пошиву одежды. Центр социальной адаптации выдал мне оборудование – две швейные машинки, которые я поставила у себя дома и начала работать с племянницей», – рассказала Нигора.
По ее словам, дела пошли в гору. Спустя год она смогла взять небольшое помещение в аренду, куда могли приходить заказчики и выбирать ткани и фасоны штор. Все это время она находилась под наблюдением со стороны сотрудников центра, которые регулярно приходили, узнавали, как продвигаются ее дела, и все фиксировали на камеру.
«Я не думаю, что такая программа может помочь каждому. Не у всех хватает терпения пройти все процедуры. Тут важнее желание и, конечно, эмоциональное состояние человека после освобождения из мест исполнения наказания. Потому что я видела людей, которые были в глубокой депрессии и полностью потеряли мотивацию к жизни», – говорит Нигора.
О том, что не у всех опыт адаптации бывает положительным, говорят и сами сотрудники таких центров. В пресс-службе Центра социальной адаптации города Гулистан Сырдарьинской области, говорят, что процент тех, кто не обращается за помощью и решает самостоятельно социально адаптироваться, все еще довольно высокий.
В системе трудоустройства населения всегда есть отдельный блок вакансий, который держат замороженным для освобожденных. И если человек не имеет никаких навыков и образования, их трудоустраивают. Это может быть работа дворником, либо в управлении благоустройства города, сообщили в пресс-службе.
Но не все и не всегда готовы общаться с сотрудниками подобных служб.
Шахноза Эгамбердиева, 32-летняя женщина из Самарканда, освободилась 1,5 года назад. По словам женщины, за все это время у нее не было желания ни обращаться за помощью, ни контактировать с людьми, потому что жизнь для нее потеряла смысл.
«Я вообще ничего не хочу. Наверное, если бы завтра умерла, я бы не расстроилась», – говорит Шахноза.
С потухшим взглядом и опущенной головой она рассказала нам, что наказание она отбывала по «тяжкой» статье. После освобождения наладить связь с родными она и не пыталась, потому что знает, что это бессмысленно. Шахноза не может простить саму себя, поэтому не ждет этого и от своей семьи.
Постоянного места жительства у Шахнозы нет. Она часто переезжает из одного города в другой вместе с принявшим ее мужчиной.
«Мой сожитель – тоже бывший “зек” и понимает меня. Поэтому я и не боюсь перед ним быть собой со всеми своими ошибками. Постоянного заработка у нас нет, поэтому зарабатываем на жизнь мелкой подработкой. Помощи я не хочу ни от государства, ни от кого», – говорит она.
Психологи отмечают, что одной из проблем того, что женщинам не удается адаптироваться после выхода на свободу является глубокая депрессия. Поэтому таких, как Шахноза, немало.
Тяжелая психологическая травма заставляет этих людей отдалиться от семьи и социума. И помочь освобожденным сложно, так как они не обращаются в центры и неохотно идут на связь с сотрудниками органов, считает психолог Татьяна Ибрагимова (имя изменено).
«Учитывая, что каждый освобожденный все равно находится под вниманием органов, хотелось бы, чтобы сотрудники обращали внимание на моральное состояние человека. Ведь вовремя оказав помощь, можно предотвратить то состояние, в котором оказалась Шахноза», – говорит Ибрагимова.
Сама она работала психологом в одной из колоний Узбекистана более 20 лет. По ее мнению, поднять социальную поддержку освобожденных на более высокий уровень очень часто мешает общественное мнение.
«Общество навешивает ярлыки и гнобит не только самих осужденных, но и членов их семьи. Как правило, это происходит и дома за ужином, когда мама с папой могут обсуждать соседа, который вышел из тюрьмы. А на следующий день после того, как ребенок дома услышал, как родители осуждали отца или мать условного одноклассника Шахзода, он приходит в школу и рассказывает об этом одноклассникам. И через какое-то время тот самый Шахзод становится жертвой буллинга со стороны учащихся. Вкупе все это, как снежный ком, влечет за собой все новые проблемы», – говорит она.
Психолог считает, что решить эту проблему можно. Важно на самом начальном этапе воспитания ребенка уметь правильно объяснять, что такое тюрьма, за что туда попадают и как стоит относится к людям, которые оттуда вышли. Объяснять ошибки людей, наказание, которое они получают, и возможность исправиться. Только при таком подходе можно вырастить общество, лишенное предрассудков.
Вместе с тем, отношение к осужденным и их социальной адаптации должно поменяться и со стороны государства, считает она.
Все реформы, связанные с системой, начали происходить с приходом к власти президента Шавката Мирзиёева. Правозащитники тогда отмечали, что в 2017 году количество заключенных в стране сократилось в два раза по сравнению с предыдущими 15 годами. Конкретные цифры по количеству заключенных в Узбекистане были засекречены до 2020 года.
В 2018 году в стране в силу вошло постановление кабинета министров, которое направлено на совершенствование системы социально-бытового обеспечения и трудоустройства освободившихся из мест лишения свободы. В постановлении была прописана дорожная карта, состоящая из 11 пунктов, которые направлены на усовершенствование системы поддержки осужденных.
А в Центре социальной реабилитации при хокимияте города Ташкент отмечают, что все эти постановления уже работают. При этом, учитывая, что любая дорожная карта имеет срок выполнения, специалисты центра работают над усовершенствованием и планированием новой программы, которая может быть принята в ближайшее время.
Между тем, согласно статистике, предоставленной Комитетом безопасности парламента страны, в конце 2022 года в Узбекистане в заключении находились более 26 тысяч человек, из них 8 тысяч в колонии вольного поселения, а 18 тысяч отбывают наказание в колониях разного типа.
На наш запрос о том, сколько из них женщины, в ГУВД и в офисе Омбудсмена республики нам не ответили.