«Необходимо создать механизм диалога между регионами как C5+АСЕАН, чтобы больше узнавать и понимать друг друга, изучать пути расширения сотрудничества и содействовать укреплению мира и процветания в своих регионах», – отмечает доктор наук Парадорн Рангсимапорн в интервью для аналитической платформы CABAR.asia
Профессор Парадорн Рангсимапорн – тайский дипломат и независимый исследователь. Он является советником-посланником и заместителем главы миссии посольства Королевства Таиланд в Нур-Султане, Республика Казахстан, которое также охватывает отношения с Кыргызстаном и Таджикистаном. Он также был младшим научным сотрудником Академии ОБСЕ в Бишкеке. Г-н Парадорн Рангсимапорн является автором ряда публикаций в рецензируемых научных журналах и полиси-брифов, а автор книги «Россия как возвышающаяся мировая держава в Восточной Азии: восприятие и политика от Ельцина до Путина» (Palgrave Macmillan, 2009). В настоящее время он работает над книгой об отношениях Центральной Азии с Юго-Восточной Азией, которая также будет опубликована Palgrave Macmillan. Он получил степень доктора философии в области международных отношений и степень магистра в области исследований России и Восточной Европы в Оксфордском университете.
Какие страны Юго-Восточной Азии наиболее заинтересованы в налаживании партнерских отношений с Центральной Азией? Что объединяет эти два региона и чем они схожи?
После распада СССР в конце 1991 года, как со стороны новых независимых стран ЦА, так и со стороны стран Юго-Восточной Азии (ЮВА) возрос интерес к установлению дипломатических отношений и изучению торгово-экономических возможностей. Такие страны как Сингапур, Малайзия и Индонезия возглавили процесс налаживания новых связей с государствами Центральной Азии, рассматривая их как азиатских товарищей, а в случае Малайзии и Индонезии – как единоверцев-мусульман, что могло бы стать основой для формирования крепких связей между ними. В 1990-е годы лидеры Центральной Азии, особенно тогдашний президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, были заинтересованы в изучении «азиатской» модели социально-экономического развития, которая была успешно реализована такими странами Юго-Восточной Азии как Сингапур и Малайзия.
Несмотря на то, что оба региона являются субрегионами Азии, Центральная Азия и Юго-Восточная Азия были не только далеки физически, но также культурно и ментально. Долгая история государств Центральной Азии, которые были частью Советского Союза, а до этого Российской империи, означала что они были подвержены влиянию русской/советской культуры, что совсем незнакомо большинству стран ЮВА за исключением Вьетнама, который был близок к Советскому Союзу во время холодной войны, где обучались и до сих пор обучаются в России вьетнамские студенты, и знающие русский язык. Таким образом, между двумя регионами существует большая физическая и культурная пропасть, которую обе стороны пытаются преодолеть.
Тем не менее, в геополитическом плане у двух регионов много общего, что они, возможно, еще не осознали в полной мере. Оба региона состоят из малых и средних государств или даже, возможно, средних держав, таких как Казахстан и Индонезия, которые соседствуют с великими державами – Россией и Китаем в Центральной Азии и Китаем в ЮВА. Оба региона также являются полем для соперничества мировых держав, что все чаще наблюдается в ЮВА, где США и Китай вступили в геостратегическую конкуренцию и соперничество. Роль России в ЮВА более ограничена, будучи более отдаленной державой, хотя совсем недавно Россия попыталась добиться большего влияния в Мьянме после военного переворота в феврале 2021 года. Центральная Азия и Афганистан также исторически рассматривались как места, где велась «Большая игра» между Британской и Российской империями, Советским Союзом и США во время холодной войны. После окончания холодной войны термин «Большая игра» все еще часто используется или даже чрезмерно используется для описания геостратегической ситуации в Центральной Азии и Афганистане, когда на сцену выходят новые игроки. С недавним выводом американских войск из Афганистана, крахом избранного афганского правительства и движением «Талибан» готовым взять под контроль весь Афганистан, политика и роль великих держав в Центральной Азии пересматриваются в ответ на ситуацию в Афганистане.
Таким образом, в условиях геостратегической конкуренции между мировыми державами как в Центральной, так и в ЮВА, малые и средние государства обоих регионов едины в вопросе как лучше реагировать или выживать в таких обстоятельствах. Существует несколько научных работ по международным отношениям посвященных странам ЮВА, которые придерживаются стратегии хеджирования – не балансируя против, не примыкая к какой-либо конкретной державе, хотя их успех варьируется в зависимости от их размера, ресурсов, возможностей, намерений и обстоятельств. Можно утверждать, что аналогичная ситуация сложилась в Центральной Азии, где несколько государств региона в разной степени проводят многовекторную внешнюю политику; пытаются взаимодействовать со всеми мировыми державами и игроками в своем регионе. Особенно это проявляется в области энергетической политики и безопасности, путем поиска многочисленных партнеров и маршрутов трубопроводов, чтобы обеспечить некоторый стратегический баланс и рычаги воздействия на большие державы. Таким образом, государства двух регионов преследуют одну и ту же цель – диверсифицировать свои внешние отношения, чтобы обеспечить как можно больше преимуществ в области безопасности, политики и экономики. Они также стремятся максимизировать свои позиции на переговорах, сводя к минимуму потенциальные угрозы и трудности. Степень успеха, конечно, варьируется: более крупные, более ресурсные страны как Казахстан и Узбекистан в Центральной Азии, Индонезия, Вьетнам и даже небольшой, но очень изобретательный Сингапур, возможно, добились большего успеха, в то время как более маленькие и менее ресурсные государства как Кыргызстан и Лаос, возможно, вынуждены быть ближе к определенной державе.
Однако есть и важные различия. В Юго-Восточной Азии, особенно после кризиса COVID-19, соперничество между США и Китаем становится все более очевидным. Но в Центральной Азии две основные региональные державы – Россия и Китай имеют стратегическое сближение и общие интересы в противостоянии глобальной мощи США и в основном сотрудничают друг с другом в Центральной Азии, в том числе в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Учитывая, что роль США в Центральной Азии уменьшается после их вывода из Афганистана и потенциального общего ухода из региона, еще предстоит выяснить, смогут ли Россия и Китай по-прежнему учитывать интересы друг друга в Центральной Азии, особенно в свете растущего экономического влияния Китая даже роли в области безопасности в регионе.
Какие существуют препятствия на пути налаживания экономических и других партнерских отношений между двумя регионами? Есть ли у стран Юго-Восточной Азии концептуальное видение сотрудничества со странами Центральной Азии?
Основными препятствиями, как отмечалось выше, являются огромное физическое и культурное расстояние между двумя регионами. Это оказывает существенное влияние на развитие экономических отношений. Отсутствие хороших и экономичных транспортных и логистических связей между двумя регионами не позволяет расширяться торговле и полностью раскрывать свой потенциал. Различия в деловой культуре и сложный деловой и инвестиционный климат в Центральной Азии, даже в Казахстане, который является наиболее развитой экономикой, являются еще одним препятствием для экономического партнерства. Это особенно касается таких стран как Таиланд, чей бизнес более склонен к риску чем Малайзия или Сингапур, которые добились большего успеха в экономическом продвижении и инвестициях в Центральной Азии, особенно в Казахстане и Узбекистане.
Вьетнам также добился успеха в расширении торговли с Казахстаном после заключения соглашения о свободной торговле (ЗСТ) с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) в 2015 году. Сингапур стал второй страной ЮВА, подписавшей ЗСТ с ЕАЭС в 2019 году, хотя пока еще слишком рано говорить о результатах. Другие страны ЮВА пытаются последовать примеру Индонезии, Таиланда и Камбоджи, подписавших Меморандум о сотрудничестве с Евразийской экономической комиссией (ЕЭК). Из трех стран Индонезия готова стать следующей страной, которая подпишет ЗСТ с ЕАЭС, благодаря своему привлекательно большому рынку с населением более 270 миллионов человек.
Инициатива Китая «Один пояс, один путь» (BRI) также предоставляет возможность расширить торговлю между двумя регионами. В 2019 году Вьетнам снова лидировал, впервые перевозя свои товары поездом через Китай, Казахстан и далее в Европу, закончив в Дуйсбурге (Германия) за 22 дня. Вьетнам и Казахстан также успешно использовали специальный терминал Казахстана в китайском порту Ляньюньган, который соединен с казахстанским сухим портом Хоргос на границе с Китаем для транспортировки своей продукции. Другие страны ЮВА как Таиланд также заинтересованы в изучении этого маршрута, хотя тайские предприятия, которые пытались использовать этот маршрут часто сталкивались с проблемами на китайской стороне границы с Казахстаном, отдавая предпочтение китайским товарам, тем самым задерживая тайские поставки, которые часто являются скоропортящимися продуктами как фрукты и овощи. Поэтому, возможно, потребуется изучить другие альтернативные маршруты, потенциально ближайшим из которых является предлагаемый Индией транспортный коридор «Север-Юг». Но он проходит через Афганистан, где ухудшающаяся ситуация сделала данный маршрут менее привлекательным и выполнимым.
Страны ЮВА пока еще не имеют общего концептуального видения сотрудничества со странами Центральной Азии, хотя могли бы даже конкурировать в некоторых областях торговли и инвестиций. Почти все страны региона (за исключением Тимора-Лешти) являются членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и пытаются действовать сообща в рамках органа в управлении отношениями с другими крупными внешними партнерами как Китай, Япония и Южная Корея в рамках АСЕАН+3, а также другими партнерами по диалогу как США и Россия. Однако такой структуры диалога с государствами Центральной Азии не существует, хотя это должно быть серьезно проанализировано. Сами пять государств ЦА имеют аналогичные форматы диалога – C5+1 – с внешними партнерами как США, Япония, Южная Корея, Индия и даже недавно Россия и Китай. На самом деле, первый формат диалога C5+1 был предложен Японией в 2004 году и был основан на модели АСЕАН+3. Таким образом, обе стороны знакомы с этим механизмом и должны приступить к его созданию в качестве основы для расширения сотрудничества между регионами.
Одной из важнейших задач для Центральной Азии является развитие регионального сотрудничества. В каких областях Центральная Азия может применить опыт АСЕАН?
Геостратегическое сходство двух регионов уже отмечалось. АСЕАН была создана в 1967 году для ускорения социально-экономического развития региона и содействия региональному миру и сотрудничеству, но также это было вызвано общим страхом перед коммунизмом. С окончанием холодной войны АСЕАН постепенно расширилась в 1990-х годах, охватив все оставшиеся на тот момент страны ЮВА. Ассоциация доказала свою способность взаимодействовать со всеми крупными державами, участвующими в регионе и избежать того, чтобы ее считали чрезмерно зависимой от одной конкретной державы. Она также стала ключевой движущей силой Азиатско-Тихоокеанского регионализма, благодаря формированию Регионального форума АСЕАН (АРФ), Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) и Восточноазиатского саммита (East Asia Summit, ВАС). Таким образом, относительные успехи АСЕАН в области регионального сотрудничества могут послужить одной из моделей для Центральной Азии. После смены руководства Узбекистана в конце 2016 года, открывшее новую эру транспарентности и взаимодействия со своими региональными соседями, наблюдается все большее движение в сторону исключительно Центральноазиатского регионализма, который не предполагает роли внешних держав. На сегодняшний день состоялись три Центральноазиатских «саммита», последний из которых состоялся в Туркменистане в августе этого года. Это свидетельствует о расширении диалога и сотрудничества между лидерами региона. Некоторые эксперты из Центральной Азии подчеркнули целесообразность АСЕАН из-за сходства двух регионов, а именно того, что оба региона состоят из малых и средних государств с различным уровнем экономического развития и политическим авторитаризмом, которым приходится сталкиваться с конкуренцией и динамикой великих держав. Лидеры Центральной Азии также поддерживают принципы АСЕАН о невмешательстве во внутренние дела других государств, принципы принятия решений на основе консенсуса и мирного разрешения споров.
Таким образом, опыт АСЕАН может помочь государствам Центральной Азии в развитии своей формы регионализма, а именно следующим образом. Во-первых, предоставив государствам Центральной Азии модель совместных действий, касающихся внешних держав и противостояния их давлению. Фактически, формат C5+1 был создан по образцу опыта АСЕАН и уже используется государствами Центральной Азии с несколькими крупными державами. Во-вторых, как модель укрепления сообщества и социально-экономического сотрудничества и совместного развития. Страны АСЕАН гораздо более разнородны, чем государства Центральной Азии с точки зрения социально-экономического развития, исторического опыта, этнической принадлежности, культуры, религии и политических структур. Но, несмотря на это они достигли определенного уровня успеха в укреплении сообщества и интеграции в своем собственном темпе. В-третьих, так называемый «путь АСЕАН» или принципы, упомянутые выше, могут быть легко применены к государствам Центральной Азии, лидеры которых согласны с такими принципами и уже знакомы с ними в контексте ШОС, в уставе которой содержатся аналогичные принципы. Таким образом, это может стать еще одной областью взаимодействия и сотрудничества между двумя регионами.
Как Вы знаете, Центральноазиатский регион граничит с Китаем и находится под некоторым влиянием своего восточного соседа. Каким образом страны Юго-Восточной Азии строят отношения с Китаем и какие подходы используются в этом отношении?
Как отмечалось ранее, страны ЮВА пытаются проводить стратегию «хеджирования» по отношению к великим державам, как соглашаясь, так и сопротивляясь им в соответствии со своими интересами. Но их успех зависит от их размера, ресурсов, возможностей, намерений и обстоятельств. Некоторым странам было трудно поддерживать баланс в своих отношениях со всеми крупными державами, в частности с Китаем и США. Им было легче сблизиться с Китаем, который предоставил больше экономических стимулов в рамках своего проекта «Один пояс, один путь» и, в отличие от США, также удобно воздерживался от политической критики этих более авторитарных государств ЮВА. США при президенте Трампе также в основном игнорировали ЮВА, усиливая напряженность и конкуренцию с Китаем, тем самым создавая ситуацию, в которой государства региона все чаще были вынуждены выбирать сторону. Еще предстоит выяснить, поднимется ли ЮВА в списке приоритетов внешней политики президента Байдена, особенно с учетом его внимания к Китаю. Но ЮВА является ключевым полем геостратегического соперничества между США и Китаем.
Как и в Центральной Азии, у каждого из государств ЮВА существуют разные интересы и подходы к Китаю. Хотя ЮВА играет ключевую роль в проекте «Один пояс, один путь», особенно в его компоненте «Морской шелковый путь XXI века», не все китайские инвестиции и влияние обязательно приветствуются во всех странах. Более того, вопрос Южно-Китайского моря является особенно спорным для отношений Пекина с государствами ЮВА, которые также являются претендентами. Поэтому эта область считается полем, где напряженность между США и Китаем может возрасти. С другой стороны, большинство континентальных государств ЮВА менее обеспокоены и больше приветствуют китайскую торговлю и инвестиции, особенно в транспортную инфраструктуру. Растущее соперничество между США и Китаем, а также в последнее время проблема Мьянмы, создали определенные трудности для единства и центральной роли АСЕАН. Страны Центральной Азии могут извлечь уроки из этой ситуации в своем стремлении к региональному сотрудничеству и регионализму, а также в том, как они выстраивают свои отношения с Китаем.
Существует мнение, страны Юго-Восточной Азии достаточно успешны в области модернизации, построения светских политических систем, в том числе и в борьбе с коррупцией. Могут ли два региона наладить связи в этих направлениях?
Не все страны ЮВА добились успеха в этих областях, но добившиеся, безусловно, могут помочь государствам Центральной Азии. Как отмечалось ранее, сингапурская модель часто рассматривалась Центральноазиатскими лидерами и элитами как модель для подражания. Казахстан, в частности, пытался следовать примеру Сингапура в социально-экономических реформах и развитии, образовании и развитии человеческих ресурсов. Казахстанский фонд по управлению активами «Самрук-Казына» был создан на базе сингапурской холдинговой компании «Tемасек», в то время как идея Назарбаева о предоставлении стипендий «Болашак» (будущее) одаренным казахстанским студентам для обучения за рубежом также была основана на опыте Сингапура. Однако из-за значительных различий между двумя странами, не в последнюю очередь из-за недиверсифицированной экономики Казахстана, которая в значительной степени зависит от энергетических ресурсов, казахстанская модель социально-экономического развития Сингапура достигла в лучшем случае неоднозначных результатов. Со своей стороны, Сингапур также проявляет большую активность в области образования и профессиональной подготовки в государствах Центральной Азии, особенно в Казахстане, а также в Узбекистане и недавно в Таджикистане, где создается филиал Сингапурского института развития менеджмента (Management Development Institute of Singapore, MDIS) в городе Душанбе.
Существуют ли какие-либо проекты, которые могут укрепить сотрудничество между Центральной и Юго-Восточной Азией?
Как со стороны стран Центральной Азии, так и со стороны стран ЮВА не существует существенных продвигаемых проектов как таковых. Обе стороны больше сосредоточены на развитии двусторонних связей, чем на сотрудничестве между регионами. Проекты внешних держав, а именно «Один пояс, один путь» Китая и ЕАЭС России, могут способствовать привлечению большего интереса и сотрудничеству между двумя регионами, особенно в экономической сфере. В то время как страны регионов рассматривают друг друга как большие и неиспользуемые рынки для своих товаров, слабые транспортные и логистические связи, а также относительно нестабильный и неблагоприятный деловой климат в Центральной Азии остаются самым большим препятствием для дальнейшей торговли и инвестиций. ЮВА также не является приоритетным направлением внешней политики для государств ЦА, и наоборот.
В то время как страны Центральной Азии стремятся диверсифицировать своих иностранных партнеров и уменьшить свою зависимость от Китая, особенно в экономической области, в Азии они больше смотрят в сторону Японии, Южной Кореи, Индии и стран Персидского залива, чем на Юго-Восточную Азию. Расширение торговли и инвестиций из ЮВА в Центральную Азию безусловно приветствовалось бы, но остается слишком много препятствий и возможно, отсутствие политической воли и интереса с обеих сторон. Это прискорбно, поскольку существует много потенциальных выгод от расширения сотрудничества; оба региона могут обмениваться своим опытом и учиться друг у друга, учитывая схожие геостратегические и геоэкономические обстоятельства. Поэтому, необходимо создать механизм диалога между регионами как C5+АСЕАН, чтобы больше узнавать и понимать друг друга, изучать пути расширения сотрудничества и содействовать укреплению мира и процветания в своих регионах.
Мнения, выраженные в настоящем интервью, принадлежат автору и не представляют позиции Королевского правительства Таиланда или какой-либо другой организации.