Саммит «Китай плюс Центральная Азия», который прошел в мае 2023 года в Сиане, привлек внимание экспертов и медиа ряда зарубежных стран. Редакция CABAR.asia собрала оценки экспертов из Центральной Азии с обсуждением итогов саммита, сильных и слабых сторон этого формата взаимодействия, а также новых трендов в сотрудничестве между Китаем и пятью странами региона.
Внутрирегиональные экспертные оценки саммита Китай-Центральная Азия практически сходятся во мнении о том, что постепенно растет значения Китая в вопросах региональной безопасности Центральной Азии при одновременном усилении торгово-экономического и транспортно-энергетического сотрудничества.
Казахстан
Еркин Байдаров, PhD in Philosophy, главный научный сотрудник института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова КН МНВО РК, Алматы
Каковы результаты саммита для Казахстана?
Прошедший саммит безусловно стал для Казахстана и стран региона масштабным политическим событием. Для меня как специалиста, изучающего в том числе, межцивилизационное взаимодействие Поднебесной с «Западным краем» как, называли в древности современный регион Центральной Азии, данный саммит еще раз показал, что другой альтернативы как сотрудничество в самых разных областях политического, экономического и культурно-гуманитарного развития просто не существует. При этом Пекин рассматривает центральноазиатский регион как единое целое, с которым она тесно связана на протяжении последних трех тысяч лет. Поэтому как говорил Ли Бо «новая встреча и добрая беседа бесценна», а для стран Центральной Азии – это еще и возможность дальше «продолжить тысячелетние традиции дружбы и открыть новые перспективы» (Си Цзиньпин). Так, Казахстан и Китай в рамках Совместного заявления подписали 22 документа, где особо важными можно назвать документы о развитии Транскаспийского транспортного коридора и о безвизовом режиме.
Каковые преимущества и слабые стороны формата Центральная Азия плюс Китай?
Преимуществом является возможность и для Китая, и для стран ЦА напрямую, без посредников обсуждать насущные проблемы взаимного взаимодействия. Слабой стороной – повторение уже существующих площадок С5+1. Но, в отличие от других форматов, С+С5 более «динамичен» и имеет определенную долгосрочную перспективу.
Какое место занимает РК среди других стран ЦА для Китая?
Я думаю, что Казахстан для Китая среди других стран ЦА занимает первостепенное значение. Этому есть множество объяснений. Это и самая протяженная граница, нефтегазовые и другие ресурсы, наличие в КНР почти двух миллионной казахской диаспоры и др. К тому же, немаловажным является также и знание китайского языка лидером Казахстана. В тоже время существующая синофобия в Казахстане, способствует на мой взгляд тому, что китайская политическая и интеллектуальная элита стремиться «доказать», что эти опасения преувеличены.
Какие новые тренды есть в сотрудничестве между РК и КНР?
Как показали результаты саммита, культурно-гуманитарное сотрудничество между РК и КНР (а также между другими странами ЦА и КНР) выходит на более новый уровень, что и неудивительно, поскольку недавно провозглашенная Инициатива глобальной цивилизации, направлена прежде всего на продвижение обменов и взаимного обучения между цивилизациями, продвижению прогресса человеческой цивилизации, а также содействию построения «сообщества единой судьбы человечества». Данный тренд, как мне представляется в ближайшей перспективе будет одним из основных.
Кыргызстан
Наргиза Мураталиева, PhD политологии, редактор аналитических материалов CABAR.asia:
Каковы результаты саммита для Кыргызстана?
Для Кыргызстана результаты саммита в Китай заключаются в подписании ряда договоренностей, из которых наиболее выделяются выделение Китаем гранта для Кыргызстана на сумму около 42 млн. долл. США для реализации приоритетных проектов по технико-экономическому сотрудничеству между странами, а также инвестиционное соглашение о строительстве солнечной электростанции в Иссык-Кульской области на сумму 800 млн. евро. Общая сумма соглашений на различные проекты анонсирована в 1 млрд. долл. США. Кроме этого, стороны договорились об открытии третьего пункта пропуска «Бедель», что позволит улучшить пропускную способности для грузов и стимулировать торговлю. В планах построить дополнительную автомобильную дорогу, которая свяжет кыргызское село Барскоон с уездом Учтурфан в СУАР КНР. Также внушительный пакет договоренностей подписан в сфере гуманитарного сотрудничества и проектов в мягкой силе.
Каковые преимущества и слабые стороны формата Центральная Азия плюс Китай?
Преимуществом формата является возможность сверить часы на многостороннем уровне, а также проводить Китаю всестороннюю и комплексную стратегию в Центральной Азии. Этот формат также продемонстрировал, что Китай признает процессы укрепления внутрирегионального сотрудничества в Центральной Азии и готов их поддержать. Кроме этого подобный саммит наглядно демонстрирует экономическую мощь Китая, по сравнению с другими игроками и его возможности инвестирования проектов и выделения грантов. Стоит отметить и то, что подобный гибкий формат позволяет более эффективно и в короткие сроки выработать единогласные позиции среди лидеров стран Центральной Азии и снизить возможные противоречия.
Если говорить о слабых сторонах формата, то пока что можно выявить то, что экономические итоги двусторонних соглашений страны Центральной Азии начинают сравнивать друг с другом. К примеру, на фоне того, что Казахстан и Узбекистан по отдельности заключили соглашения с Китаем на сумму превышающую 20 млрд. долл. США, у многих сложилось впечатление, что итоги для Кыргызстана и Таджикистана более скромные.
Какое место занимает Кыргызстан среди других стран ЦА для Китая?
Кыргызстан занимает одно из передовых, но не ключевое место в стратегии Китая, в связи с наличием у Пекина альтернативных маршрутов, проходящих через другие страны ЦА. Тем не менее, в связи с активизацией планов строительства железной дороги через Кыргызстан, его значение будет возрастать. Поэтому Кыргызстан важен с точки зрения транзитного потенциала, в частности, во взаимодействии Китая в торгово-экономической и энергетической сферах. Транспортная сеть Кыргызстана предоставляет определенные возможности для этого.
Дополнительным стимулом сотрудничества с КР для Китая являются вопросы безопасности. В контексте обеспечения безопасности в западных частях страны особое значение имеет стабильность и на территории Центральной Азии.
Какие новые тренды есть в сотрудничестве между КР и КНР?
Из новых трендов я бы выделила то, что впечатляющий список договоренностей был связан с продвижением мягкой силы Китая в Кыргызстане и стремлением улучшения его имиджа в глазах кыргызстанского населения. Еще один момент связан с намерениями властей Кыргызстана экспортировать электричество в Китай. Однако, в силу недостаочности производственных мощностей в самом Кыргызстане, предстоит изучить возможности подобных планов. А также ситуация стала меняться по части «зеленых» проектов с участием китайских инвестиций, но многое будет зависеть опять-таки от того, будут ли реализованы эти проекты на деле.
Таджикистан
Парвиз Муллоджанов, Ph.D. политолог, востоковед и независимый исследователь из Таджикистана.
Как вы оцениваете результаты саммита для Таджикистана?
Цели саммита для Китая не были направлены на отдельные страны. Китай проверял новый формат для себя, примерял для себя новую роль в регионе. Суть заключается в том, что он фактически в этом новом формате оттеснил на вторую и третьи роли всех остальных игроков, в первую очередь, Россию. В этом формате Пекин основной гарант безопасности Центральной Азии. Если раньше эта роль была отдана России по согласовании с Китаем, то сейчас Китай хочет полностью взять эту роль на себя. В Пекине думают, что Россия должна принять это как реальность, и из-за войны в Украине она не будет этому противодействовать. Во всяком случае открыто, чтобы не портить отношения с Китаем. Москва будет по своим каналам усиливать сотрудничество с местными государствами. Но в новом формате её не будет. И поэтому Россию не позвали на саммит.
А потом Китай начал говорить уже о каких-то наднациональных органах, что-то вроде наднационального делового совета, институтов которые бы координировали внешнюю политику. Это уже многое говорит об амбициях Китая. Даже у России такого не было.
Какие есть преимущества и слабые стороны у формата Центральная Азия плюс Китай?
Фактически такой формат – нормальное явление. Есть Россия плюс пять, Европа плюс пять, США плюс пять, сейчас вот Китай плюс 5. Но в реальности у Китая сейчас гораздо больше влияния, чем у всех остальных игроков. Китай будет также продолжать развивать двустороннее сотрудничество, но будут какие-то институты, которые будут координировать работу внутри Центральной Азии.
Могут быть усилены под руководством Китая усилия по расширению транснациональных коридоров – торговых, автомобильных и железнодорожных.
Какое место занимает Таджикистан среди других стран Центральной Азии в политике Китая?
Он так не делит особо. Считаю, что он видит Центральный Азию как какую-то единую общность. Конечно, для него важнее, те страны, которые являются источниками минерального сырья в первую очередь, нефти и газа. Потом учитывается геополитический вес и уровень экономики. Таджикистан для Китая представляет интерес с точки зрения безопасности, потому что там рядом Афганистан. Также Таджикистан интересен как транспортный узел, как источник минеральных ресурсов, энергоресурсов.
Но опять, же думая, что Пекин не делит Центральную Азию, для него это один регион.
Какие новые тренды есть в сотрудничестве между Таджикистаном и КНР?
Особых изменений нет, но я бы все же назвал усиление роли Китая в обеспечении безопасности, военного сотрудничества и военных технологий. К примеру речь идет о китайских беспилотниках, поставках новой техники. Другой тренд – это обеспечение доступа Таджикистана к так называемому Срединному транспортному коридору, который проходит через Центральную Азию далее к Каспийскому морю и в Европу. Возможно будут развиваться новые тренды, связанные с вопросами в Афганистане.
Стоит заметить, что если прежде основным партнером для Таджикистана считалась Россия, то сейчас она уходит на второй план. Конечно, Таджикистан остается зоной влияния России, но теперь уже растет значение Китая, а также новых игроков. Китай потеснил Россию в сфере экономики и финансов, и теперь тоже самое происходит в вопросах безопасности Таджикистана.
Туркменистан
Рустам Мухамедов, независимый исследователь (Туркменистан).
Каковы результаты саммита для Туркменистана Вы бы выделили?
На мой взгляд, в целом, официальный Ашхабад доволен результатами саммита и считает их положительными, несмотря на расплывчатые сообщения в СМИ об обсуждениях в двустороннем формате. В своем роде, участие Сердара Бердымухамедова и его выступление на саммите можно рассматривать и как логическое продолжение его визита в Китай в январе этого года, где были обозначены тезисы об основных ориентирах углубления дальнейшего сотрудничества между странами. Ключевым приоритетом взаимодействия была и остается топливно-энергетическая сфера. В 2022 году по трем действующим трубопроводам Туркменистан экспортировал в Китай 35 млрд кубометров газа, получив более 10 млрд. долларов.
Китай, в этом плане, остается основным покупателем туркменского газа, и этот тренд будет сохранятся, несмотря на попытки туркменского руководства диверсифицировать экспортные маршруты туркменского природного газа, которые сопряжены наличием геополитических и иных ограничивающих факторов. В связи с этим, Туркменистан крайне заинтересован в наращивании объемов экспорта природного газа и в ускорении строительства четвертой ветки газопровода в Китай, учитывая складывающуюся конъюнктуру на международных рынках в контексте войны в Украине, что также может использоваться Ашхабадом для улучшения своей переговорной позиции как с самим Китаем, так и с Россией и другими (потенциальными) покупателями. Не случайно, в своем выступлении, С. Бердымухамедов особо подчеркнул готовность Туркменистана «продолжить работу по реализации новых проектов, связанных с поставками туркменского природного газа в китайском направлении». Туркменистан также использовал саммит как площадку для “рекламы” своих транспортно-логистических возможностей, учитывая возрастающую актуальность создания новых транспортных коридоров. В этом плане, Туркменистан также пытается выжать максимум из складывающейся международной ситуации, и уже заявлял об интересе присоединится к коридору Север-Юг. Другой вопрос, внутренние структурные проблемы, институциональные и иные барьеры, что и являются основным препятствием того, чтобы Туркменистан выжимал максимум их своих логистических возможностей.
Какое место занимает Туркменистан среди других стран ЦА для Китая?
Отношения двух стран крайне несбалансированные, так как Китай безусловно имеет намного большее значение для Туркменистана, чем Туркменистан для Китая. И дело здесь не только в экспорте природного газа. На мой взгляд, выстраивание тесных отношений с Китаем для Туркменистана важно и для создания видимости того, что страна проводит сбалансированную многовекторную внешнюю политику, в противовес аргументам что входит в экономическую и политическую орбиту Москвы.
Что касается значения для Китая, то здесь я бы отметил еще один важный пункт, вдобавок к роли главного поставщика природного газа, а именно, значение Туркменистана в системе региональной безопасности, особенно учитывая нейтральный статус страны и неучастие в региональных венных образованиях в контексте ситуации в Афганистане. У Туркменистана с Афганистаном очень протяженная граница; более того, газовое месторождение Галкыныш, где и добывается газ для экспорта в Китай с участием CNPC, находится в южной части Марыйского велаята, в относительной близи с границей с Афганистаном. Не случайно, еще в 2021 году, в период вывода американских войск из Афганистана и наступления Талибан (запрещенная организация), во время визита главы МИД КНР Ван И Китай заговорил о необходимости более тесного сотрудничества между странами в сфере безопасности. Ту же риторику, можно было наблюдать и во время саммита. В этой связи, на мой взгляд, можно считать взаимодействие в этой сфере как одним из потенциальных новых трендов в двустороннем сотрудничестве.
Какие новые тренды есть в сотрудничестве между Туркменистаном и КНР?
Вдобавок к ранее отмеченному потенциальному углублению сотрудничества в сфере безопасности, есть еще несколько направлений, которые вполне можно отнести к имеющим реальную, а не заявленную, перспективу. Туркменистан особо заинтересован в развитии международных транспортных коридоров через свою территорию. С. Бердымухамедов в своей речи не случайно упомянул о выдвинутом проекте Туркменистана “Возрождение Великого Шелкового Пути” и его значении в контексте проекта “Один пояс – один путь”.
Еще одна сфера, где потенциально можно видеть дальнейшее углубление сотрудничества – инновации и высокие технологии, учитывая то внимание, которое выделяет Ашхабад проекту цифровизации страны (имиджевость проекта со скромными реальными результатами), в т.ч. и в контексте вопросов безопасности (режима). Интересной прозвучала и новость о планах Китая по открытию медицинской лаборатории в Туркменистане, о сотрудничестве между странами в сфере здравоохранения и традиционный медицины говорилось и на встрече в январе – учитывая то, что Туркменистан получал от Китая крупные партии вакцин от COVID-19, это выглядит достаточно перспективным направлением.
Узбекистан
Аббос Бобохонов, руководитель программы по изучению Китая в Институте перспективных международных исследований при Университете мировой экономики и дипломатии Узбекистана.
Каковы результаты саммита для Узбекистана?
В ходе этого визита был подписан очень огромный пакет документов на общую сумму 25 миллиардов долларов. Такого ещё в истории двухсторонних отношений не было. Однако, не должно быть каких-либо иллюзий, что Китай уже завтра выделит 25 миллиардов, и мы сможем использовать эти суммы. Еще в 2017 году в ходе визита нашего президента в Китай был также подписан пакет документов на общую сумму около 21 миллиард долларов. Но анализ показывает, что из этой суммы далеко не все проекты были реализованы.
В целом в последние годы Китай стремится увеличивать свое присутствие в сфере экономики, инвестиций, активизирует переговоры по вопросам безопасности, в том числе по афганской проблематике, однако в политических вопросах и культурно-гуманитарном взаимодействии, влияние Пекина все еще достаточно ограничено.
Каковые преимущества и слабые стороны формата Центральная Азия плюс Китай?
С+С5 – это тот же самый формат, который был внедрен еще Японией и другими партнерами ЦА, но китайцы смогли адаптировать этот формат под собственные интересы, то есть площадку с китайской спецификой. На начальном уровне этот формат был на уровне министров иностранных дел, и в том числе этот формат был на уровне экспертов. Вот теперь уже формат перешел на уровень лидеров стран.
И преимуществ очень много для Китая, так как они имеют постоянный формат взаимодействия стран Центральной Азии без участия других игроков. Это помогает им быть в курсе дел в любых вопросах и быстро реагировать на любые международные события в таком формате и решать свои вопросы, обходя Россию. Если раньше они взаимодействовали в рамках ШОС, сегодня Китай уже хочет быть самостоятельным игроком в регионе. Эффективность есть, но слабость формата покажет время.
Какое место занимает Узбекистан среди двух других стран Центральной Азии для Китая?
Какое место занимает Узбекистан среди двух других стран Центральной Азии для Китая, но отчасти я уже ответил. Касательно вопросов безопасности имеет ключевое значение для КНР. Китаю особо важно быть в курсе дела о происходящих изменениях в Афганистане, и взаимодействие с Узбекистаном, ведущий регулярные переговоры с правительством Талибан, здорово в этом могут помочь. Кроме этого, Узбекистан, как это было в период Древнего Шелкового пути, как «транспортного моста» предоставляет огромные возможности для Китая, чтобы выйти в другие регионы, в частности, в Южную Азию, Ближний Восток, и возможно на Каспий. Можно это сделать через Казахстан также, через Пакистан, но Узбекистан обладает такими преимуществами как более короткий, безопасный путь и огромный рынок.
Какие новые тренды Вы бы отметили в сотрудничестве между Узбекистаном и КНР?
Из подписанных документов я бы выделил два момента, связанных с культурно-гуманитарным сотрудничеством. Прежде в странах Центральной Азии, и тем более в Узбекистане не было ни одного филиала высших учебных заведений Китая. Но в ходе этого саммита были подписаны соглашения и меморандумы о присутствии китайских вузов в Казахстане и в Узбекистане. То есть Китай уже плотно стремится выйти на культурно гуманитарное пространство в Узбекистане, в частности, и в целом в регионе. Второй момент – это подписание документов по СМИ, то есть Китай уже активно начинает выходить на медиа пространство Узбекистана с целью создания положительного имиджа.
Еще один момент – это стремительное наращивание инвестиционных вложений Китая в Узбекистане, что усиливает возможную зависимость страны и это в будущем гипотетически может быть конвертировано в политическое влияние. К примеру, в Таджикистане влияние Китая настолько возросло, что по «негласной рекомендации» Пекина, Душанбе уже не может стать членом ЕАЭС. Аналогичный подход может применяться и в отношении других стран, и в том числе в Узбекистане. Поэтому нашим странам необходимо балансировать во внешней политике и контролировать внешние долги.