Эксперты по Центральной Азии и за ее пределами дают прогнозы о том, чего ожидать в регионе в 2022 году, с какими рисками внутреннего и внешнего характера столкнутся страны, а также подводят итоги за прошлый год в материале, специально для CABAR.asia
Экспертами для CABAR.asia выступили независимый исследователь Аскар Нурша из Казахстана*, политолог Эмильбек Джураев из Кыргызстана, независимый исследователь Парвиз Муллоджанов (Таджикистан), директор негосударственного научно-образовательного учреждения «Билим карвони» Фарход Толипов из Узбекистана. Оценки вне региона представлены руководителем аналитической структуры OXUS Society for Central Asian Affairs Эдвардом Лемоном (США).
Эксперты единогласно считают, что 2021 год выдался для региона насыщенным: пандемия, рост социальной напряженности, продолжающиеся экономический и энергетический кризисы и др. В отношении событий эксперты говорят о проведенной Консультативной встрече глав государств Центральной Азии и переименовании в ноябре Тюркского совета в Организацию тюркских государств. Из внутренних проблем в регионе выделяется риск роста протестных движений, нерешенные вопросы границ; из внешних геполитических рисков – усиление Китая, стремление России привязать к себе страны региона и продолжающийся кризис в Афганистане.
Итоги прошлого года
Аскар Нурша (Казахстан): в целом год прошел под эгидой празднования 30-летия со дня обретения независимости и был наполнен мероприятиями и акциями патриотического характера. Проведена перепись населения, отразившая новую реальность в этническом и демографическом составе населения. Казахстан под влиянием пандемии коронавируса сделал заметный скачок вперед в области цифровизации государственных и банковско-финансовых услуг.
Внесен ряд важных изменений в систему государственного планирования. Принят новый Национальный план развития страны до 2025 года. Вместо разработки государственных программ утвержден переход к формату национальных проектов. При деятельном участии членов НСОД была проделана большая законопроектная работа, направленная на совершенствование госполитики в социальной, финансовой и правоохранительной сферах. Впервые проведены выборы сельских акимов.
В сфере внешней политики важными событиями для Казахстана стало проведение в августе Консультативной встречи глав государств Центральной Азии и переименование в ноябре Тюркского совета в Организацию тюркских государств.
Эмильбек Джураев (Кыргызстан): Для Кыргызстана, 2021 год был особенно богат на события. Год начался с ранних президентских выборов в январе, легитимизировавших нового лидера страны, Садыра Жапарова, взявшего правление страной в результате октябрьских протестов 2020 года. Далее, три важнейших события охарактеризовали год для Кыргызстана. Во-первых, это масштабная ревизия законов, начиная с принятия новой Конституции и включая переделку более 300 отдельных законов под заголовком инвентаризации – процесс так и не законченный в 2021 году. Во-вторых, это вооруженное столкновение на кыргызско-таджикской границе в конце апреля-начале мая – самое деструктивное для Кыргызстана такое событие за 30 лет. В-третьих, это де факто национализация золоторудной компании «Кумтор» у канадской корпорации Центерра через введение внешнего управления и выставление многомиллиардных штрафов за экологические нарушения.
Год также запомнится в будущем и множеством выборных событий, и продленным на целый год сроком уходящего созыва парламента, и почти тремя разными составами кабинета министров в течение одного года, и усиливавшимся весь год экономическим кризисом (в первую очередь, инфляцией), и острым энергетическим кризисом к концу года. В общем, 2021 год был годом небывалых испытаний, неопределенности и более чем спорных ходов руководства.
Парвиз Муллоджанов (Таджикистан): 2021 год оказался крайне непростым для Таджикистана. Во-первых, на начало этого года пришёлся пик проблем, связанных с пандемией и ее последствиями для страны и региона. С одной стороны, это был период роста заболеваний коронавируса, с другой стороны, дорога за рубеж оставалась закрытой для трудовых мигрантов. В целом, эксперты полагали, что на тот момент около 200 тысяч таджикских трудовых мигрантов застряли на Родине, не в силах вернуться на свои рабочие места в России. Все это вызвало резкое снижение объёма денежных переводов в страну, падение уровня доходов бюджета и населения и инфляцию, а также существенно повысило уровень социальной напряженности в стране.
Во-вторых, в апреле 2021 года произошло очередное обострение трансграничного конфликта в зоне Исфара – Баткен. При этом, напряжение в зоне конфликта начало нарастать уже в феврале 2021 года; хотя вспышка непосредственного насилия была относительно кратковременной, последствия конфликта (в виде постоянного напряжения на границы, начало негласной гонки вооружений и так далее) ощущаются для страны и региона и по сей день.
В-третьих, конечно, серьезным вызовом для страны стали события в соседнем Афганистане. Приход к власти в этой стране группировки радикальных джихадистов является неприятным и неожиданным сюрпризом для всего региона, для всех соседей Афганистана. Никому из стран-соседей не хочется видеть рядом с собой государство, правительство которого на 60% состоит из людей, находящихся в международном розыске за террористическую деятельность. Таджикистан оказался также фактически единственным государством региона, который с самого начало занял позицию полного непризнания правительство талибов – во всяком случае, до тех пор, пока последние не выполнять ряд условий международного сообщества. Одним из последствий этой обеспокоенности стал ряд новых договорённостей с Китаем в области безопасности, в результате чего на таджикской территории появилась новая база для китайских военных.
В-четвертых, внутренним вызовом для страны стали протесты и социальная напряжённость в Горном Бадахшане (ГБАО), которые с перерывами продолжаются уже с 2012 года. На самом деле, эти события являются отражением накопившихся проблем в отношениях между центром и регионами – в первую очередь, речь идет о разрыве в уровне доходов и экономического развития. Система управления и распределения бюджетных средств слишком централизована, в результате чего регионы не имеют доставочных средств для своего развития, а падение уровня жизни в провинциях страны принимает гораздо больший масштаб, чем в столице.
Фарход Толипов (Узбекистан): 2021 год для Узбекистан выдался насыщенным и напряженным. Во внутренней политике самым важным событием 2021 года были президентские выборы, которые состоялись в октябре. Хоть на них никаких сюрпризов и не ожидалось, тем не менее президент Мирзиёев был избран на второй срок и это, согласно Конституции и законодательству, последний срок. В связи с этим, многие и в стране, и за рубежом задаются вопросом, будет ли президент пытаться продлить срок своего правления после истечения второго срока.
Экономические реформы в стране продолжались довольно успешно. Были введены в строй ряд крупных предприятий; Узбекистан улучшил свои международные рейтинги по ряду показателей. В столице происходит строительный бум, который иногда сопровождается недовольством среди населения из-за выселения жителей районов в местах строительства, а также чрезмерного запыления воздуха города. Наблюдается также туристический бум, благодаря большей открытости страны и улучшению туристического климата в стране.
Во внешней политике стоит отметить следующее: в августе 2021 года состоялась 3-я Консультативная встреча президентов ЦА, которая стала еще одним этапом в реализации инициативы Узбекистана по усилению регионального сотрудничества.
12 ноября 2021 в Стамбуле прошел саммит Совета сотрудничества тюркоязычных государств, на котором Совет был преобразован в Организацию тюркских государств (ОТГ). Первый саммит ОТГ состоится в 2022 году в Узбекистане.
В последний месяц прошедшего года президент Мирзиёев нанес госвизит в Казахстан и госвизит в Южную Корею. С обоими государствами уровень сотрудничества и стратегического партнерства был повышен до уровня союзнических отношений.
Важным достижением Узбекистана стало то, что 18 мая 2021 года Генассамблея ООН приняла специальную резолюцию об объявлении региона Приаралья зоной экологических инноваций и технологий. Инициатива принадлежит президенту Узбекистана.
15-16 июля в Ташкенте состоялась международная конференция высокого уровня «Центральная и Южная Азия: региональная взаимосвязанность. Вызовы и возможности». Эта конференция позволила сформировать политическую и экспертную площадку для многостороннего обсуждения модели взаимовыгодной стратегической связки «Центральная Азия–Южная Азия» в транспортно-логистической, энергетической, торговой, производственной, инвестиционной, технологической и культурно-гуманитарной сферах.
Однако август 2021 года стал серьезным вызовом для Узбекистана в связи с захватом власти в Афганистане движением Талибан (запрещенная террористическая организация в странах Центральной Азии – прим.ред). Несмотря на поддерживаемые дипломатические контакты между Ташкентом и руководством Талибан, все же хаос, постигший Афганистан в августе сохраняется и будущие проекты связанности, видимо, будут отброшены на неопределенное будущее.
Какие важные события ожидаются в Вашей стране в 2022 году?
Аскар Нурша (Казахстан): на исходе 2021 года Н. Назарбаев объявил о своем решении передать полномочия главы партии «Нур Отан» действующему президенту, внеся ясность для общества, в каком направлении будут развиваться политические и элитные процессы в стране в ближайшие месяцы. Ключевое внимание будет приковано к предстоящему съезду «Нур Отан» и последующему процессу усиления позиций действующего президента К-Ж. Токаева в системе государственной власти.
Интерес у общества также вызывает работа над проектом закона о местном самоуправлении, принятие которого ожидается в 2022 г.
Эмильбек Джураев (Кыргызстан): после сверх насыщенного на события 2021 года, 2022 год ожидается тихим. Никаких выборов (кроме повторных выборов в парламент в двух округах в Бишкеке) и иных крупных событий не ожидается. Вместо событий, этот год можно рассматривать как процесс полноценного вхождения в работу всех новых основ, заложенных в прошлом году. В первую очередь, это новая конституция, существенно перестроившая архитектуру власти страны. Во-вторых, это измененная в новой архитектуре исполнительная власть, где президенту даны самые широкие полномочия во всех сферах и уровнях управления. В-третьих, это новоизбранный парламент, в существенно измененной структуре – 90 депутатов вместо 120, избранных в конце 2021 года в одномандатных округах (36 депутатов) и в едином округе по пропорциональной системе (54 депутата). Эти и другие институты (новые отношения и составы местного управления, новая налоговая система и множество новых законов) пребывали в процессах появления, обсуждений и укомплектования в прошедшем году, и 2022 год даст многим из этих новшеств литмус-тест на их состоятельность и эффективность. К слову, в условиях продолжающегося экономического кризиса, успех в этом тесте не гарантирован, и, если провалы будут серьезные, Кыргызстан могут ожидать новые потрясения – незапланированные, но уже неудивительные.
Парвиз Муллоджанов (Таджикистан): скорее всего, таджикскому правительству придется в этом году принять какое-либо конкретное решение по вступлению или не вступлению в Евразийский экономический союз. Этот вопрос уже несколько лет остаётся нерешенным, несмотря на его значение для будущего страны. Это также вопрос геополитического выбора, так как экономическая зависимость страны от КНР уже принимает такое масштабы, что напрямую угрожает будущему Таджикистана в качестве суверенного государства. В этих условиях, вступление в ЕАС могло бы сбалансировать внешнюю политику страны, поставив китайскую экспансию в более-менее ограничительные рамки.
Фарход Толипов (Узбекистан): в 2022 году ожидается 4-я Консультативная встреча президентов стран Центральной Азии. Скорее всего она пройдет в Кыргызстане. Как было заявлено на прошлой встрече, на 4-й встрече будет утверждена Дорожная карта по развитию регионального сотрудничества на 2022-2024 годы, а также будет подписан Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве в целях развития Центральной Азии в XXI веке. Для Узбекистана это будет важнейшим достижением в его усилиях по развитию регионального сотрудничества.
Продолжение реформ в Узбекистане в 2022 году востребует еще большей либерализации. Ожидается рост экономики на уровне около 6%. В наступающем году начнется строительство АЭС в Джизакской области Узбекистана. Возможно, будут приняты важные и прорывные решения по решению проблемы трудовой миграции и созданию новых рабочих мест.
В 2022 году ожидается Конституционная реформа. Президент инициировал 9 изменений, требующих внесения в Конституцию. Целесообразность их введения вызвала дискуссии среди экспертов. Новая Конституция, по всей видимости будет принята к 30-летию принятия первого основного закона Республики Узбекистан.
Проблемы и вызовы внутреннего характера в 2022 году
Аскар Нурша (Казахстан): в Казахстане в уходящем году резко выросла инфляция, что сказывается на социальном самочувствии общества. Производятся попытки сдержать их административными методами, но сделать это трудно, поскольку идет потеря контроля над ценообразованием в сфере ГСМ и товарным импортом из России и других стран.
Государство проводит борьбу с коррупцией, но на этом фоне наблюдается неэффективное использование средств госбюджета, хищение средств и расточительство в огромных масштабах. В обществе растет недовольство тем, что на реализацию проектов по заказу государства выделяются труднообъяснимые бюджеты, на много превышающие себестоимость работ, что тоже может иметь отношение к коррупции и оттоку капитала. В 2021 г. это стало особенно заметно.
Результаты деятельности К. Токаева на посту президента, направленные на модернизацию экономики и политико-правовой системы, в целом позитивные, но эффекта от них следует ожидать не сразу, а через года два-три. Реформам и в целом власти Ак Орды не хватает глубины. В различных секторах образовались сросшиеся с бизнесом и элитными группами номенклатурные лакуны, локально тормозящие процесс реформ. Взрывы на складе боеприпасов в Жамбылской области – еще одно свидетельство процесса деградации управленческой культуры в ряде сфер госуправления.
Эмильбек Джураев (Кыргызстан): 2022 год ожидается не событийный, но вероятно весьма сложный. Экономический кризис продолжается и многие действия правительства конца 2021 года нельзя назвать антикризисными. Энергетический стресс, который будет продолжаться весь отопительный сезон 2021-2022 года, может смениться продовольственным и сельскохозяйственным кризисом ввиду тех же климатических явлений и худого управления ресурсами.
Но в Кыргызстане, чаще всего вызовы политического характера, а не экономического, назревают и выливаются в события. Риски в политике в Кыргызстане обусловлены в первую очередь невиданным много лет уровнем концентрации власти в офисе президента и еще большим чем раньше выпадением оппозиционно настроенных групп из институционального политического поля. Такая ситуация создает сильный соблазн для власти применять чрезмерные силу, подавления, преследования, и оппозиции – бороться из позиции «нечего терять». Также, при такой широкой инклюзивности провластных сил, возрастает и риск расколов внутри таких сил. От того, насколько власть – и президент Жапаров лично – смогут контролировать такой соблазн и выдерживать конструктивную линию как внутри властных групп, так и со своими критиками, зависит то, насколько велик риск новых политических потрясений.
Парвиз Муллоджанов (Таджикистан): в 2022 году таджикскому правительству придется решать все тот же перечень проблем и вопросов, которые стояли перед страной в прошлом году. Если говорить о внешних вызовах, то помимо вышеупомянутой проблемы геополитического выбора, остается вопрос о событиях в Афганистане. Причем, нестабильность в Афганистане, судя по всему – уже долговременный фактор, который будет влиять на ситуации во всем регионе в последующие годы.
Конечно, другим важным и первоочередным вызовом остается необходимость скорейшего и мирного урегулирования конфликта Исфара-Баткен. Перед властями обеих стран стоит вопрос о завершение демаркации границы и нахождения взаимоприемлемого варианта урегулирования. На сегодняшний день, к сожалению, переговорный процесс опять замедлился и особенного прогресса в достижении договорённостей мы не видим. Все это опять же повышает риск нового обострения на границе, что противоречит интересам обоих государств.
Из внутренних проблем следует отметить необходимость начала реального диалога с протестным движением в ГБАО, которое с каждым годом набирает обороты. На сегодняшний день, протесты в ГБАО в своей основе не носят политический характер. Однако, если правительство будет затягивать с налаживанием реального диалога или ограничатся только силовым давлением, то политизация протестов в регионе может действительно стать неприятной реальностью для властей.
Но самой главной проблемой и вызовом для страны в этом году станут вопросы социально-экономического порядка. Пандемия принесла собой целый ряд проблем в экономике, ударив по карману и доходам широких слоев населения. С каждым месяцем усиливается отток населения на постоянное местожительство за рубежом, утечка квалифицированных кадров, что будет иметь долговременные последствия для страны. Таджикскому правительству придется решать эти проблемы – так что вопрос о проведении масштабных социально-экономических реформ становится актуальным как никогда.
Фарход Толипов (Узбекистан): В Узбекистане в контексте масштабных реформ обнаруживается явное или скрытое противоборство прогрессивных и анти-реформистских сил. Некоторые направления реформ, особенно в политической сфере, испытывают на себе различные зигзаги и противоречивые тенденции. Поэтому главным вызовом внутреннего характер, думаю, будет сопротивление реформам, которые достигают своего апогея, и дальнейшие этапы будут связаны и потребуют либерализацию политической системы.
В частности, коррупция и всевластие хокимов (глав исполнительной власти) в провинциях республики стали главным тормозом реформ и демократического развития страны. Затягивается административная реформа и принятие Закона о госслужбе, создание Общественной Палаты.
В 2021 году сильно ухудшилась экологическая ситуация в стране, произошла даже невиданная пылевая буря, последствия которой ощущались на протяжении месяца. Продолжается беспощадная вырубка деревьев, ликвидация городских микроводоемов и зеленых зон в угоду строительного бизнеса.
Возможно, эти вопросы и проблемы будут приоритетными на повестке в 2022 году.
Угрозы внешнего характера и место Афганистана
Аскар Нурша (Казахстан): основным вызовом на данный момент, является обострение отношений между Россией и Западом и стремление России на этом фоне привязать к себе еще более тесно дружественные постсоветские страны, включая Казахстан, интеграционными военно-политическими и экономическими связями. В ультиматуме, выдвинутом в декабре 2021 г. Кремлем США и НАТО о гарантиях безопасности, содержится отчетливое неуважение России к суверенитету других постсоветских стран. В русле данной тенденции российские финансово-промышленные круги будут более активно продавливать свои коммерческие интересы руководству Казахстана, а также другим странам Центральной Азии.
В Казахстане психологически привыкают к тому, что власть на территории Афганистана перешла в руки талибов. Вместе с тем, с учетом возможной перманентной нестабильности в Афганистане афганская тема – основа для кооперации в сфере региональной безопасности для Казахстана с другими странами Центральной Азии и Россией. Это не исключает поиск Казахстаном новых экономических возможностей на афганском рынке.
Эмильбек Джураев (Кыргызстан): Во внешней политике Кыргызстане, 2021 год был относительным годом затишья: ввиду внутриполитических потрясений в стране, сложно было ожидать прорывных действий и событий с внешними партнерами. Самое большое событие с внешним актором – конфликт с Таджикистаном – было негативного характера, и оно осталось в незакрытом, подвешенном состоянии, перенесшись в 2022 год. Есть ли риск новых конфликтных обострений с Таджикистаном в 2022 году? Нельзя сказать, что такого риска нет. И многие действия обеих сторон в течение всего 2021 года содержали в себе предпосылки к обострению, нежели к разрешению взаимных претензий. Потребуется гораздо больше дипломатии, принципиальной приверженности добрососедству и мирному разрешению споров, чем было видно в 2021 году. События апреля-мая 2021 года, и, в частности, то, какого характера действия и последствия имели место там, делают эту задачу намного более сложной, чем она могла быть до этих событий.
В более широком региональном контексте, ввиду усугубляющегося геополитического противостояния мировых игроков, странам Центральной Азии в 2022 году вряд ли удастся остаться в стороне, и возможно им придется предложить внятный ответ на вопрос «с кем они?». Внятность такого ответа необязательно требует принятие одной из мировых сторон, и странам региона следует это четко понять. Они могут ответить, образно говоря, что они «друг с другом, с конструктивным сотрудничеством со всеми и против применения сил или участия в чужих соревнованиях». Для этого, странам региона оперативно и эффективно нужно наращивать общий язык и видения.
Кыргызстан, в этом аспекте, должен выработать свою четкую линию поведения и наладить действенный и доверительный диалог с соседями. Очевидно, с южным соседом такой диалог заведомо осложнен вышеописанным положением дел, но он не невозможен. Отношения Кыргызстана с Россией настолько же близки, насколько они обременительны, и это известно всем. Вопрос для внешней политики Кыргызстана стоит, «как управлять данным бременем, чтобы и партнером быть в обоюдо-конструктивном русле, и независимым оставаться от авантюр большого партнера с третьими сторонами?».
Фактор Афганистана в 2022 году для Кыргызстана может проявляться в нескольких отношениях, но скорее всего не в судьбоносном уровне в любом отношении. Кыргызстан не может влиять на события в Афганистане каким-либо примечательным образом, и никакая сторона этого от Кыргызстана не ожидает. В зависимости от того, как Талибан наладит управление страной и ее кризисами, и как его будут принимать в мире, Афганистан может стабилизироваться или дестабилизироваться в течение года. Кыргызстан, наряду с другими странами и необязательно одним из первых среди них, должен будет выстраивать свою позицию на развитие событий там.
Парвиз Муллоджанов (Таджикистан): на мой взгляд, вопросы внешнего долга и сохранения независимости в новых условиях – это основой вызов для страны в ближайшие годы. Афганистан сам по себе является угрозой в том смысле, что территория это й страны в перспективе может стать своего рода базой для международных джихадистских группировок. То есть вопрос в том, что произойдёт уже после того, когда правительство Талибан сможет окончательно укрепиться во власти. Сегодня мы уже наблюдаем концентрацию и активизацию различных экстремистских группировок в Афганистане. Началось активное становление и развитие сети образовательных медресе под контролем талибов и «Сети Хаккани», связанной с Аль-Каидой. Мы видим, что правительство Талибан создает условия для идеологической обработки выходцев из Центральной Азии и других стран. В Афганистане, по сути, создается инфраструктура и система экстремисткой пропаганды: сюда входит организация электронных и печатных СМИ, технологий, создание серверов и так далее. Это внешний фактор, которой в последующие годы может оказать значительное влияние на внутреннюю остановку в каждой стране региона, а не только в Таджикистане.
Фарход Толипов (Узбекистан): Геополитика всегда была нелегкой ношей для всех стран Центральной Азии, в том числе для Узбекистана. Обострение российско-американских отношений не может не сказываться и на Узбекистане. Открытое стремление России подчинить себе постсоветское пространство, выраженное в ультиматуме МИД РФ, направленном США и НАТО, взбудоражило общественное мнение в Узбекистане.
Ситуация в Афганистане будет продолжать тревожить соседние страны. Узбекистан находится в эпицентре международных процессов, направленных на решение афганского вопроса, который будет, по всей вероятности, лишь обостряться. В 2021 году уровень угроз из Афганистана заметно возрос и пока нет признаков его понижения в 2022 году.
Взгляд и оценки снаружи
Эдвард Лемон (США): Cуществует множество внутренних рисков, поэтому я остановлюсь на одном. В настоящее время мы наблюдаем, как десятки тысяч человек выходят на улицы, чтобы выразить недовольство экономическим и социальным неравенством и управлением в Казахстане. Это указывает на одну из основных тенденций последних лет, которая продолжит формировать регион в 2022 году. Трекер протестов в Центральной Азии от Oxus Society зарегистрировал рост протестов, особенно в Казахстане и Узбекистане, где мы наблюдаем рост числа протестов с 38 в 2018 году до 508 в 2020 году в Казахстане и с 7 до 113 в Узбекистане. Смена власти в обеих странах открыла пространство для мобилизации протестующих, и это усугубляется продолжающимися экономическими проблемами, неспособностью государств обеспечить достаточное благосостояние и растущим уровнем неравенства. Мы можем ожидать, что эта тенденция к повышению уровня мобилизации продолжится в 2022 году.
Если говорить о внешних угрозах и рисках, то захват Афганистана талибами вызвал обеспокоенность и продолжит влияние на остальную часть Центральной Азии в 2022 году. Я считаю, что последствия захвата до сих пор проявлялись ограниченно, и, вероятно, это продолжится и в этом году. Мы не наблюдали массового наплыва беженцев или распространения насилия. Каждое государство в ЦА решило сотрудничать с Талибаном, предлагая экономическое сотрудничество в обмен на заверения в безопасности. Даже Таджикистан, где правительство очень критически относится к Талибану, недавно подписал соглашение об экспорте электроэнергии, сигнализируя, что действия говорят громче, чем слова. Конечно, некоторые риски сохраняются. Во-первых, боевики из Центральной Азии находятся в приграничных районах. Например, «Джамаат Ансаруллах» контролирует территории возле района Шамсиддин Шохин, где Россия только что обязалась профинансировать строительство нового военного поста. Мы не можем исключить вероятность распространения насилия, хотя группы боевиков имеют ограниченную поддержку в Центральной Азии. Некоторая, хоть и небольшая, часть людей в Центральной Азии поддерживает идею того, что Ислам должен занимать более значимую роль в общественной жизни.
Вместе с группой местных исследователей я недавно анализировал публикации в социальных сетях об Афганистане, и мы действительно видим большое количество постов, восхваляющих Талибан и призывающих к распространению их системы управления на Центральную Азию. Если талибам удастся нормализовать отношения с другими правительствами и консолидировать власть, это может воодушевить те группы, которые призывают к большей роли Ислама в политике.
Одной из основных тенденций в регионе за последние пять лет стало повышение уровня регионального сотрудничества с увеличением торговли, развитием военного сотрудничества и встречами лидеров для согласования позиций по общим проблемным вопросам. Мирзиёев, который с момента прихода к власти в 2016 году уделял особое внимание укреплению связи между государствами Центральной Азии, сыграл ключевую роль в этом. Скорее всего, мы увидим, что это продолжится в 2022 году, хотя неурегулированная напряженность между Таджикистаном и Кыргызской Республикой может в некоторой степени подорвать эту ситуацию.
Говоря о геополитическом климате, я хотел бы особо выделить растущую роль Китая в регионе. Конечно, в этом нет ничего нового. Но я думаю, что в 2022 году будет интересно наблюдать за двумя областями, а именно за растущим присутствием Китая в сфере безопасности, особенно в Таджикистане, где он недавно взял на себя обязательство финансировать еще одну базу и потенциально взял под контроль другой объект. Если ситуация в Афганистане дестабилизируется, будет интересно посмотреть, в какой степени вмешается Китай. Второй аспект – рост числа протестов против Китая в регионе. Мы наблюдаем растущий разрыв между правительствами, которые полагаются на Китай особенно экономически, и общественностью, которая скептически относится к преимуществам присутствия Китая. Будет интересно увидеть, в какой степени эти социальные движения могут влиять на политику правительств и потенциально стать головной болью для Пекина.
*Оценки из Казахстана получены 31 декабря 2021 г.