«Почти 40% доходной части бюджета – это поступления из нефтяного фонда. Мы начали отходить от модели нефтезависимой экономики, но потребуется пройти еще очень большой путь», — резюмирует Сергей Домнин, эксперт ИМЭП при Фонде Первого Президента Казахстана в интервью, специально для CABAR.asia.
CABAR.asia: Какие острые экономические проблемы Вы бы выделили на сегодняшний день в Казахстане?
Сергей Домнин: Выделил бы три наиболее острые проблемы. Первая – это высокая зависимость экономики от биржевых товаров, цены на которые в последние несколько лет отличатся высокой волатильностью. Это создает проблемы в нашем платежном балансе, оказывает влияние на обменный курс национальной валюты, инвестиционную активность бизнеса.
Доходная часть нашего бюджета на 40% зависит от трансфертов из Национального фонда, где аккумулируются поступления от нефтяных проектов. При этом нам пока еще не удалось в полной мере решить главную задачу последних 15-20 лет – диверсификацию экономики. Однако, мы научились более эффективно перераспределять ренту от природных ресурсов, укрупнив имеющиеся государственные компании и создав десятки новых квазигосструктур для решения различных социально-экономических проблем.
Тут мы подходим ко второй проблеме – высокое влияние государственного сектора. Можно долго спорить, насколько большой в действительности является доля государства в ВВП – 60%, как считают некоторые эксперты, или всего 18%, как считают чиновники. Но никто не будет возражать, что важнейшие сектора экономики (нефтеперерабатывающий, транспортный, телекоммуникационный, газовый) монополизированы.
На какую бы отрасль мы ни посмотрели – везде увидим возросшее госучастие в виде нацкомпаний или СП. С помощью институтов развития государство вошло в десятки ниш для частного бизнеса, при этом не выполнив в полной мере развивающей задачи. Все это хорошо понимают в правительстве, но пока “лечение”, которое они прописали, не приносит ощутимых результатов.
Вторая волна приватизации была запущена в 2014 году, но основная часть программы – сокращение доли государства и квазигоссектора в крупных предприятиях и компаниях еще впереди. В списке видов деятельности госструктур даже после внедрения принципов Yellow Pages Rule, помимо стратегических видов деятельности, остаются различные частные и несущественные виды, типа отделочных работ.
Третья проблема – высокая доля теневой экономики. Речь идет о почти 30% экономики – примерно во столько оценивают масштабы теневого сектора в официальной статистике. Для страны, которая стремится к повышению в классе, то есть хочет перейти из группы развивающихся в группу развитых стран – это много. У развитых в тени находится не больше 10-15% ВВП. Решение этой проблемы лежит в перетягивании так называемого неформально занятого населения «на светлую сторону”. Эти люди не только должны платить налоги, но и иметь доступ к качественным социальным услугам. Для них необходимо создавать новые рабочие места.
Еще одна проблема, тоже достаточно острая, но я бы вынес ее за скобки, – объем и качество инвестиций в человеческий капитал. Мы пока еще отстаем от развитых стран и по объемам, и по качеству, и это серьезная проблема, которая влияет на темпы развития страны уже сегодня, а через 15-20 лет будет ключевым фактором экономики.
CABAR.asia: Существуют ли в Казахстане проблемы со статистическими данными, которые не всегда совпадают с реальными экономическими показателями?
Сергей Домнин: Конечно, вопросов много. Например, к тому, насколько объективно посчитаны самозанятые. Корректно ли анализировать данные, скажем, финансово-хозяйственной деятельности предприятий, если количество объектов учета за год может измениться с 6 до 4 тыс. единиц?
Конечно, есть моменты, связанные со сменой методологии. Например, изменение методологии подсчета доли малого и среднего бизнеса (МСБ) в ВРП сразу увеличило этот показатель на 9 процентных пунктов в среднем по стране. Это дало возможность говорить об успешном повышении доли МСБ.
То есть нельзя сказать, что проблем нет, другой вопрос – насколько в этом виноват Комитет по статистике и руководящее им Министерство национальной экономики. Многих экспертов настораживает, что статкомитет находится при Минэке – органе который отвечает за экономическое планирование. Во многих странах статистику вывели в отдельное ведомство, которое подчиняется непосредственно главе правительства. Но позиция нашего Минэка на этот счет известна: в таком соседстве нет ничего страшного, кроме того нет и доказательств каких либо манипуляций со статистикой, поэтому вопросов к нему быть не должно.
CABAR.asia: Казахстан отличается наличием множества инициатив как во внешней, так и во внутренней политике. Недавно была озвучена инициатива “7-20-25” (ипотека под 7 процентов годовых, с первоначальным взносом в 20 процентов, сроком займа на 25 лет.). Насколько реализуема данная инициатива? В чем проблемы государственных инициатив и почему не всегда они успешны?
Сергей Домнин: Инициатива интересная, но пока все условия программы не проработаны до конца, оператор программы – Национальный банк РК – представит их в мае этого года. Когда будут известны все детали, можно будет прогнозировать эффект от нее в деталях. Та модель, которая вырисовывается сейчас, вызывает у игроков рынка ряд вопросов.
Задача улучшения жилищных условий населения давно стоит перед правительством, и “7-20-25” – не первая программа, призванная эту задачу решить. И в целом тот набор инструментов, который применяется государством сегодня – льготная ипотека, поддержка строительных компаний, подведение за счет бюджета инфраструктуры, в том числе к районам индивидуальной жилой застройки – обнадеживает. К решению проблемы в последние несколько лет начали подходить комплексно, но есть риск, что из-за обилия государственных и квазигосударственных структур, выполняющих все эти программы и инициативы, снизится общий эффект.
Что касается проблем эффективности реализации государственных инициатив – это отдельная тема, которая касается большого набора элементов, начиная от качества определения проблемы, которую собирается решать государство за счет бюджета, и постановки задач – до эффективности институтов в целом, уровня государственных управленцев в регионах и многого другого.
CABAR.asia: Как отражается санкционная война между Западом и Россией на Казахстане?
Сергей Домнин: Санкции, которые ввели против РФ в 2014-2017 годах на нашу экономику если и подействовали, то незначительно. В отличие от белорусского, казахстанский бизнес не получил профитов от реэкспорта продукции или замещения импорта в российских ритейлерских сетях. И это объяснимо: через Беларусь реэкспортировать европейские товары проще логистически.
Что же касается последних американских санкций в соответствии с законом CAATSA, пока в Казахстане наблюдают влияние только через обменный курс: когда 9 апреля этого года на известиях о санкциях против российских бизнесменах Олега Дерипаски, Виктора Вексельберга и других представителей бизнес-элиты РФ и чиновников, а также 14 связанных с ними компаний, ввели санкции, рубль упал, сонаправленное движение продемонстрировал и тенге. Подчеркну: сонаправленное, но не прямо пропорциональное, хотя в долгосрочной перспективе курсы рубля и тенге к доллару показывают высокую корреляцию.
Других эффектов мы пока не зафиксировали, и это объяснимо: российские компании, попавшие под санкции, и их контрагенты в США и других странах мира только оценивают свои возможности и риски в новых условиях. Напомню, это первый случай, когда в санкционный список (SDN list) попали частные российские компании, да еще и публичные, такие как UC Rusal.
Санкционная история сейчас находится в динамике, поэтому, чтобы трезво и всесторонне оценивать эффект, необходимо понаблюдать за ситуацией хотя бы несколько кварталов. Но уже понятно, что в случае расширения санкции поставят под удар весь крупный бизнес РФ, с которым работают наши крупнейшие экспортеры, и это создает угрозу значительной части нашего экспорта в РФ, а также всем крупным совместным проектам с участием россиян на территории Казахстана.
CABAR.asia: Удалось ли Казахстану встать на путь диверсификации экономики и начать отход от «нефтяной иглы»?
Сергей Домнин: В последние 10 лет заметны реальные позитивные подвижки. Например, удалось привлечь больше иностранных инвесторов в обрабатывающую промышленность, на которой в девяностые все ставили крест. Валовый приток прямых иностранных инвестиций в обрабатывающую промышленность в 2017 году вырос в пять раз относительно 2007-го. Доля инвестиций в этот сектор в общем объеме выросла с 5,6 до 25,0%.
Конечно, большая часть инвестиций идет в металлургию, нефтехимию и другие отрасли, тесно связанные с сырьевым сектором, а не в высокотехнологичные сектора. Но это и есть реализация наших сравнительных преимуществ. Несмотря на рост добычи нефти в последние десять лет, в экономике доля обрабатывающей промышленности устойчива – 11-12%, это сектор, показывавший рост производства даже в кризисные для экономики годы – в 2015 и 2016 годы.
Уровень сложности экономики Казахстана средний по меркам класса ресурсных экономик: ниже, чем в России, Австралии, Канаде, но выше, чем в Чили, Азербайджане, Нигерии, Саудовской Аравии.
В целом полностью уйти от нефтяной зависимости в ближайшие 10 лет, а то и больше (на сколько нефти хватит), будет объективно крайне сложно. Чуть больше половины экспорта дает сырая нефть.
Я уже упоминал, что почти 40% доходной части бюджета – это поступления из нефтяного фонда. Резюмируя: мы начали отходить от модели нефтезависимой экономики, но потребуется пройти еще очень большой путь.
CABAR.asia: Можно ли утверждать, что Казахстан на данном этапе является экономическим лидером региона Центральной Азии? В перспективе?
Сергей Домнин: Если судить по размеру экономики, то Казахстан – лидер. Размер нашего ВВП в 2017 году по оценке МВФ составил 184 млрд долларов (по номиналу), ближайший преследователь в Центральной Азии – Узбекистан с 65 млрд, экономика Туркменистана – 46,2 млрд, Таджикистана – около 8 млрд, Кыргызстана – чуть менее 7 млрд.
Если говорить о перспективе 10 лет, то уже к концу 2020-х к нам приблизится Узбекистан. Средние темпы роста этой страны за последние 10 лет (2007-2016) – 8,4% в год, Казахстан рос в два раза медленнее – на 4,5% в год. Через 10 лет мы будем проходить “пик нефти”, а в Узбекистане при хорошем сценарии значительно вырастут доходы населения и производительность. Узбекистан превратится в крупнейший потребительский рынок региона. То, что в регионе будут две экономики примерно равного веса при прочих комфортных условиях – я имею в виду геополитическую стабильность – должно пойти на пользу региону.
Отраслевая кооперация стран региона находится на низком уровне и, наверняка, будет усиливаться, если этому не помешают политики. Рост экономики Узбекистана будет опираться в том числе и на экспортный сектор, но путь на крупнейшие региональные рынки сбыта – российский и китайский и далее на европейский и рынок Юго-Восточной Азии – лежит через Казахстан. Сценариев, при которых мы будем в числе выигравших от успеха Узбекистана, пока просматривается больше, чем негативных.
Интервью подготовила редактор CABAR.asia Наргиза Мураталиева