«Татарстан и Башкортостан, два соседних с Центральной Азией региона, в отличие от остальной части России, отмечают рост темпов роста и экспорта, а их дипломатическая деятельность более успешна в отношении южных соседей», — отмечает аналитик Димитрис Симеонидис в статье для CABAR.asia.
Вторжение России в Украину привело к беспрецедентным изменениям в геополитическом мировом порядке, и Центральная Азия, учитывая ее расположение и отношения с Москвой, больше, чем другие регионы, пострадала от его последствий.
Основным отголоском этого события для региона стала раздробленная реакция. Казахстан, главная экономическая ось региона, даже оставаясь стратегическим партнером России, последовательно поддерживает территориальную целостность Украины, тем самым косвенно осуждая войну. Туркменистан, даже сохраняя статус нейтралитета, демонстрирует небольшие признаки изменения своей модели поведения. Примером может служить тот факт, что президент Владимир Путин во время саммита стран Центральной Азии, проходившего в Ашхабаде, был единственным иностранным высокопоставленным лицом, которого не приветствовали традиционным хлебом-солью. Кремлю необходимо сохранить существующие связи и даже улучшить их, особенно учитывая, что предполагаемый коридор Север-Юг, проходящий через Центральную Азию, рассматривается как единственный спасательный круг для Москвы в условиях надвигающейся изоляционистской тенденции.
В этой борьбе региональная парадипломатия может оказаться ключевой. Татарстан и Башкортостан, два соседних с Центральной Азией региона, в отличие от остальной части страны, отмечают рост темпов роста и экспорта, а их дипломатическая деятельность более успешна в отношении южных соседей. Москва может использовать это в качестве рычага воздействия через региональную парадипломатию, и благодаря этому может возникнуть множество возможностей. Однако в то же время возникают серьезные проблемы, о которых следует помнить в Центральной Азии.
Относительные победители в войне
Татарстан и Башкортостан – российские регионы, входящие в состав Приволжского федерального округа и расположенные в непосредственной близости от границы с Казахстаном. Оба они наделены природными ресурсами, такими как нефть и газ, однако их общий доход в значительной степени диверсифицирован. В Башкортостане вышеупомянутая промышленность обеспечивает около 10 млрд долларов ВВП региона, в то время как в Татарстане нефтедобывающий и химический комплекс обеспечивает половину ВВП региона. Помимо вышеупомянутых отраслей, очень силен сектор производства транспортных средств, особенно автомобилей, вертолетов и самолетов, а также сельское хозяйство, где производство зерна в 2021 году составит в общей сложности более 4 миллионов тонн, а пастбища также находятся на высоком уровне. В отличие от остальной части страны, эти два региона состоят преимущественно из народов тюркского происхождения.
Однако начало войны изменило ситуацию в пользу двух республик. В то время как подавляющее большинство российских регионов столкнулось с рецессией и снижением экспорта, это не относится к Казани и Уфе. В Татарстане, в частности, рост ВВП составил 6,5% в первые месяцы после войны и примерно 1% в последнем квартале, в то время как российская экономика в целом сокращалась. Аналогичным образом, в Башкортостане ВВП вырос в целом на 2,7%, а промышленное производство — на 3,1%. Их ключевыми рынками считаются Центральная Азия и Ближний Восток, оба из которых неохотно идут на полное взаимодействие с Россией в целом. Принимая это во внимание, как эти два региона проводили свою повестку дня в противовес Москве?
От сильной экономики до ведущих дипломатов в Центральной Азии?
Татарстан был самым активным регионом для Центральной Азии, активно проводящим региональную парадипломатию. Его отношения с Туркменистаном являются наиболее показательными и демонстрируют большое стремление Ашхабада к взаимодействию с Казанью, которое не было столь очевидным с остальной частью страны. В течение прошлого года обе стороны подписали ряд соглашений и провели несколько встреч. Первая из них состоялась в мае 2022 года на международном саммите Россия-Исламский мир в Казани, где президент Сердар Бердымухаммедов поддержал покупку электробусов местного производства. За этим последовал бизнес-форум Татарстан–Туркменистан в январе, а также двусторонняя конференция министерства торговли в марте, где сотрудничество было расширено в научной, культурной и гуманитарной сферах. Становится очевидным, что отношения переходят с явно двустороннего на межрегиональный уровень.
Аналогичная ситуация складывается и с другими центральноазиатскими партнерами. Холодное отношение Казахстана к России не наблюдается в Татарстане, так как в декабре обе стороны вновь заявили о поддержке друг друга и открыли совместными усилиями завод по производству автомобилей в Караганде. Аналогичным образом, заместитель премьер-министра Татарстана Роман Шайкудинов посетил Ташкент и ИТ-парк «Иннополис», где встретился с главой IT-парка, и они договорились об укреплении сотрудничества, не только о создании татарских IT-компаний на территории парка, но и о разработке совместных учебных программ и профессиональной подготовке будущих IT-специалистов.
Три сценария мотивации: объединение тюркского мира, региональная парадипломатия или просто хорошие отношения?
Основные вопросы, которые здесь возникают, связаны с характером такого подхода двух регионов. У этого шага могут быть три потенциальных намерения и сценария. Первый — это явное стремление увеличить торговлю и поддержку с Центральной Азией из-за отсутствия альтернативных рынков, а также из-за близости региона. Второй — это скоординированный шаг Кремля, который видит, что не может привлечь союзников централизованно, и стремится изобрести новый тип дипломатии, а именно региональную парадипломатию, чтобы справиться с санкциями и изоляционистским ландшафтом, который существует в настоящее время.
Третий сценарий связан с существующими сепаратистскими движениями в обоих государствах, которые усилились в этом году. Сепаратисты в Татарстане, Чечне, Башкортостане и Дагестане объединились, видя культурное сходство с Центральной Азией, и хотят использовать нынешнюю ситуацию, в которой оказался Кремль, для достижения своей независимости.
Последний сценарий в последний год набирает обороты, главным образом, благодаря растущему объединению тюркского мира. Единый тюркский мир — это видение президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, и эта идея набирает обороты во всей Центральной Азии. Единственное тюркское государство, которое еще не стало членом Организации тюркских государств, а именно Туркменистан, в настоящее время рассматривает возможность полноправного членства. Анкара наращивает свое участие в регионе: объем торговли увеличился с $8,5 млрд в 2019 году до почти $500 млрд в 2023 году, а сотрудничество переместилось в такие важные сектора, как оборона: беспилотники TB-2 Bayraktar закупаются всеми государственными субъектами региона. В то же время президент Эрдоган создает более прочные связи с Татарстаном, недавно посетив Казань и отметив увеличение товарооборота с этим регионом до 1,37 миллиарда долларов в этом году, а также с Башкортостаном, который был включен газетой «Карар» в список «автономных государств». Анкара, безусловно, представляет себе коридор от Турции до Синьцзяна, где все тюркские народы смогут сотрудничать в мире, и нынешнее положение дел можно рассматривать как уникальную возможность для дальнейшей интеграции.
С другой стороны, региональная парадипломатия, а именно участие региональных акторов в демократическом процессе, была тактикой, которую Москва использовала относительно успешно. При Ельцине такие регионы, как Санкт-Петербург и Карелия, пытались поддерживать тесные связи с Финляндией и другими странами-членами ЕС, стремясь сохранить стабильность в отношениях Брюсселя и Москвы. Их успешное маневрирование можно считать одной из причин отсутствия конфликта в 1990-е годы. Аналогичная практика имела место при режиме Путина после аннексии Крыма в 2014 году, когда большая часть северо-западных субъектов России предприняла масштабные усилия, чтобы дипломатично обратиться к европейским акторам и избежать дальнейшего ухудшения отношений, которое привело бы к результатам, аналогичным существующим, а именно: сокращению поставок в Европу и по существу потере крупного рынка сбыта энергетических и продовольственных товаров. Аналогичная работа с южными регионами до сих пор не проводилась. Однако, необходимость поиска других рынков сбыта, большинство из которых расположены южнее и проходят через Центральную Азию, превращает мобилизацию Башкортостана и Татарстана в насущную проблему.
Если перейти к первому сценарию, то и Казань, и Уфа находятся в тупике и должны найти рынки, которые будут заинтересованы в их поставках. Центральная Азия растет, как за счет местного населения, так и за счет растущего числа русских, покидающих страну. Растущий рынок, по умолчанию, может рассматриваться как отличная возможность для бизнеса, что также делает вероятным, хотя и менее вероятным, чем в двух других сценариях, что такой подход носит чисто деловой характер.
По сути, война в Украине привела к масштабным изменениям в геополитическом ландшафте Центральной Азии. Региональная парадипломатия – одна из главных наблюдаемых тенденций. Регион испытывает серьезную потребность в установлении баланса между Россией, Турцией и Китаем. Рекомендуется, чтобы в Центральной Азии предпринимались скоординированные усилия по дальнейшему взаимодействию с Татарстаном и Башкортостаном, что привело бы к плодотворной дипломатии, но всегда с учетом того, что поддержание стабильности в регионе является приоритетом, и любые действия со стороны радикальных движений не должны одобряться, поскольку их побочный эффект может оказаться плачевным для соседних стран, таких как Казахстан.
Еще один подводный камень, на который следует обратить внимание, — это санкции, существующие в отношении России, поэтому сотрудничество с Казанью и Уфой должно осуществляться таким образом, чтобы не стать причиной изоляции Центральной Азии. Наконец, идея объединения тюркского мира — это концепция, которая способствует развитию торговли и приносит дальнейшее развитие и новые рынки в регион, не имеющего выхода к морю. Однако для принятия любого решения страны с тюркским населением, такие как Китай и Россия, также должны быть привлечены в качестве заинтересованных сторон через свои центральные правительства, создавая межрегиональную и многоуровневую панель для дальнейшего обсуждения.