В октябре 2021 года регион Центральной Азии был в фокусе зарубежной прессы в контексте переизбрания Шавката Мирзиёева в Узбекистане на второй срок, европейского турне Эмомали Рахмона, новым китайским форпостом в Таджикистане, а также ожидаемым «штормом кризисов» в Кыргызстане.
Победа Мирзиёева на выборах. Что дальше?
Немецкое издание bne IntelliNews пишет о недавней победе Мирзиёева на президентских выборах. 24 октября действующий президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев был переизбран на второй срок. Предварительные результаты показали, что он выиграл 90% голосов в гонке, в которой практически не было конкуренции. Однако более поздние официальные результаты показали, что у действующего президента чуть более 80%.
После того, как Мирзиёев сменил Ислама Каримова пять лет назад, он получил широкое признание за открытие этой центральноазиатской страны миру, свержение репрессивного режима своего предшественника и начало обширной программы реформ. Произошло много разных положительных изменений в стране.
Действующий президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев набрал 80,1 процента голосов. Фото: Пресс-служба президента РУз
Хотя Мирзиёев заново открыл страну, политические реформы не являются приоритетом в повестке дня узбекского правительства, и почти ничего не было сделано для поощрения политического плюрализма или устранения препятствий, стоящих на пути оппозиционных партий.
Так называемая политическая либерализация в Узбекистане, как таковая, в основном была сосредоточена на ослаблении контроля над СМИ. В мае 2020 года правительство объявило о реформах, направленных на «либерализацию» своего законодательства о СМИ и выборах. Тем не менее, в марте 2021 года Узбекистан принял закон, по которому оскорбление президента в интернете карается уголовным наказанием.
Британская газета «The Economist”, говоря о «задыхающихся» реформах в Узбекистане, отмечает, что одной из причин медленных темпов изменений являются спецслужбы, которые по-прежнему сопротивляются возникновению подлинного гражданского общества. Одним из первых шагов Мирзиёева после прихода к власти было обуздать службу безопасности страны, уволив ее давнего босса и ограничив полномочия структуры. Но наследие полицейского государства все еще таится, а привидения любят поиграть мускулами. Они стоят за несколькими секретными процессами по ложным обвинениям в государственной измене и шпионаже, которые тревожат правозащитников.
Осмелевшие узбекские СМИ сообщают нелестные новости, а в наши дни поднимают темы, которые ранее были табуированы, например, коррупцию. Но для журналистов остаются красные линии, а некоторые веб-сайты и социальные сети заблокированы. Заключение в тюрьму откровенного блогера по сомнительным обвинениям в коррупции и арест лидера социальных сетей по обвинению в оскорблении президента в этом году заставили журналистов вздрогнуть.
Прошедшие выборы являются важной вехой, но для перехода Узбекистана к свободной демократической стране потребуется как минимум одно поколение. Ключевые аспекты приверженности Узбекистана внесению этих изменений не были на самом деле протестированы на этих выборах, но они будут проверены на следующих президентских выборах в 2026 году, когда Мирзиёев не сможет баллотироваться на третий срок по конституции и должен будет уйти в отставку.
Jamestown Foundation: Напряженность между Таджикистаном и Афганистаном мешает отношениям между Россией и Талибаном
Аналитическое издание The Jamestown Foundation пишет, что правительства России и Пакистана обеспокоены сохраняющейся напряженностью между Таджикистаном и возглавляемым талибами Афганистаном, и они призывают обоих соседей проявлять сдержанность.
Отношения между Россией и Талибаном (запрещенная террористическая организация в странах Центральной Азии — прим.ред) оказались в центре внимания сразу после падения Кабула. В отличие от многих западных стран, которые закрыли свои посольства, Москва сохранила свое посольство открытым, когда талибы захватили столицу Афганистана 15 августа. Талибан, в свою очередь, заверил Кремль, что обеспечит полную безопасность российскому посольству и его дипломатическому персоналу в Кабуле.
Несмотря на поддержание контактов с талибами задолго до ухода США из Афганистана, а также призывы Таджикистана разрешить свой спор с талибами мирным путем, Кремль сам до сих пор не признал правительство талибов в Кабуле. Россия остается в режиме «выжидания», очевидно, чтобы оставить свои варианты открытыми в зависимости от дальнейшего развития ситуации в Афганистане. Официально движение Талибан по-прежнему запрещено законом как террористическая группа в России. А Москва провела несколько показательных военных учений на своей базе в Таджикистане после падения афганской столицы.
Рано или поздно Россия обязательно признает правительство талибов в Афганистане, если не считать непредвиденных событий. Но трения между Таджикистаном и Талибаном уже высветили потенциальные региональные препятствия на пути неуклонного роста отношений России с этим радикальным исламистским образованием. Большой проблемой для Москвы является то, насколько проницательно она может защитить свои стратегические интересы в Центральной Азии и Афганистане, предотвращая при этом возможное противостояние между Душанбе и Кабулом с помощью Исламабада. При наличии достаточного стратегического предвидения Россия и Пакистан могут в конечном итоге уговорить Таджикистан признать правительство Талибана. Но предстоящий путь не будет полностью в пределах возможностей Москвы.
Il Figlio: Президент Таджикистана борется с талибами и встречается с Макроном, чтобы заручиться поддержкой
Итальянская газета Il Figlio посвятила статью о визите Эмомали Рахмона во Францию в октябре 2021 года, где он встретился с французским президентом Эммануэлем Макроном. Издание сообщает, что лидер среднеазиатской республики обычно держится подальше от международных радаров, но с возвращением к власти в Кабуле талибов он стал их самым жестким противником.
Однако причина противостояния Рахмона с режимом талибов заключается гораздо больше во внутренней стабильности Таджикистана, чем в реальной борьбе с терроризмом. Некоторые наблюдатели подозревают, что диктатор действует таким образом не из-за страха проникновения террористов из Афганистана или из-за сообщений о недостаточной открытости правительства Талибана. В конце концов, инклюзивность — это термин, о котором никогда не слышали в Таджикистане за десятилетия правления Рахмона. Сообщается, что таджикский лидер разжигает столкновение, чтобы привлечь международное внимание и ощутимые результаты, такие как финансовая или военная помощь.
Кроме того, повышение уровня боевой готовности на границе может позволить ему еще больше усилить контроль над страной, в том числе с учетом династической преемственности, которая в его планах должна привести к власти его сына. Это совершенно другая линия, чем у других стран Центральной Азии, таких как Узбекистан, который вместо этого требует международного дипломатического признания.
Пока «Талибан» просто отвечает на очередные выпады, исходящие от северного соседа. Издание отмечает, что ни Таджикистан, которому приходится иметь дело с бесконечным внутренним экономическим кризисом, ни возглавляемый талибами Афганистан, все еще находящийся на деликатной стадии консолидации, на самом деле не выиграют от взрыва ситуации. Их не получит и Китай, являющийся партнером обоих, и который не намерен пересматривать свои грандиозные инфраструктурные проекты в этом районе в сторону понижения.
Невоенная база: почему Китай строит форпост в Таджикистане?
Итальянский институт международных политических исследований сообщает, что в конце октября Китай взял на себя обязательство построить военную базу в Таджикистане, увеличив количество своих зарубежных военных баз до двух. Согласно сообщениям, Китай будет финансировать строительство таджикского форпоста, а не военной базы, расположенной на пересечении восточной части Горно-Бадахшанской провинции Таджикистана, северо-западного региона Китая Синьцзян и восточной афганской провинции Бадахшан.
Действительно, военное присутствие Китая в Таджикистане на данный момент не будет резко увеличиваться. Действительно, форпостом будут управлять не военнослужащие китайской армии или военной полиции, а таджикская полиция.
Заинтересованность Китая в финансировании таджикского военного форпоста вызывает несколько вопросов: прежде всего, почему там и почему сейчас. Уход США из Афганистана, безусловно, нарушил сценарий безопасности в Центральной Азии; что заставляет некоторых наблюдателей утверждать, что Китаю пора взять на себя роль гаранта безопасности в этом районе.
Однако этот аргумент остается лишь принятием желаемого за действительное. Финансируемый Китаем таджикский форпост является ответом на растущую озабоченность Китая по поводу распространения спровоцированной Афганистаном волны региональной нестабильности, а не на его готовность занять оставленное место США.
Китай по-прежнему не заинтересован в том, чтобы занимать более активную роль в качестве гаранта безопасности в Центральной Азии. Это стало ясно из поспешных попыток Пекина наладить отношения с талибами в Афганистане, отказа от десятилетий внутренних повествований о насильственном терроризме Талибана и представления талибов китайской аудитории как законных политических деятелей.
Несмотря на начало диалога с руководством талибов Афганистана, Китай быстро осознал существующие трения между внутренними фракциями талибов и, в частности, сообщениями, о том, что некоторые из этих подгрупп разделяют в поддержку китайских уйгуров. Таким образом, форпост в Таджикистане следует рассматривать с точки зрения осознания Китаем того факта, что афганские лидеры Талибана не обладают ни обширной законной политической властью, ни контролем над всеми группировками талибов.
Российско-китайская парадигма безопасности и экономики стала популярной в научных работах, посвященных Большой игре в Центральной Азии, как способ объяснить очевидное отсутствие регионального соперничества между двумя державами. Короче говоря, это объяснение приписывает России роль безопасности в Центральной Азии по сравнению с экономической ролью Китая. Действительно, эти предложения указывают на то, что между двумя державами возникли взаимодополняющие роли, по крайней мере, на институциональном уровне. Этот аргумент не влечет за собой, что только один игрок исторически отвечал интересам безопасности в своих отношениях со странами Центральной Азии, но что стратегические соображения подтолкнули Россию и Китай к развитию их соответствующих региональных ролей в соответствии с принципами балансирования. Обе страны, однако, в какой-то момент пересекали эти нарисованные карандашом линии, примером чего может служить создание Россией Евразийского экономического союза и недавнее финансирование Китаем таджикского форпоста.
Nikkei Asia: Первый год президентства Жапарова: ожидаемая «суровая зима» в Кыргызстане
Японская деловая газета Nikkei Asia отмечает, что в октябре 2021 года исполнилось ровно год как нынешний президент Кыргызстана Садыр Жапаров взял бразды правления в свои руки в те сложные для страны времена и пока что не ослабил хватку.
Совсем недавно Жапаров назначил новый кабинет министров во главе с председателем, похожим на пост премьер-министра, что широко рассматривается как еще один шаг к консолидации своей власти. Законодательные изменения, вступившие в силу накануне, поставили президента во главе исполнительной власти. Реструктуризация правительства – одна из больших заметных мер с октября прошлого года, когда обнищавшую центральноазиатскую страну потрясла волна протестов после спорных и сфальсифицированных парламентских выборов. Беспорядки привели к тому, что Жапаров был освобожден из тюрьмы и в считанные дни стал президентом.
В прошлом году Жапаров и его администрация провели широкомасштабные изменения — изменили старую конституцию, уменьшили размер парламента и задержали противников, часто по надуманным обвинениям. Наблюдатели за Кыргызстаном обеспокоены тем, что слишком много власти сейчас находится в руках президента и что государственные институты ослаблены.
Однако события первого года президентства Жапарова, похоже, не повлияли на его популярность. По данным опроса, проведенного Международным республиканским институтом в июле, 32% опрошенных назвали его самым надежным политиком Кыргызстана, а его товарищ, глава национальной безопасности Камчыбек Ташиев, набрал 24%.
Многие в Кыргызстане надеются на большую стабильность во втором году президентства Жапарова в связи с тем, что в ноябре состоятся давно откладывающиеся парламентские выборы.
Однако до стабильности все еще может быть еще далеко, учитывая «идеальный шторм кризисов», который сейчас приближается к Кыргызстану. Резкий рост цен на продукты повседневного спроса, надвигающийся энергетический кризис с нехваткой топлива и отключениями электричества создают зловещую картину, приближающуюся к зимним месяцам. Политические беспорядки и пандемия COVID-19 нанесли серьезный урон экономике страны. Всемирный банк прогнозирует рост валового внутреннего продукта на 2,3% в 2021 году после падения на 8,6% в 2020 году. Продолжающийся спор по поводу контроля над рудником Кумтор с бывшим канадским оператором Centerra Gold, который в настоящее время является предметом международного арбитража, может также служить потенциальной «бомба замедленного действия» для государственного бюджета.
На данный момент, когда оппозиция Кыргызстана раздроблена и деморализована, режим Жапарова, похоже, находится в сильной позиции. Однако впереди у страны очень тяжелая зима, что станет главным испытанием — выдержит ли этот режим и смогут ли их политические оппоненты в следующем году извлечь выгоду из своих неудач.
OCCRP: Туркменские государственные заводы экспортируют продукцию через непрозрачные компании, связанные с племянниками президента
В расследовании OCCRP и партнеров рассказывается о карбамиде — минеральном удобрении, производимым на государственном заводе в Туркменистане, которое экспортируются через сомнительную шотландскую компанию. Ключевую роль в предприятии играет племянник президента Хаджимурат Реджепов.
Расследование основывается на «Архиве Пандоры» – утечке миллионов документов офшорных провайдеров корпоративных услуг, которыми Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ) поделился с партнерами.
Хаджимурат – не единственный из Реджеповых в документах утечки. По всей видимости, его младший брат Шамурат пользовался похожей схемой и играл аналогичную роль в британской компании, называющей себя ведущим экспортером нефтепродуктов крупного туркменского нефтеперерабатывающего завода (НПЗ).
Новый государственный завод по производству карбамида сделал Туркменистан ведущим экспортером удобрений в регионе: согласно документам из базы данных ООН Comtrade за 2019 и 2020 годы, страна экспортировала свыше 1,6 миллиона тонн карбамида.
В открытом доступе нет торговых данных, раскрывающих, насколько важную роль в этом сыграла шотландская компания Caran Holdings. Однако различные источники свидетельствуют о том, что ей достался большой кусок пирога.
Агентство Argus Media, предоставляющее информацию о ценах на энергоресурсы и другие товары, основываясь на данных правительства Туркменистана, назвало Caran «крупнейшим поставщиком туркменского карбамида по речным путям в текущем году».
В распоряжение журналистов также попали документы, содержащие статистику продаж Caran. В 2020 году фирма продала 213 тысяч тонн карбамида российской торговой компании, которая передала товар покупателям из США.
Подконтрольная Хаджимурату Caran закупала и продавала удобрения, а его младший брат Шамурат, по всей видимости, был связан с компанией Delanore, торгующей продукцией туркменского химпрома и нефтепродуктами производства госпредприятий нефтегазового сектора Туркменистана.
Неизвестно, сколько Хаджимурат и Шамурат Реджеповы заработали, экспортируя из Туркменистана карбамид и нефтепродукты. Тем не менее об их состоянии можно судить по недвижимости в ОАЭ.
Сравнив 16 квартир Реджеповых с аналогичными апартаментами в этих комплексах, которые сейчас выставлены на продажу, журналисты OCCRP и партнеры оценили недвижимость братьев примерно в 5,5 миллиона долларов.