О том, как на таджикских журналистах отразится разгром независимых российских СМИ, что делать местным медиа, чтобы аудитория им верила, и о многом другом — накануне Всемирного дня свободы печати, который отмечается сегодня, 3 мая, «Новый репортёр» поговорил с Маратом Мамадшоевым, главным редактором Представительства института по освещению войны и мира (IWPR) в Таджикистане.
Марат, что-то изменилось в вашей работе после 24 февраля? — Украинская тема стала приоритетной. До этого в нашем контенте Украины не было вообще. Теперь мы говорим об Украине и рассуждаем о том, какое влияние этот конфликт окажет на Центральную Азию, — например, как он отразится на трудовых мигрантах, на экономической ситуации, говорим о том, как освещают конфликт таджикские журналисты; изучаем раскол в нашем обществе из-за этой войны.
— Насколько этот раскол серьёзный? — У этого раскола ментальный характер. Насколько допустимо применение силы? Россия никак не доказала, что эта агрессия была необходима, что без неё нельзя было обойтись, она поступила с позиции сильного. В нашем же обществе очень развит культ силы. Мы видим, как он сейчас проявляется, — часть общества действительно поддерживает действия России, хотя очевидно, что одна страна пытается силой задушить другую. Но культ силы заключается в том, что на каждую силу всегда найдётся другая сила, и так до бесконечности. Поэтому получается, что аргумент силы бессмысленный. По идее, наше общество должно получить урок: все эти псевдопоклонники Сталина — я почему говорю «псевдо», потому что мы не знаем, кем этот Сталин был в реальности, он уже фольклорный персонаж, — все эти сторонники «жёсткой руки» должны осознать, насколько их убеждения опасны. Потому что мы видим, к чему этот культ силы приводит. А, с другой стороны, мы видим руководство, которое абсолютно изолировано от реальной информации. Люди, которые приносят альтернативную информацию, их закрывают, сажают, и создаётся тотальное искажение реальности. И, конечно, принимаются неправильные решения. Именно сейчас общество в наших странах должно понять ценность и важность альтернативной информации, свободных СМИ, которые не позволяют искажать реальность. Вас удивила реакция на происходящее в Украине со стороны нашего общества? — То, что мы видим в соцсетях (активная поддержка действий России — прим. ред.), меня совсем не удивило. Основную информацию люди в Таджикистане давно получают из российских государственных СМИ. Кроме того, в таджикском сегменте соцсетей появилось очень много ботов. Да, какая-то часть аудитории читает «Азию-Плюс» (независимое местное издание — прим. ред.), но потом они включают телевизор и слушают Соловьёва. К сожалению, наши медиа очень редко обращались к международной тематике, мы не следили за Украиной, мы не анализировали геополитическую ситуацию. Нам казалось, что нас это не касается, и мы отдали международную повестку на аутсорс российским государственным СМИ. И теперь каждый день аудитория в Таджикистане слушает аргументы безумных журналистов. Я не могу назвать их по-другому, потому что эти люди хладнокровно говорят о ядерном ударе, о его необходимости и последствиях. Это безумие, но думать очень тяжело, и люди предпочитают готовые ответы. Люди пытаются подстраховаться, они боятся силы, они считают, что Россия — это сила. Они убеждают себя, что правда в силе, хотя герой Бодрова, которого сейчас использует пропаганда (спорный, кстати, тип) говорил по-другому. И ещё: наши люди воспринимают Россию как СССР, хотя у этого проекта нет ничего общего с советским государством. Но основная причина, конечно, заключается во влиянии российских гостелеканалов. В Таджикистане нет ничего, что могло бы составить им конкуренцию. И сейчас наши граждане больше ассоциируют себя не с Таджикистаном, а с Кремлём. — А могло бы что-то теоретически появиться? — За короткий срок — нет. Причём такие же пропагандистские каналы создать будет сложно: наша аудитория может поверить, что мариупольцы сами себя бомбят, но они не поверят, если им будут говорить, что в Таджикистане всё хорошо. Поэтому наши государственные телеканалы просто молчат, если появляются какие-то проблемы. — Пропагандистские каналы не сработают, а если бы это были независимые СМИ? — Если бы открылся хотя бы один независимый телеканал уровня той же «Азии-Плюс», который ориентировался бы на запросы своих зрителей, то вся аудитория ушла бы туда. Сейчас в Таджикистане независимые телеканалы работают только в регионах. Я иногда смотрю их, и это очень низкий уровень. Я уже не говорю про политические новости: журналисты этих телеканалов не могут качественно говорить даже на бытовые темы. То же самое и с государственными СМИ, они не выдерживают никакой конкуренции. Но у нас схема такая сформировалась: власти думают, что эти каналы и есть каналы влияния, хотя это не так. — И всё-таки: в чём была ошибка таджикских независимых журналистов (и была ли она), которая привела к тому, что часть нашей аудитории слепо верит чужой пропаганде? — Не знаю. Может быть, если бы мы обращали внимание на международную повестку и говорили бы о ней с точки зрения Таджикистана или активнее занимались бы созданием альтернативных источников информации, общество бы среагировало хотя бы немного иначе. Но, с другой стороны, вряд ли мы могли бы сделать это в одиночку, ведь для качественных изданий нужна достоверная информация. А как быть, если у нас два государственных ведомства могут давать разные цифры? Плюс доступ к информации для журналистов в Таджикистане очень ограничен. — А у населения нет доступа к интернету. — С другой стороны, в России отличный интернет, но опросы показывают, что россияне тоже верят пропаганде. Хотя не знаю, насколько можно верить этим опросам. Если бы мы спрашивали у людей в концлагере, нравится ли им руководство лагеря, они бы тоже говорили, что нравится. — Что прямо сейчас должны и могут изменить в своей работе независимые СМИ в Таджикистане?
— Мне трудно сказать. Наверное, надо делать материалы на эту тему. Говорить о международной повестке, а ещё говорить о том, кто мы сегодня, что было с нами вчера. Роль фактчекинга должна вырасти в наших редакциях, даже не на уровне фактов, а на уровне глобальных пропагандистских процессов. Честно говоря, я часто вспоминаю, какими наши независимые СМИ были, скажем, в 2010 году, и какими они стали сейчас. Я пытаюсь анализировать, что мы сделали тогда не так, что потеряли возможность говорить открыто, в чём была наша роковая ошибка? И иногда мне кажется, что мы себя напрасно виним: проблема не в нас, далеко не всё зависело от нас. Сейчас у меня тоже нет готовых рецептов. Но однозначно: надо заниматься обсуждением политических вопросов, чтобы общество не доходило до такой ситуации, до которой оно дошло в России. Ведь мы даже сейчас не знаем, кто принял решение ввести войска в Украину, кто конкретно несёт за это ответственность.
— Как на наши медиа, да и на весь Таджикистан повлияет разгром независимых СМИ в России? — Именно независимые российские СМИ всегда поднимали темы, связанные с проблемами наших трудовых мигрантов. Вспомните, как обрушиваются государственные российские медиа на наших граждан, если возникает какая-то плохая ситуация. Теперь независимых СМИ в России нет, и, значит, мы в будущем при возникновении какой-нибудь проблемы, связанной с Таджикистаном, получим единый фронт, который будет освещать ситуацию только с одной стороны. «Новая газета» объективно говорила о проблемах наших мигрантов, но не могу себе представить, чтобы это делала «Комсомольская правда», например. Никто не будет этим теперь в России заниматься. И наши независимые СМИ, которые использовали информацию своих коллег из независимых российских СМИ, тоже остались без источников. — Значит, придётся что-то делать самим? — Наших ресурсов, к сожалению, не хватит. Ситуация хуже становится. — Что же делать? — Сама жизнь будет решать. Я не верю, что всё это будет продолжаться долго. Может, до конца года… — То есть в конце года на российский медиарынок вернутся независимые СМИ? — Произойдёт крах. Я не вижу другого варианта. Дело, скорее всего, закончится совсем уж плохо. Потому что они перешли все границы. Власти в России не понимают, что происходит, они не видят себя со стороны, они не видят, как глупо и смешно смотрится шестиметровый стол для переговоров. Поэтому всё это кончится, к сожалению, очень печально. — Но независимым медиа в Таджикистане нужно ведь что-то именно сейчас делать? — Нужна дискуссия и ревизия того, что у нас есть. Мы же фактически не знаем, на каком этапе мы сейчас находимся и куда нам идти дальше. Советский проект давным давно потерпел крах, но мы всё ещё держимся за него, воспринимаем Россию как продолжение СССР и не двигаемся дальше. Мы не знаем свою недавнюю историю, которая была совсем не так однозначна, как нам представляется. В общем, нынешняя ситуация изменит всё, она по фактору влияния на нас превышает и 11 сентября, и приход Талибана к власти в Афганистане. — С чего нам начать? — Нам нужно исследование, нам нужно посмотреть, насколько лояльно к нам относится аудитория, определить, что такое таджикские независимые СМИ и кого к ним можно причислить. Пересчитать, сколько нас осталось, чего ждёт от нас аудитория, какие у неё к нам претензии. Мы ничего этого не знаем. Мы не знаем ни свою аудиторию, ни себя, поэтому очень сложно сейчас начинать какие-то действия, когда ты не знаешь, кто ты. — Марат, если бы вы сейчас были редактором ленты, — например, в той же «Азии-Плюс», — что бы вы изменили в подходе прямо сейчас, не дожидаясь ревизии и дискуссии? — Я бы занимался Украиной, но искал бы источники информации среди людей, которые там живут. Правило журналистики таково, что чем меньше посредников между информацией и потребителем, тем лучше. — Вы бы давали мнение российских пропагандистов? — Можно предоставлять не две точки зрения, а три, — например, официальные позиции Украины и России, независимых экспертов, очевидцев. Государственные российские источники информации очень часто передают бред, но важно показывать, что это бред. Но в любом случае их давать нужно — это показатель, нужно давать все точки зрения, как обычно. Думаю, что минимум 20 % всего контента сейчас можно отдавать под Украину, а, может, и больше. Украина для нас малознакомая страна, географию люди плохо знают, Мариуполь сходу на карте никто не найдёт. Поэтому нужно разбираться самим и рассказывать об этом аудитории, причём рассказывать в том числе и о последствиях, которые ждут Таджикистан. А последствия будут, и они будут очень большими.