Пока Центральная Азия (ЦА) борется с призраком надвигающегося изменения климата, регион оказывается на перепутье энергетического перехода. Путь к декарбонизации сопряжен с трудностями, особенно в части обеспечения «справедливого перехода». Однако эти трудности несут в себе заманчивые перспективы — использование богатых возобновляемых ресурсов региона и преобразования энергетической инфраструктуры государств ЦА, приближающих страны к устойчивому будущему. Чтобы лучше разобраться в теме декарбонизации, мы обратились к Алие Цхай, эксперту в этой области, которая предлагает свое видение предмета.
Д-р Алия Цхай в настоящее время работает научным сотрудником в Институте изучения Ближнего Востока, Центральной Азии и Кавказа Университета Сент-Эндрюс в Соединенном Королевстве. Она получила степень доктора международных отношений в Сент-Эндрюсском университете. Темы ее академико-исследовательской деятельности включают всестороннее изучение мирового энергетического сектора с особым акцентом на евразийский регион. Она занимается изучением энергетической безопасности, развития ядерной энергетики, геополитических аспектов энергетики и устойчивого использования энергетических ресурсов
CABAR.asia: Учитывая значительную роль Центральной Азии в обеспечении энергетической безопасности основных рынков, таких как Европа, Россия и Китай, из-за ее богатых ископаемых ресурсов, как вы представляете преобразование региона в сторону устойчивой низкоуглеродной энергетической модели без ущерба для его стратегического значения и экономической стабильности стран региона?
Я думаю, что сначала важно объяснить концепцию декарбонизации, которая стала модным словом в научных и околонаучных дискуссиях об устойчивом развитии, положениях Парижского соглашения и теме изменения климата в целом. Представьте себе вождение автомобиля, который работает на бензине, побочном продукте нефти. Его сгорание высвобождает углекислый газ или парниковые газы, увеличивая загрязнение воздуха и усугубляя парниковый эффект. Этот процесс, в свою очередь, ускоряет изменение климата. Декарбонизация в этом контексте относится к переходу на топливо с низким или нулевым содержанием углерода, такое как водород или литий-ионный аккумулятор. В более широком масштабе этот процесс означает сокращение углеродного следа различных отраслей экономики. В одних секторах, таких как транспорт, переход может быть проще, в то время как в других, таких как химическая промышленность, могут возникнуть более серьезные препятствия. Следовательно, мы имеем дело со спектром использования углерода, начиная от нулевых выбросов (например, возобновляемые источники энергии) и заканчивая низкоуглеродными.
Следует также начать разговор с роли ископаемого топлива в экономической структуре государств Центральной Азии в качестве отправной точки в теме декарбонизации. Экономика стран региона преимущественно ориентирована на экспорт, и значительная часть их прибыли связана с поставками ископаемого топлива зарубеж. Равно как и внутренние энергетические секторы этих стран в значительной степени привязаны к использованию углеродоемких ископаемых видов топлива, таких как уголь и природный газ, в то время как возобновляемые источники энергии, такие как гидроэнергетика, составляют лишь часть энергетического баланса. Таким образом, в ландшафте добычи и экспорта топлива существует дихотомия.
В сложной геополитической паутине, опутывающей Центральную Азию, стратегическое значение этих вопросов возрастает, особенно с учетом обеспечения Европы дополнительными энергоресурсами. Кроме того, регион играет ключевую роль в удовлетворении растущего аппетита Китая к ископаемому топливу. Можно с уверенностью сказать, государства ЦА будут и впредь отдавать приоритет добыче ископаемого топлива. Процесс добычи ископаемого углеродного топлива, в свою очередь, будет приводить к выбросам от его использования.
Однако настоящая проблема не кроется не столько с добычей. Львиная доля выбросов парниковых газов на самом деле возникает в результате конечного использования этих видов топлива, таких как процесс сгорания топлива в транспорте, отопление и промышленное применение. На техническом жаргоне это называется «выбросы категории 3».
В Центральной Азии, где энергетический сектор в значительной степени зависит от ископаемого топлива, основное внимание при энергетическом переходе, естественно, смещается в сторону отечественного энергетического сектора и изучения того, насколько национальные экономики региона зависят от углеродоемких производств. Говоря об экономической стабильности, мы возвращаемся к дихотомии: экспорт природных ресурсов является важным источником дохода для стран Центральной Азии. Этот доход потенциально может проложить путь для перехода различных отраслей экономики и производства к более низкоуглеродной или даже нулевой экономической модели.
CABAR.asia: Принимая во внимание обязательства, взятые на себя странами Центральной Азии в рамках Парижского соглашения посредством их первых Определяемых на национальном уровне вкладов (ОНУВ), как бы вы оценили прогресс стран в достижении этих целей? Какие конкретные сильные и слабые стороны вы можете выделить в подходе каждой страны к переходу на устойчивую энергетику?
За последние два года страны Центральной Азии обновили свои Определяемые на национальном уровне вклады (ОНУВ), что является важным позитивным моментом, свидетельствующим о том, что внимание национальных правительств все больше направляется на оценку возможного прогресса в вопросах перехода к устойчивой энергетике. Общей чертой всех пяти национальных ОНУВ является то, что секторы энергетики неизменно продолжают оставаться углеродоемкими. Это не удивительно, учитывая продолжающееся использование ископаемого топлива в государствах Центральной Азии. Поэтому правительства направляют больше усилий на сокращение выбросов, исходящих от энергетического сектора. ОНУВ представляют собой амбициозные планы для всех пяти стран, что является важным обстоятельством, поскольку это стратегические документы, представляющие собой дорожную карту для выполнения обязательств стран ЦА по Парижскому соглашению. Постановка таких амбициозных целей приближает их к декарбонизации и низкоуглеродной экономике.
Общим препятствием на этом пути, разделяемым всеми пятью государствами Центральной Азии, является потребность в инвестициях. Предполагаемый энергетический переход требует значительного финансирования из-за технологически интенсивного характера сектора. В отношении каждой страны подчеркивается необходимость огромного вливания капитала для расширения масштабов использования возобновляемых источников энергии, повышения энергоэффективности и улучшения доступности. Этот приток ожидается не только из внутренних источников, но и из прямых иностранных инвестиций (ПИИ). Например, на нужды ОНУВ Кыргызстана более чем 60% средств, необходимых для перехода и преобразования энергии, будет получено за счет ПИИ. Усилия должны быть направлены на международное сотрудничество, вовлекая такие организации и государства, как Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк, Европейский союз, Соединенные Штаты и другие западные страны, активизироваться. Однако вероятность притока этих инвестиций зависит от делового климата в этих странах и эффективности их законодательных и управленческих систем. В этой области остается множество проблем. Однако сотрудничество в области изменения климата и возобновляемых источников энергии стратегически деполитизируется, что делает его менее зависимым от процессов демократизации. Тем не менее привлекательность страны все же неизменно связана с этими факторами.
Проблема географического положения является еще одной серьезным выводом для Центральной Азии, которая, как ни странно, недостаточно представлена в НЦД и других стратегических документах. Вопрос о том, как правительства стран Центральной Азии будут преодолевать свои географические ограничения, остается открытым. Ландшафт сильно различается по региону. Например, в горной стране Таджикистан было бы чрезвычайно сложно, почти невозможно, облегчить доступ к возобновляемым источникам энергии в высокогорных районах Горного Бадахшана. Этот процесс требует уникального энергетического подхода для таких регионов. Детальное понимание каждого региона и стратегий декарбонизации различных секторов явно отсутствует. Это отсутствие ясности создает существенную проблему для выставленных параметров, изложенных в обязательствах по Парижскому соглашению.
CABAR.asia: Последствия изменения климата в Центральной Азии становятся все более ощутимыми и усугубляются неэффективным управлением водными ресурсами и недостаточным потенциалом государств ЦА для смягчения негативных последствий. Между тем усилия на пути к декарбонизации все еще находятся в зачаточном состоянии, а масштабный переход на экологически чистую энергию кажется далеким будущим. Как, по вашему мнению, страны Центральной Азии могут ускорить процесс декарбонизации в своих странах, одновременно решая проблемы, вызванные изменением климата, особенно в отношении управления водными ресурсами? И как можно стимулировать региональное сотрудничество для более эффективного управления природными ресурсами и принятия скоординированного подхода к смягчению последствий изменения климата и адаптации к нему?
Парадоксально, но именно управление водными ресурсами и проблематика изменения климата служат связующим звеном для сотрудничества между странами Центральной Азии. Эти государства глубоко заинтересованы в совместной работе в названных сферах, что является предсказуемым развитием, учитывая региональное влияние и взаимосвязанность этих вопросов. Этот дух сотрудничества был очевиден на КС-26 в Глазго, где делегации из Центральной Азии объединили свои усилия, а не выступали по отдельности, тем самым продемонстрировав в данном случае эффективность регионального сотрудничества и единого фронта.
Тема управления водными ресурсами часто неправильно истолковывается или искажается в различных средствах массовой информации, которые неизменно представляют ее в свете нехватки воды. Однако суть вопроса заключается не в дефиците воды, а в эффективном использовании имеющейся воды. Изменение климата влияет на горные ледники, приводя к уменьшению водоотдачи из этих источников, что заставляет уделять больше внимания эффективному использованию воды.
Менее изученной областью обсуждения нашей проблематики является необходимость сотрудничества, которое выходит за рамки просто физической инфраструктуры, такой как, например, модификация трубопроводов или использование плотин. Именно социальная инфраструктура, включая образование и публичные общественные кампании, имеет первостепенное значение. Жизненно важно информировать население о простых мерах по экономии воды, таких как закрытие крана или что нельзя оставлять воду открытой. Осведомленность должна распространяться на методы экономии воды как в домашних условиях, так и в повседневной деятельности, а также на эффективное использование воды на рабочих местах.
В настоящее время, похоже, растет осознание того, что изменение климата оказывает ощутимое воздействие на Центральную Азию. Это больше не эфемерная далекая концепция где-то в новостях или нечто чуждое. Воздействие изменения климата становится все более очевидным во всем регионе Центральной Азии. Этот сдвиг в сознании дает власти ценную возможность совместно с международными партнерами начать работу по информированию граждан о важности эффективного управления водой на всех уровнях.
CABAR.asia: В свете различных местных предпринимательских инициатив, направленных на управление отходами и продвижение устойчивых практик в Центральной Азии, как вы оцениваете их влияние на изменение поведения людей и отношения к окружающей среде? Кроме того, как можно расширить масштабы этих усилий с микроуровня до макро и интегрировать их в национальные стратегии декарбонизации и устойчивого развития, чтобы заполнить пробелы, оставленные государственными программами?
Тема отходов очень важна и интересна. Действительно, какие-то значительные сдвиги в ней происходят пока на низовом уровне, а не по инициативе национальных правительств. Проблема переработки, хранения и удаления отходов имеет каскадный эффект домино, начиная с того, что сначала именно граждане сортируют свои отходы. Отсортированные отходы затем требуют государственного вмешательства для переработки, процесса, требующего существенной инфраструктуры, такой как крупные заводы по переработке, что предполагает участие также коммерческого сектора. На данном этапе как раз и возникает критическая потребность в масштабируемости.
В то же время на микроуровне многочисленные информационные кампании и небольшие неправительственные организации участвуют в повышении осведомленности общественности об ответственных способах обращения с отходами. Эти процессы происходят в странах Центральной Азии с разной интенсивностью. Обучение людей перепрофилированию и повторному использованию отходов является ключевым шагом, поскольку оно предлагает значительный потенциал для улучшения ситуации с мусором. Логика тут простая: с ростом населения увеличивается и количество отходов, и эта проблема не решится сама собой. С такими материалами, как пластиковые (полиэтиленовые) пакеты, сохраняющимися в окружающей среде на протяжении веков, накопление отходов представляет собой проблему, которая уже сейчас обостряется в геометрической прогрессии.
Возвращаясь к теме масштабирования деятельности по утилизации отходов важно, чтобы правительства понимали циклический характер экономики. Прийти к этому пониманию представляет собой огромную проблему, учитывая, эта цикличность включает в себя несколько этапов, от сортировки до переработки отходов, а затем понимание того, как их можно повторно использовать. Все эти этапы взаимосвязаны и требуют согласованных действий государства. Хотя дискуссии по этому поводу ведутся на правительственном уровне, вопросы переработки отходов, к сожалению, еще не входят в списки приоритетных задач. Не находя решения, в ближайшем будущем они станет серьезной проблемой.
CABAR.asia: В некоторых странах получила распространение концепция «справедливого перехода», предполагающая, что усилия по декарбонизации должны быть направлены не только на сокращение выбросов, но и на устранение социального и экономического неравенства. Как этот подход может быть реализован в контексте Центральной Азии? В частности, какая стратегия может гарантировать, что переход к низкоуглеродной экономике не окажет негативного воздействия на уязвимые группы, а вместо этого будет способствовать сокращению существующего неравенства?
Отличный вопрос и действительно очень трудный! Термин «справедливый переход» заключает в себе стремление смягчить социальное неравенство во период изменения окружающей среды. Однако на практике это понятие представляет собой серьезную проблему. Возьмем, к примеру, группы людей, связанные с добычей нефти: работники отрасли и их семьи. По мере того, как экономика стремится к снижению выбросов углерода, спрос на нефть сокращается. Возникает вопрос: что станет с этими людьми? Какие источники средств к существованию в условиях новой экономики у них будут? В идеале «справедливый переход» предполагает переподготовку таких работников для работы в сфере возобновляемых источников энергии или других секторах экономики. Тем не менее, по правде говоря, такие переходы сложно осуществить в глобальном масштабе. Шотландия представляет собой хороший пример в этом смысле: когда-то сильно зависевшая от добычи нефти, теперь страна пытается решить проблему перепрофилирования бывших нефтяников, поскольку экономика страны переходит к возобновляемым источникам энергии.
Что касается государств Центральной Азии, моя критика заключается в полном отсутствии подобных общественных дискуссий. Разговоров о проектах по возобновляемым источникам энергии много, но вопросы уязвимых сообществ и их будущая занятость остаются незатронутыми. Яркой иллюстрацией такого пренебрежения принципами «справедливого перехода» стали события в Казахстане в январе прошлого года. Рост цен на топливо спровоцировал социальные волнения с далеко идущими последствиями. В основе этого беспорядка лежала суть «справедливого перехода». По мере перехода к низкоуглеродной экономике рост стоимости топлива неизбежен, что приводит к увеличению тарифов. Это означает, что уязвимым группам населения с низкими доходами может быть трудно покрывать свои растущие расходы. Следовательно, они должны либо компенсироваться, либо поддерживаться через государственные программы, выдвигая на первый план дискурс о социальной поддержке. Подобные обсуждения поразительным образом отсутствуют, возможно, из-за остроты вопроса «справедливого перехода» для режимов Центральной Азии, не уверенных в финансировании подобных социальных инициатив. Можно провести параллели с проблемами «справедливого перехода», с которыми сталкиваются даже развитые страны, такие как Норвегия, Дания и Великобритания. Тем не менее, чего не хватает в контексте Центральной Азии, так это видения решения проблем «справедливого перехода» и защиты уязвимых групп.
Признание этих уязвимостей — точное определение того, кто будет нести основную ношу энергетического перехода — имеет решающее значение. Этот процесс требует проведения социально-экономических исследований для определения «победителей» и «побежденных» этого перехода с последующей разработкой эффективной стратегии. Применяется ли такой подход к решению проблемы в настоящее время — остается неясным. Шотландия, например, только недавно опубликовала проект политики «справедливого перехода». Процесс разработки этого фундаментального стратегического документа растянулся на более чем десять лет. Это огромная задача для любого государства. Правительствам стран Центральной Азии следует поднимать этот вопрос перед своими международными партнерами и обращаться за помощью, способствуя региональному и международному сотрудничеству.
Еще одним аспектом «дискурса справедливости» являются богатые запасы редкоземельных металлов в Центральной Азии, необходимых для отрасли возобновляемой энергетики. В настоящее время регион не использует эти ресурсы. Однако, как только произойдет глобальное расширение и начнется новая волна переговоров по возобновляемым источникам энергии с потенциальными партнерами, проблемы, связанные с правосудием, связанные с добычей полезных ископаемых, всплывут на поверхность. Могут возникнуть новые социальные проблемы, связанные с добычей этих металлов, отражающие уже существующие проблемы, связанные с добычей угля, нефти и газа.
Как страны Центральной Азии должны защищать своих граждан и обеспечивать их права перед лицом приходящих инвесторов? Это палка о двух концах: правительства должны быть гарантами социальной защиты своих граждан и защиты окружающей среды, но чрезмерное регулирование может сдерживать поток иностранных инвестиций. Соблюдение баланса имеет решающее значение. Одной только корпоративной социальной ответственности также может быть недостаточно; международная компания, расположенная в ЦА, может построить школу или больницу, но это не обязательно компенсирует ущерб окружающей среде, которые компания потенциально могла нанести. Правительства в Центральной Азии должны проявлять большую настойчивость в защите прав своих граждан и обеспечении соблюдения экологических норм. За пределами государства ответственность за защиту граждан не выполняется. Корпорации могут сколько угодно демонстрировать этические соображения, пытаясь убедить общественность в своих благих намерениях, но практической ценности часто это не несет. Широкие дискуссии о справедливости, продолжающиеся в Центральной Азии и во всем мире, остро ставят вопрос об ответственности в случае промышленных аварий, утечек и экологических катастроф. Здесь на авансцену выходят социальные активисты, играющие важную роль и способствуя позитивным изменениям благодаря своему активному участию.
CABAR.asia: Какие региональные модели декарбонизации в мире демонстрируют успех и могут помочь Центральной Азии справиться с собственным процессом декарбонизации? Как можно адаптировать эти модели для учета уникальных социально-экономических и экологических проблем, с которыми сталкиваются страны Центральной Азии?
Сегодняшний день действительно может стать поворотным моментом для Центральной Азии, региона, имеющего все необходимые составляющие и международную поддержку для более смелых действий на пути достижения декарбонизации. Если мы собираемся перейти от использования угля к использованию возобновляемых источников энергии, то предварительного, поэтапного подхода может оказаться недостаточно. Поскольку регион уже требует значительных инвестиций в возрождение своей инфраструктуры, было бы разумно сделать более смелые шаги и идти на шаг впереди. Например, когда мы обдумываем модернизацию электросети, благоразумно уже оборудовать ее для будущего, в котором доминирует возобновляемая энергия. Почему бы не децентрализовать его дальше? Почему бы не использовать интеллектуальные технологии более масштабно?
По сути, Центральной Азии необходимо заглянуть в будущее, наметив энергетический ландшафт на следующие два десятилетия, опираясь на хорошо продуманный стратегический подход. Акцент должен быть смещен с простой газификации на охват более широкого спектра технологий. Зеленый водород в настоящее время вызывает значительный интерес, например.
Внедрение тепловых насосов и обеспечение электроэнергией малых сетей отдаленных деревень может привести к полной экономической трансформации. Примеры этого уже можно найти в некоторых частях Восточной Азии и Африки, где мелкомасштабное локальное обеспечение электроэнергией принесло значительные экономические выгоды. Это область политики, созревшая для исследования, и дополнительным преимуществом является то, что она не требует значительных финансовых вложений.
Для дальнейшего понимания тем, которые мы обсудили в ходе этого интервью, я бы порекомендовал читателям CABAR просмотреть следующие работы:
- Vaclav Smil (2022) How the world really works: A scientist’s guide to past, present and future
- Eds. Rahat Sabyrbekov, Indra Overland, Roman Vakulchuk (2023) Climate Change in Central Asia: Decarbonization, Energy Transition and Climate Policy
- Daniel Yergin (2020) The New Map: Energy, Climate, and the Clash of Nations
Главное фото: Shutterstock.