«Сейчас многие этнические узбеки вынуждены разрабатывать свои стратегии выживания, переписывая свое имущество на кыргызов с тем, чтобы избежать «обвинений в излишнем достатке». Но, если вдуматься, то именно бизнес и является единственной свободной нишей для людей, которые ограничены в получении образования и работы», – отмечает в статье, написанной специально для CABAR.asia, Замира Исакова, специалист по вопросам политики и безопасности.
Я не пасынок, я кровный сын! Даже если кто-то недоволен.
Сарвар Турдибоев[1]
10 июня 2010 года вошел в современную историю Кыргызстана как день, когда произошли кровопролитные столкновения между этническими узбеками и кыргызами в городах Оше и Джалал-Абаде. Жертвами вспышки агрессии, продлившейся четыре дня, по разным данным стали более сотни тысяч человек, из которых около 400 человек погибли.
Среди катализаторов возникновения столкновений упоминались разные причины, среди которых можно выделить официальную версию правительства республики, обвиняющую альянс узбекских политиков сепаратистов и сторонников режима экс-президента Бакиева[2]. Кроме того, нужно отметить и версию бывшего мэра Оша Мелиса Мырзакматова, который ставил вспышку агрессии в вину лидерам узбекского населения, а именно Кадыржана Батырова и его сподвижников, призывавших к формированию автономии в составе Кыргызской Республики[3]. Согласно же данным из отчета международной комиссии по расследованию июньских столкновений в городах Оше и Джалал-Абаде, ослабление власти в момент правления временного правительства может считаться одной из ключевых причин[4]. Можно подытожить, что политическая и экономическая нестабильность, а также социальный кризис, царившие в то время стали причиной возникновения сложившейся ситуации.
В этом году страна, как и каждый год со дня тех трагических событий, почтит память тех, кто погиб и вспомнит об извлеченных уроках. Прошло уже пять лет со дня начала межэтнических столкновений и на первый взгляд население Оша и Джалал-Абада живет, как и прежде, стараясь не вспоминать об этих событиях. Однако, июньские события затронули почти каждого жителя этих городов и забыть об этих страшных днях невозможно. И, если для многих насилие закончилось 14 июня 2010 года, то для некоторых последствия июньских событий продолжаются до сих пор. Хоть, многие из покинувших Ош сразу после конфликта, стали возвращаться обратно, обстановка по-прежнему остается напряженной.
Узбекская часть населения, к большому сожалению, продолжает чувствовать, что по отношению к ним может быть проявлена несправедливость. К примеру, бытует мнение, что инспектора ДПС чаще всего останавливают именно узбеков, и не потому, что последние злостные нарушители ПДД, а потому что они узбеки. По словам Абдимитал аке, жителя микрорайона Амир-Тимура (почти 90 % населения составляют узбеки), «складывается такое впечатление, что у гаишников есть детектор этнической принадлежности водителя» [5].
Говорить о полном восстановлении доверия между населением, и доверия к органам власти пока рано. Но на юге, все же, установился своего рода мир, все меньше стало открытых столкновений между представителями двух этносов. И, если пока еще не звучат, как прежде, узбекские песни на кыргызских свадьбах, этнические узбеки стали вновь открыто проводить свои традиционные шумные и веселые свадьбы. В чайханах почти, как в прежние времена, стали собираться местные аксакалы и пить чай, а в парке имени Навои играть в домино. Огромную роль в этом сыграло время, и память о прошлом, но определенный вклад внесли и другие действующие лица.
О государственной стратегии в укреплении мира на юге страны
Говоря о стратегии государства в постконфликтный период можно выделить ярко выраженный элемент реконструкции идентичности всего населения страны. Иными словами, государственная машина (осознано или не осознано) остановила свой выбор на стратегии построения государственности (nation–building)[6], когда политика направлена на то, чтобы все население идентифицировало себя как граждане Кыргызской Республики. В академических кругах давно и подробно обсуждается построение государственности посредством реконструкции идентичности населения или национализм как инструмент построения мира. И многие соглашаются в том, что построение государственности в целом эффективный способ построения мира в постконфликтный период.
О выборе в пользу реконструкции идентичности населения говорят все инициативы, предпринимаемые высшим эшелоном страны. К примеру, одним из важнейших направлений концепции укрепления единства народа и межэтнических отношений в Кыргызстане (далее Концепция), принятой в 2013 году, является формирование гражданской идентичности путем распространения идеи гражданского патриотизма. Кроме того, концепция направлена на профилактику и предупреждение конфликтов межэтнического характера. Для этих целей было создано Государственное агентство по делам местного самоуправления и межэтнических отношений (ГАМСУМО). ГАМСУМО, в свою очередь, открыло около 20 общественных приемных по межэтническим отношениям при органах местного самоуправления.
Приемные открыты в основном в тех местах, где проживает смешанное население. Согласно положению о приемных, данный институт был создан, как инструмент обратной связи с населением, куда могут обращаться люди по любым, по их мнению, важным вопросам. После соответствующей обработки запроса (регистрация, тематика и адресат) о нем докладывается в соответствующую инстанцию.[7] И, хотя в положении говорится о том, что сотрудники приемных должны каким-то образом устранять причины межэтнической напряженности, не описано каким путем административный сотрудник сможет это сделать. Более того, мало кому известно о существовании приемных.
Концепция также подчеркивает и важность объединяющей роли государственного языка и развитию языкового разнообразия. Говоря о языковом многообразии, авторы документа имели в виду три основных языка: русский, кыргызский и английский. В обществе обсуждается вопрос полного перехода делопроизводства государственных органов на государственный язык. К примеру, все больницы уже оформляют документы на кыргызском языке. Необходимость изучения кыргызского языка встала очень остро и смешанное население юга страны должно каким-то образом реагировать на это требование времени.
Именно поэтому администрации школ Амир-Тимура и Он Адыра (узбекские поселения/махалли в городе Оше) добавили больше часов изучения кыргызского языка. А некоторые школы Ноокатского района полностью перешли на обучение на кыргызском языке. По словам родителей детей, обучающихся по измененной программе, в целом они поддерживают инициативу обучения их детей кыргызскому и русскому языку. Но их настораживает качество обучения. Кыргызский язык преподается во всех учебных заведениях, но, в то же время, качество обучения нуждается в совершенствовании. Учителя кыргызского языка не обладают необходимыми методикой и технологией преподавания, ученики не обеспечены достаточным количеством учебников по кыргызскому и на кыргызском языке, для обучения студентов вуз/сузов также нет учебников с качественно переведенными специальными терминами и понятиями.
Воодушевляет лишь готовность населения учить русский и кыргызский языки. Не так давно было объявлено о выделении более 200 миллионов сомов на развитие государственного языка[8], остается надеяться, что эти средства будут использованы по назначению. А именно на более продуманный переход на государственный язык и его популяризацию. Так как предпринимаемые на сегодняшний день шаги, никак не смогут привлечь больше сторонников. В первый же год после событий были закрыты узбекские телеканалы, а осенью 2013 года объявили о том, что общественно-республиканский тест отныне все школьники будут сдавать на двух языках – кыргызском и русском, несмотря на то, что в стране, особенно на юге, функционируют множество школ с узбекским языком обучения. А такая резкая отмена тестирования на узбекском языке, по словам депутата Жогорку Кенеша Натальи Никитенко «приведет к еще большему нарушению прав человека и конституционных норм».[9]
С отменой сдачи общественного республиканского тестирования на узбекском языке, многие оказались ограничены в возможностях поступления в вузы страны. По словам жителя Сузакского района Джалал-Абадской области его сын, скорее всего, не сможет получить высшее образование, так как, во-первых, он не сможет поступить в университет, а во-вторых, даже если он поступит, он не получит должного образования из-за языковых ограничений.[10] Такая политика, в конце концов, может привести к тому, что целое поколение молодых этнических узбеков будут лишены возможности найти работу. Но, нужно отметить, что все-таки большинство молодых выпускников узбекской национальности поступают в вузы, но, как сами признаются, учеба им дается нелегко. И трудности они ощущают не только по причине недостаточного понимания языков преподавания, но и из-за нередкой предвзятости преподавательского состава по отношению к ним. [11]
Другая инициатива, поднятая чиновниками [12], о прохождении теста на знание государственного языка при приеме на работу в государственные органы также может значительно сузить ряды представителей этнических меньшинств в государственных учреждениях. Как признается, выпускник школы имени Федченко в Амир-Тимуре, он уверен в том, что самым лучшим для него вариантом будет уехать на заработки в Россию, чем искать работу в своей стране. Так как здесь его возможности очень сильно ограничены. По его словам, выезд на заработки без продолжения получения образования является очень распространенной тактикой выживания его сверстников[13].
Отмена ОРТ на узбекском языке, закрытие ряда СМИ вещавших на узбекском языке, переход некоторых школ на кыргызский язык преподавания и закрытие Кыргызско-узбекского университета не могли не оказать негативного влияния. Такие инициативы рисуют искусственные границы между узбеками и кыргызами, проживающими в Оше. Более того, это вызывает ответную агрессию со стороны узбеков. Так, к примеру, одна из жительниц Амир-Тимура (кыргызка) была вынуждена обращаться с жалобами в ряд международных организация с тем, чтобы ей помогли решить конфликтную ситуацию с ее соседями (узбеками), которые требовали ее переезда из микрорайона либо того, чтобы она разговаривала с ними на узбекском языке.[14] Поэтому, языковая политика должна вестись с большей осторожностью и с учетом мнений всех заинтересованных сторон. Как подчеркивает Мегоран, кыргызский язык должен стать основным языком, но при этом он не должен подавлять русский или узбекский языки. [15]
Обратная сторона государственной политики
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что хотя метод реконструкции идентичности, как механизм восстановления мира можно признать эффективным, нужно учитывать и риски, связанные с ним. Андреас Виммер, к примеру, говорит о неоднозначности и амбициозности построения гражданской идентичности, как инструменте миропостроения.[16] А Дэниел Байман в своих работах даже предостерегает политиков использовать реконструкцию идентичности, так как такая стратегия скорее может стать источником конфликтов. [17]
Причиной этому может послужить трансформация национализма в этнонационализм, который, как писал Валерий Тишков, является уродливой формой национализма и имеет дискриминационный характер[18]. Согласно Тишкову этнонационализм – это идея, которая основывается на том, что только этнонационалисты могут создать идеальную базу для развития страны. Согласно идеологии этнонационализма группы национальных меньшинств как минимум должны владеть кыргызским языком, и уважать традиционные ценности кыргызов. Такая политика продвигается целым рядом политиков. Иногда звучат и более радикальные заявления этнонационалистов о том, что этнические меньшинства должны понимать, что кыргызы есть привилегированная группа и поэтому должны относиться к ним соответственно.[19] В такой политике, несомненно, кроется серьезная угроза для относительно хрупкого мира на юге Кыргызстана.
Одной из основных характеристик этнонационализма является использование этносимволизма, когда всему населению навязывается принятие этнических символов доминирующей группы населения. Именно это, по мнению жителей микрорайона Черемушки (узбекская махалля), и происходило сразу после июньских событий, когда местная администрация начала повсеместно воздвигать памятники героям кыргызского народа. «Вы посмотрите, куда направлены тигры Манаса по дороге из аэропорта…они же явно смотрят в сторону Узбекистана», – говорит жительница микрорайона Черемушки[20]. Это говорит о том, что какая-то часть узбекского населения может воспринимать взведение этих памятников, как своего рода угрозу.
Таким образом, можно отметить, что государственная политика укрепления мира на юге Кыргызстана недостаточно хорошо продумана в плане ее реализации. Более того, в процессе реализации этой стратегии есть серьезные ошибки, которые могут привести к обратному эффекту. Поэтому, несмотря на официальную не изолирующую и учитывающую интересы всего населения страны политику, активно пропагандируемую президентом Алмазбеком Атамбаевым, нужно обратить большее внимание на языковую политику и быть более внимательными в ее ведении. Нельзя, ставить эксперименты на неподготовленном и не согласном с экспериментом населении. Пропаганда государственного языка итак поставила носителей этого языка выше остальной части населения, что уже само по себе является актом дискриминации. Более того, такое давление может быть неправильно истолковано этническим большинством, давая им право проявлять несправедливость по отношению к другим.
К тому же есть большой риск, что именно вокруг этого вопроса может быть построена политическая манипуляция во время предстоящих осенью парламентских выборов. Как отмечает Эрика Марат, существует угроза повторения событий на фоне приближающихся выборов, когда этнонационалисты могут воспользоваться ситуацией и вырулить/манипулировать в свою пользу[21].
О подверженности населения к любому роду манипуляциям или о том, как хрупок «мир» говорит то, как недавние слухи о возможных межэтнических столкновениях накануне празднования 70-летия победы взбудоражило все население южной столицы. Вдобавок к этому, в мае этого года всплыла запись передачи на первом государственном телеканале, когда председатель Национального союза писателей, общественный деятель и поэт Абдрахман Алымбаев сравнил представителей некыргызской национальности с шакалами. Естественным образом, это сразу же отразилось на росте недовольства среди всего населения.
Вклад международных организаций
Большинство государственных инициатив были материально поддержаны множеством доноров. Одним из самых наглядных примеров такого сотрудничества стала Государственная дирекция по восстановлению городов Ош и Джалал-Абад. Дирекция распоряжалась огромным финансовым потоком денег доноров, которые были направлены на восстановление домов или строительства нового жилья. Обсуждения и осуждения качества восстановительных работ, координировавшихся дирекцией, не прекращаются до сих пор. Многие построенные дома пустуют, а те которые были переданы жертвам столкновений, оставшимся без жилья, оставляют желать лучшего. Но хуже всего обстоят дела с тем, что не до конца был продуман механизм раздачи этих квартир. Нигде не публикуется информация о том, кто и почему получает жилье, что вызывает лишние подозрения. А некоторые хвастают перед сверстниками, что квартиру их отец получил за то, что убил человека.
Власти слепо пытались раздать квартиры таким образом, чтобы по соседству стали проживать узбеки и кыргызы. Наивно полагать, что люди, которые вчера причиняли друг другу вред, будут мирно разделять одну подъездную площадку. Поэтому многие из новых хозяев квартир попытались быстро перепродать их и приобрести жилье в том месте, где чувствуют себя в безопасности.
Но, помимо материальной поддержки государственных инициатив, международные организации сами активно принялись восстанавливать мир после июньского кровопролития. Большинство проектов было запущено на территории самого города, и в местностях вокруг Оша. И так, такие организации как ОБСЕ, агентства ООН, ФЕЦА, ACTED, InternationalAlert, USAID, Helvetas, DRC, Saferworld, IREX и другие активно начали восстанавливать добрососедские отношения между узбеками и кыргызами. Некоторые из вышеперечисленных организаций работали над восстановлением инфраструктуры наиболее пострадавших местностей, и оказанием помощи в восстановлении документов. Эти проекты продлились недолго и после частичного восстановления города и документов были свернуты.
Но большинство проектов были более амбициозны, и ставили перед собой цель восстановления не инфраструктуры, но доверия. Доверие должно было восстановиться с помощью совместных мероприятий, таких как всевозможных фестивалей, тренингов, семинаров и круглых столов. Считается, что большее количество времени, проведенного вместе, сможет каким-то образом оказать положительное влияние на население. Также делается большой акцент на профилактику возникновения конфликтов, для этого опять же было проведено бесчисленное количество тренингов, в результате которых на юге Кыргызстана теперь есть несколько сетей медиаторов, которые в случае возникновения конфликтной ситуации смогут оказать влияние на ситуацию.
Вклад в потенциал населения, несомненно, имеет право быть, однако большинство проектов работают с одними и теми же людьми. Таким образом, как минимум два проекта вкладывают огромные средства в одного и того же человека, которых как отмечают Ник Мегоран, Джон Хизершоу, Дэвид Льюис и Эльмира Сатыбалдиева в своей работе, чаще всего может мотивировать даже отдых на Ыссык-Куле[22].
К сожалению, у большинства «примиряющих» проектов, финансируемых донорами, есть несколько бросающихся в глаза ошибок. Так, во-первых, можно выделить плохо продуманный выбор бенефициаров. Как уже отмечалось выше, часто бывает так, что бенефициарами проектов являются один и те же лица с сомнительной мотивацией. Во-вторых, Мегоран и его соавторы справедливо отмечают, что международные организации сфокусировались только на жителях города, когда сами жители Оша утверждают, что они бы никогда не стали причинять вред своим соседям и что убивали, избивали, насиловали и грабили приезжие люди, которые не жили на протяжении десятков лет бок о бок. В-третьих, несмотря на то, есть определенная логика в том, чтобы вкладывать средства в лидеров сообществ, за бортом остаются социально не активные жители сообществ. Другими словами, тренеры обучают итак уже обученных лидеров сообществ.
Заключение и рекомендации
И узбеки, и кыргызы пострадали во время июньских событий, но последствия этих столкновений оказались для них разными. Именно поэтому, государственная политика должна быть построена таким образом, чтобы как можно продуктивней ответить на эти последствия и постараться не навредить своими действиями. Особенно, если стратегией восстановления мира была выбрана эффективная, но очень амбициозная стратегия реконструкции идентичности населения, которую часто называют рациональным или позитивным национализмом.
И, если Анна Матвеева утверждает, что национализм есть проклятье для Кыргызстана, то Ник Мегоран наоборот подчеркивает важную роль национализма, как объединяющего элемента для всего населения страны при правильном его использовании и поддержке международного сообщества. Несмотря на бесспорные плюсы выбора построения государственности через реконструкцию идентичности населения, недостаточно продуманные механизмы реализации этой стратегии приводят к тому, что рациональный национализм трансформируется в этнонационализм.
Когда «сыны земли» навязывают свои национальные ценности на национальные меньшинства, последние, в свою очередь, вынуждены адаптироваться к новым реалиям. Согласно Аштушу Варшни растущий этнонационализм вынуждает этнические меньшинства к национализму противодействия[23]. То есть меньшинства неосознанно, мобилизуют все ресурсы на то, чтобы сопротивляться этому навязыванию. Примером этого может послужить такие случаи, когда школьники на вопрос «кто ваш президент?», дружно отвечают «Каримов!». [24]
Данная ситуация усугубляется подверженностью населения ко всякого рода манипуляциям. Это особенно касается молодежи, которая оказалась не только невольным свидетелем, но и активным участником июньских событий.
И хотя была разработана концепция, определяющая направление государственной политики в области укрепления межэтнических отношений, документ избегает прямого обращения к самому волнующему вопросу, – о правах этнических узбеков в связи с последствиями насилия в июне 2010[25]. Сейчас многие этнические узбеки вынуждены разрабатывать свои стратегии выживания, переписывая свое имущество на кыргызов с тем, чтобы избежать «обвинений в излишнем достатке». Но, если вдуматься, то именно бизнес и является единственной свободной нишей для людей, которые ограничены в получении образования и работы.
Основной ошибкой стратегии укрепления мира на юге Кыргызстана является то, что глубинные причины июньских событий так и не были адекватно адресованы, а потому есть огромный риск повторения этих событий. Государственная машина была полностью направлена на выстраивание новой идентичности населения – на гражданственности. Но, как было коротко описано выше, у такого подхода есть очевидные минусы.
Какие же рекомендации можно дать для того, чтобы не навредить относительному миру на юге Кыргызстана. Во-первых, необходимо срочно пересмотреть языковую политику страны, и избрать путь не навязывания насильственным путем государственного языка. Потому как, сегодняшняя языковая политика стала удобным инструментом политиков этнонационалистов, которые пользуются ею для достижения собственных целей. Любые попытки поставить под сомнение такую срочную необходимость повсеместного использования государственного языка могут быть восприняты, как попытка поставить под сомнение национальное единство.
Во-вторых, нужно более вдумчиво продумывать механизмы профилактики межэтнических столкновений. К примеру, открытие общественных приемных, которые возможно и возвышает правительство страны в глазах международного сообщества и дает какие-то баллы, вряд ли сможет стать эффективным инструментом профилактики правонарушений этнического характера. Почему не вложить все усилия на развитие уже существующих механизмов профилактики правонарушений – общественно-профилактические центры.
Ведь, по сути, в каждом айыл окмоту страны формально существуют эти институты и вместо того, чтобы открывать дополнительный дублирующий институт, государственные органы могли бы повышать потенциал существующего механизма при МСУ. Тем более, что недавние исследования показали, что население больше доверяет органам МСУ нежели любым другим. Поэтому, в–третьих, нужно делегировать больше полномочий властям на субнациональном уровне. Но до этого необходимо обучить их адекватно реагировать на тревожные звонки.
Что касается вклада международных организаций в процессы восстановления мира на юге страны, тут также можно отметить несколько рекомендаций. В самую первую очередь нужно укреплять партнерство с органами власти, и не ограничиваться только лишь финансовой поддержкой, а пытаться стать полноправными партнерами в реализации проектов. Необходимо также включить элементы устойчивого/экономического развития, с тем чтобы каким-то образом способствовать решению усугубляющейся экономической обстановки населения. Как подчеркивают, Мегоран и его соавторы, нужно изыскать возможности финансовой поддержки для молодежи[26]. В-четвертых, нужно обдумать пути включения в свою работу жителей моноэтнических поселений и затронуть своей деятельностью не активную часть населения. Тем более что пока еще сохранившееся доверие к международным организациям позволяет им добиться больших результатов.
В целом, очередной тест на прочность межэтнического мира на юге страны жителям региона предстоит пройти в октябре во время парламентских выборов – порой больших возможностей и серьезных угроз. Учитывая уроки прошлого, и объективно оценивая настоящее, жителей страны ждут реальные испытания. В то же время, также опираясь на историю, мы все верим, что большая часть политиков смогут достойно пройти это время выборов; страна сможет пойти по дороге развития, позволив своим гражданам найти свой уникальный путь единства в многообразии.
Замира Исакова – специалист по вопросам политики и безопасности, магистр Академии ОБСЕ
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции CABAR
[1]https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=10207200702881436&id=1399165219&fref=nf&pnref=story
[2]Заключение национальной комиссии
[3]Mелис Мырзакматов «Мен издеген чындык»
[4] Kyrgyzstan inquiry Commission (2011), Report of the International Inquiry Commission of Inquiry into the Events in the Southern Kyrgyzstan in June 2010
[5]Из беседы с жителем микрорайона Амир-Тимур, (22 мая 2015)
[6]nation-building refers to the process of constructing or structuring a national identity using the power of the state
[7]Положение об общественных приемных,http://gamsumo.gov.kg/ru/inter-ethnic-relations/public-reception/ (30 мая 2015)
[8]http://www.gezitter.org/much/39523_dengi_vyidelenyi_no/
[9]http://kabar.kg/index.php/society/full/31838
[10]Беседа с жителем Сузакского района Джалал-Абадской области. (27 мая 2015) В вузах Кыргызстана преподают на официальном и государственном языках
[11]Беседа со студенткой ОшГУ, жительницей узбекской махалли (21 мая 2015)
[12]Видео интервтю Миры Карыбаевой для ИА Азаттык
http://www.youtube.com/watch?v=xfIiB8FMQfc (июль 2014)
[13]Мансурали, Амир-Тимур
[14]Отрывок из магистерской диссертации, Understanding peace processes in the aftermath of Ethnic Violence in the South of Kyrgyzstan: the Uzbeks and Kyrgyz Happily ever after, Zamira Isakova, OSCE Academy 2013
[15] Nick Megoran, Averting Violence in Kyrgyzstan: Understanding and Responding to Nationalism, Russian and Eurasia Working papers, 2012, p 11
[16] Andreas Wimmer, “Ethnic Exclusion in Nationalizing State” The SAGE Handbook of Nations and Nationalism
[17] Daniel L. Byman, “Keeping Peace: Lasting Solutions to Ethnic Conflicts,” The John Hopkins University Press, Baltimore and London, 2002 p 100
[18]Valery Tishkov “Ethnicity.Nationalism and Conflict in and after Soviet Union.The mind aflame” 1997
[19]Marlene Laruelle , p 8 “The Paradigm of Nationalism” 2008
[20]Беседа с местными жителями
[21]Erica Marat, Looking for National Consensus in Post-Violence Kyrgyzstan, http://fride.org/publication/1194/looking-for-national-consensus-in-post-violence-kyrgyzstan
[22] Nick Megoran, Elmira Satybaldieva, David Lewis, and John Heathershow, Peacebuilding and reconciliation projects in Southern Kyrgyzstan, http://www.sipri.org/research/security/afghanistan/central-asia-security/publications/sipri-osf-working-paper-megoran-et-al-june-2014, p 18
[23]Ashtoush Varshney, “Nationalism, Ethnic Conflict and Nationalty” p2
[24]Из беседы с жительницей Араванского района 30 мая 2015
[25]Erica Marat, Looking for National Consensus in Post-Violence Kyrgyzstan, http://fride.org/publication/1194/looking-for-national-consensus-in-post-violence-kyrgyzstan (2014)
[26] Supra n.21, p 37