В последние годы из Казахстана уезжает огромное количество специалистов-технарей, экономистов и педагогов, а прибывает потенциальных работников намного меньше.
Показатель отрицательного сальдо в 2017 году достиг антирекорда за последние 10 лет – страну покинуло 37 тысяч человек. При этом в 2018 году ситуация только ухудшилась: за два месяца из страны эмигрировали 4500 человек. Это на 32% больше, чем за тот же период 2017 года. Правительство возлагает надежды на программу репатриации. Оправдано ли это? В конце июня нынешнего года Министр труда и социальной защиты населения РК Мадина Абылкасымова заявила о том, что действующее в РК миграционное законодательство не удовлетворяет потребности экономического, социального и демографического развития страны, так как не способствует адаптации и интеграции трудовых мигрантов и оралманов. Тогда же Абылкасымова сообщила, что государство планирует усовершенствовать систему выдачи рабочих разрешений, усовершенствовать механизм квотирования и привлечения иностранной рабочей силы, а также упростить правила въезду в страну в деловых целях. В завершении министр сделала громкое заявление о том, что благодаря этим мерам в страну будут приезжать 40 тысяч квалифицированных специалистов в год. В этот момент был сделан акцент на оралманах, которых, по словам Мадины Абылкасымовой, ежегодно въезжать в страну будет не менее 20 тысяч. Север — Юг «Меня зовут Ермек. Мне 37 лет. Приехал сюда (в поселок Шыгыс, Восточный Казахстан — прим.) в 2011 году из Узбекистана. В Узбекистане с работой тяжело было, да и на родину вернуться хотелось, собрали все документы и приехали. Когда приехал в поселке проблемы большие были, но сейчас все нормально. С деньгами сложно, работаю на базаре. В город ехать работать возможности нет, там русский язык нужен, а я его не знаю», — рассказал о себе обосновавшийся в поселке гражданин. Можно сказать, что Ермек – среднестатистический оралман, которых за 27 лет прибыло чуть больше миллиона: приехал из Узбекистана, как и 61% всех оралманов и имеет общее среднее образование, как и 55% возвратившихся этнических казахов. Еще около 25%, согласно информации из открытых источников, имеют среднее специальное образование, 12% оралманов с высшим образованием и 8% не имеют образования. Что отличает мужчину от большинства, так это расселение на востоке страны, а не на юге. Южный Казахстан – это самый густонаселенный регион в стране, а, соответственно, трудоизбыточный. Однако, несмотря на сложности с финансами, в южных областях оралманам легче банально из-за языкового барьера.
«Первая проблема, с которой сталкиваются оралманы, — это языковой барьер. Постсоветский Казахстан так и не перешел полностью на государственный язык, более половины населения по-прежнему говорит на русском языке. В северных и восточных областях казахским языком владеет наименьшее количество местного населения», — сказал активист Улан Шамшет, в прошлом упорно боровшийся за интересы оралманов, а ныне редактор информационно-аналитического портала AlmaKZ.
В то же время эксперт Института мировой экономики и политики Серик Бейсембаев отмечает, что тяжелее всего адаптация проходит у казахов из Китая. «Оралманы из Узбекистана – люди из Советского Союза. Соответственно они относительно имеют меньше различий от казахов из Казахстана. Это та группа, которая, я считаю, наиболее успешно адаптировалась. Оралманы из Китая – это немного другое. Там люди жили вне Советского Союза, они не знают русский язык, пишут на төте жазу (арабская графика — прим.)», — отметил Серик Бейсембаев. Языковой барьер – это только одна из проблем программы репатриации. Несмотря на то, что с тех пор, как государство забило в колокола и поставило перед собой цель переселить оралманов из Южного региона в Северный, дело почти не двигается с мертвой точки. Так, по статистическим данным конца апреля 2018 года, в Северо-Казахстанскую область из других областей переехало только 203 человека, тогда как выделены квоты на переезд 3445 человек. Жилье и работа – это краеугольные камни как программы переселения, так и грандиозных планов государства на перекрытие увеличивающегося оттока специалистов. Во-первых, жилье. Сейчас вместе с квотой на переезд предусмотрена выплата субсидий на возмещение расходов по аренде жилья сроком на 12 месяцев. По истечению 12 месяцев нужно будет взять расходы на себя. Тут-то и обнаруживается, что дешевого жилья, в отличие от юга, здесь просто не найти. Во-вторых, работа. Областной сайт otyrar.kz в апреле 2018 года процитировал слова руководителя управления координации занятости и социальных программ региона Сергея Яковенко, представившего наглядную статистику. «В составе прибывших 89 человек трудоспособного возраста. 26 человек трудоустроены, 24 находятся в отпуске по уходу за ребенком, две домохозяйки, девять планируют заниматься индивидуальной предпринимательской деятельностью и 28 человек – безработные», – приводит портал слова Сергея Яковенко. Но почему так сложно? Казалось бы, всегда есть возможность заняться сельским хозяйством, однако, как утверждает эксперт Улан Шамшет, словить на севере что-нибудь пока сложно. «Северные регионы традиционно занимаются земледельем, выращивают хлеб. Однако все земли заняты частными фермерскими хозяйствами, многие земли в руках местных землевладельцев. Хватит ли всем земли, смогут ли обеспечить народ делом? У нас в государстве многие программы декларативные, отсутствует системный подход. Плюс отсутствие прямых выборов местных глав не гарантирует оптимального продвижения государственных программ, так как акимы областей, райцентров и аулов могут меняться ежегодно», — сказал Улан Шамшет. Бюрократические сложности
Несмотря на проблемы, существование которых в правительстве признают, деньги упорно продолжают выделяться; высококвалифицированные специалисты продолжают эмигрировать в Россию, Германию и США, а заявления со стороны государства останавливаются на административных решениях: в скором времени возвращаться в Казахстан можно будет не только с семьей, но и в одиночку, а процедуру получения гражданства обещают ускорить. Может показаться, что в этом плане правительство можно только похвалить, однако тут возникают очень серьезные просчеты.
«Самая большая проблема оралманов, которые были и есть – это гражданство. Те, кто получил удостоверение оралмана в 2007-2009 годах, они не могут подать на гражданство. Оралманами люди могут оставаться только до определенного срока. Продление сейчас уже не предусмотрено законом», — рассказал журналист газеты «Дидар» Муратхан Кенжехан, долгое время освещавший проблемы оралманов. О существовании этой проблемы также говорит эксперт Института мировой экономики и политики Серик Бейсембаев. «Основная проблема связана с административным и бюрократическими аспектами. Как реагируют на запрос людей, которые приезжают. Частые изменения в законодательстве приводят к тому, что люди сталкиваются с проблемами при оформлении документов. Очень часто меняется структура, которая занимается этой политикой. То это Комитет по миграции, то МВД, то Министерство труда и социальной защиты. Вопрос межведомственного взаимодействия очень сильно осложняет процесс оформления документов, трудоустройства и так далее», — сказал спикер.Вопрос межведомственного взаимодействия очень сильно осложняет процесс оформления документов и трудоустройства, — Серик Бейсембаев.
Так, до сих пор, несмотря на то, что оралманы уже несколько лет могут получать гражданство в упрощенном порядке, имеются факты, о которых упоминает министр труда и социальной защиты, когда оралманы не успевают получить гражданство (например, обнаруживаются проблемы с документами или человек не знает в какое ведомство обращаться) и в последующем вовсе лишаются возможности получить гражданство. Это, плюс ко всему, немалые экономические убытки. А сколько таких убытков Казахстан понес за годы независимости?
К сожалению, узнать этого мы не сможем, так как передача компетенций от ведомства к ведомству по вопросу оралманов повлияло и на то, сможем ли получить информацию о потраченных средствах.
Как стало известно из полученного ответа на официальный запрос редакции в курирующий программу репатриации орган (Комитет труда, социальной защиты и миграции) о количестве потраченных денег на репатриацию ничего неизвестно.
«С 1991 года сферой миграции населения занимались разные государственные органы – это Агентство по миграции и демографии РК, МВД РК, Министерство здравоохранения и социального развития РК, Министерство труда и социальной защиты населения РК и другие. В этой связи [предоставить] информацию по выделению средств из государственного бюджета не представляется возможным», — сообщили в Комитете.
Впрочем, в некоторых СМИ мелькали цифры о выделенных в 2009 году 197 795,6 млн тенге в рамках программы «Нурлы кош» («Светлая кочевка» — прим.), однако финансовые отчеты не публиковались. Также в СМИ публиковалась информация, что на реализацию программы репатриации в 2009-2011 годы заложено 27 миллиардов тенге. Однако информации об общем количестве построенных для оралманов домов, потраченных денег на это – не найти, а, соответственно, не проверить.
В общую корзину можно бросить тот факт, что контакты Центров адаптации и интеграции оралманов, представленные на портале Электронного правительства часто оказываются недействительными. Так, трубку в Центрах адаптации Восточно-Казахстанской и Павлодарской областей никто так и не поднял, а в Северо-Казахстанской области оралман, попросивший о помощи, столкнется с тем, что по указанному номеру находится не тот госорган, который он искал.
Общая картина
Улан Шамшет, долгое время близко контактировавший с оралманами, говорит, что взрослым вернувшимся казахам трудно. Работа может быть чаще всего, хоть какая-то, и есть, но денег катастрофически не хватает. Их детям тоже приходится трудно. «Дети быстро адаптируются и заточены на то, чтобы помогать родителям. Многие из них живут за чертой бедности, поэтому дети не всегда имеют возможность получать образование в вузах, ну а о зарубежном образовании остается только мечтать. Дети видят эти трудности с пелёнок, но с другой стороны это закаляет их дух, они пытаются стать конкурентоспособными», — отметил Улан. По вполне понятным причинам повторить опыт Израиля у Казахстана не получится, о чем бы не заявляло правительство. Первые лица Израиля множество раз говорили о том, что «Алия», так называется программа репатриации в Израиль, спасла государство. Так было не всегда. Сначала репатриация сказалась на социально-экономическом развитии крайне отрицательно. В 1949 году чиновники решили начать расселение 130 тысяч новых репатриантов. Из-за серьезных проблем с их трудоустройством и созданием базовых городских служб эти районы превратились в кварталы бедноты. Позже там поняли, что главное – осознавать свои способности: если государство, находясь в сложной ситуации, тратит миллиарды на привлечение людей, которых не может в должной мере поддержать, то ни о каком экономическом вкладе репатриантов говорить нельзя. В то же время в Казахстане, хоть и волнуясь из-за «утечки мозгов», позволили себе не знать даже об общем количестве потраченных средств и продолжают утверждать, что 20 тысяч людей, которых государство не сможет достойно поддержать, перекроют отток специалистов. Особенно важно, что уезжает из страны много перспективной молодежи. О том, почему так происходит размышляет магистр социальных наук Курмет Адамов.
«Причин несколько. Первая — низкое качество образования. В качестве примера можно привести КНР, которая предоставляет гранты на бесплатное обучение и проживание для студентов, желающих изучить китайский язык. По такому принципу действует и Россия, забирая лучшие умы казахстанской молодежи за счет предоставлений выгодных условий получения образования и дальнейшего трудоустройства. Вторая — воссоединение с исторической родиной. Большой процент эмигрантов сейчас составляют не титульные нации. Третья — стагнация экономики. Четвертая — языковой вопрос. Объявление властей о переходе казахского языка на латиницу мотивирует русскоязычное население эмигрировать. Ну и пятое – это трайбализм и коррупция», — отмечает Курмет Адамов.
Что с этим делать? Помимо того, что нужно полностью менять программу репатриации, нужны и глобальные перемены, потому, как отмечают эксперты, последствия – критичные. «Проблему утечки мозгов можно решить, если начать политику «обратной миграции», когда в стране поощряется возвращение уже готовых специалистов в привычную для них среду конкуренции «мозгов». Но для этого необходимо создать соответствующую атмосферу. Во-первых, это создание конкурентной политической и экономической среды, где существует большое количество «социальных лифтов» и отсутствие проблемы «трайбализма» или «агашизма» (можете назвать это как хотите), которые предоставляют возможности карьерного роста для определенной группы лиц», — говорит Адамов. «Во-вторых, нужен положительный рост уровня жизни населения, при котором было бы больше представителей среднего класса. В-третьих, равные возможности предполагают равный доступ к качественному образованию, которое дает не диплом, а навыки постоянного обучения в течение всей жизни. При этом, равный доступ к качественному образованию должен быть во всех регионах страны, а не только в Астане или Алматы. В-четвертых, развитие инновационной экономики, где конечным продуктом является не просто создание новых технологий, а производство идей, проектов и знаний во всех сферах, имеющих прикладное и теоретическое значение», — заключил он. Хадиша Акаева — выпускница Школы аналитической журналистики CABAR.asiaДанный материал подготовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project«, реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Норвегии. Мнения, озвученные в статье не отражают позицию редакции или донора.