Неъматулло Мирсаидов: Власти Таджикистана не сотрудничают со СМИ в борьбе с экстремизмом

По словам аналитика, угрозы с Афганистана обретают новый смысл в связи с тем, что часть боевиков террористической организации «Исламское государство» нашло убежище в этой стране. 

---

Центр стратегических исследований при президенте Республики Таджикистан в одной из публикаций определил список городов и районов страны, жители которых больше остальных подвержены рискам быть вовлеченными в работу экстремистских группировок. В этом списке оказались районы Хатлонской области, Ванджский район в ГБАО, города Ходжент, Исфара, Конибодом, Истарафшан, Пенджикент, а также районы Спитамен, им. Джабора Расулова, Ашт, им.Бободжона Гафурова и Мачинский район Согдийской области.

Эксперт по региональным вопросам Неъматулло Мирсаидов в интервью cabar.asia сказал, что если учитывать общее количество граждан Таджикистана, принимавших участие в заграничных войнах, то большинство из них являются жителями городов и районов, перечисленных Центром стратегических исследований. Мы говорим о тех гражданах страны, которые в 2013-2014 годах уехали в Сирию и Ирак. Сейчас количество граждан Таджикистана, вовлекаемых в зарубежные конфликты, значительно сократилось.

«Однако стоит отметить, что, помимо участия во внешних войнах, население в некоторых из этих районов всегда было крайне религиозным. В Таджикистане хорошо известно, что в таких городах, как Истаравшан, Исфара, район Б. Гафурова, степень религиозности людей очень высока, там также всегда было много религиозных деятелей. В этих регионах религия всегда имела устоявшуюся роль. К сожалению, влияние традиционного для этих мест ислама было ослаблено с приходом чуждых нам течений. После распада Советского Союза чуждые нам религиозные течения повлияли на религиозное становление Таджикистана, в том числе и на большинство жителей этих районов», — рассказал он.

cabar.asia: Согласно последним сообщениям, боевики ИГИЛ рассыпались по различным странам Ближнего Востока, Северной Африки. Также говорится, что часть передислоцировалась в Афганистан. Является ли это угрозой для безопасности Таджикистана и других стран Центральной Азии?

Это хорошо, что их побеждают, и хорошо, что их количество уменьшается. Однако те, кто выжил, естественно, будут думать о том, куда бы им податься. На сегодняшний день одно из наиболее неустойчивых мест – это Афганистан. Поскольку мы являемся соседями с этой страной, и если предположить, что они скапливаются около приграничных с нами районов, то это, действительно, несет опасность для Таджикистана. С другой стороны, можно предположить, что правоохранительные органы знают не всех участников войны в Сирии и Ираке. Вероятность того, что кто-то смог уехать инкогнито, и факт его участия в этой войне остался неизвестным, может, и невелик, но он существует. И если они побегут в Россию, в страны Центральной Азии или же в Таджикистан, какова вероятность того, что они сменили свои убеждения? Отрекутся ли они от своих идей? И в случае, если они не отреклись от своих идей и верований и все еще являются экстремистами, то тогда это действительно несет опасность для нас. Опасность того, что рано или поздно они нарушат законы и совершат преступления внутри страны, есть. Поэтому их никогда нельзя упускать из виду.

Сообщается, что в Таджикистане замедлился рост экстремистских настроений. Так ли это?

Случаи, о которых сообщают правоохранительные органы, происходят внутри нашего общества. Кроме внешних проявлений, таких, как изменение стиля намаза, отращивание бород и ношение хиджабов, все остальные деяния, которые невозможно увидеть невооруженным взглядом, остаются за «ширмой». То есть все незаконные действия проворачиваются тайно. Когда правоохранительные органы говорят о том, что положение в обществе изменилось, что уровень экстремизма снизился, вероятнее всего они имеют неоспоримые тому доказательства. Если давать оценку этой ситуации, опираясь на информацию, которую нам предоставляют на различных пресс-конференциях, то можно согласиться с этим утверждением. Так как, согласно отчетам, в большинстве городов и районов нашей страны количество уголовных дел, возбужденных по факту экстремизма, сократилось. И на уровне прокуратуры, и в судах, где задержание подозреваемых держат в центре внимания, действительно сократилось.

Но вызывает обеспокоенность то, что на государственном уровне в республике отношение к экстремизму не меняется. Так, наряду с наказаниями и правонарушениями, необходимо проводить профилактические и разъяснительные работы. Однако на нижних уровнях присутствует только наказание, и это, по-моему, не совсем правильно.

Число случаев, когда в тюрьму попадают приверженцы салафитов, не сокращается, хотя это движение является запрещенным. Почему их число не снижается, как Вы думаете?

Салафия — это одно из запрещенных течений, о котором идет речь. В ходе одной из встреч с представителями правоохранительных органов Таджикистана я услышал, как они говорили, что сами являются мусульманами, ходят в мечеть, читают намаз и так далее. Но до сих пор в мечетях приверженцы салафия демонстративно читают намаз в присущем им стиле, открыто выполняют религиозные обряды так, как у них принято, и не собираются это скрывать. Если мы сегодня начнем определять салафитов по стилю чтения намаза, то половину всех молящихся придется пересажать. Тогда в чем же заключается решение этой проблемы, как сделать так, чтобы они отвернулись от этих идей? Естественно, только путем разъяснительных бесед. Им нужно объяснить, что салафизм — это движение, которое является запрещенным на территории Таджикистана, что они действуют незаконно и не должны делать этого.

Во-вторых, экстремисты должны быть привлечены к ответственности. Большим недостатком наших правоохранительных органов является то, что они своевременно не оповещают общество. Не объясняют, что рядом с ним находится экстремист, что его сосед — экстремист. Чтобы не терять бдительности, народ должен быть в курсе того, что правильно, а что — нет.

Разъяснительные беседы должны вестись такими людьми, которые на голову выше тех, кто вербует нашу молодежь в ряды экстремистов. То есть грамотными, как с религиозной точки зрения, так и с точки зрения мировоззрений. Эти люди должны быть авторитетом для многих. Должны вселять уверенность в правоте своих слов. То есть слова человека, который собирается вернуть заблудших на путь истины, должны быть надежными и верными. Только в таком случае мы можем вернуть людей с того неверного пути, которым они следуют.

К сожалению, правоохранительные органы Таджикистана в своей борьбе против экстремизма до сих пор не видят в СМИ своих помощников. Чтобы получить нужную информацию, нам приходится ждать от пресс-конференции до пресс-конференции. На наши вопросы, особенно по теме экстремизма, очень сложно получить своевременный ответ. На сегодняшний день только прокуратура Согдийской области работает в этом плане хорошо. С другими структурами сотрудничество не наблюдается, за исключением пресс-конференций. Поэтому я призываю правоохранительные органы: в этом деле необходимо использовать силу и мощь средств массовой информации.

Правоохранительные органы полагают, что арест последователей запрещенных группировок — это предупреждение вероятной опасности. Некоторые эксперты считают ошибочным сажать тех, кто неосознанно присоединился к подобным группировки. Что Вы думаете по этому поводу?

Каждый раз, когда вы размышляете на эту тему, возникает вопрос: насколько в действительности приверженцы того или иного запрещенного течения представляют собой угрозу для общества. В их учениях говорится, что они не участвуют и не собираются участвовать в тех или иных политических процессах, в борьбе за власть. Они презирают войны. Однако в ряде стран, таких как Саудовская Аравия, Иордания, Катар, приверженцы салафизма являются основной составляющей политического строя страны. И тут возникает вопрос: не являются ли они сторонниками возведения в Таджикистане чуждого государственного строя? Если задуматься глубже, сегодня говорят о том, что они безвредны. Однако, как сложится ситуация, если в стране поменяется политическая ситуация?

Другой вопрос — это способы наказания. Наказание должно быть таким, чтобы оно помогало исправиться этим заблудшим людям. Чем несправедливее будет наказание по отношению к этим людям, тем будет больше людей, недовольных действиями правоохранительных органов. Это в свою очередь может стать одним из факторов роста экстремизма в стране. Именно по этой причине наказание должно быть справедливым.

Вы часто освещаете тему борьбы с терроризмом и экстремизмом, встречаетесь с разными людьми, семьями. Можете поделиться историями из своего опыта?

В 2014 году мы впервые опубликовали в СМИ материал о целой группе жителей одного кишлака, которые уехали из Таджикистана в Сирию. Это было село Чоркишлок Исфаринского района, из которого 17 человек разом уехали в Сирию. Я пообщался с матерью, которая со слезами на глазах встретила нас и все время, пока мы общались, просила вернуть ей ребенка. Она не понимала, почему ее сын уехал. То есть родители чаще всего не знают о том, где находятся их дети, с кем живут, есть ли у них работа и средства к существованию.

Судьба молодого парня по имени Мансур из деревни Чоркишлок, сына той женщины, не известна по сей день. Умер он или же остался в живых, мне, увы, неизвестно. Однако, понимая, какая беспощадная война идет в Сирии, полагаю, что вероятность остаться в живых для многих невысока.

Недавно я стал свидетелем еще одной истории. В прокуратуре Согдийской области мне рассказали о судьбе одной таджички. Рассказали, что женщина по имени Шахло, мать двоих детей, вместе с ними, не предупредив своего мужа, уехала в Турцию из города Екатеринбурга Российской Федерации. Перешла границу между Турцией и Сирией и направилась к брату. Причиной было то, что брат ее позвал к себе. По словам ее родных, брат был вполне адекватным человеком. Получил высшее образование в Екатеринбурге. Окончил институт и поступил в аспирантуру. Велика была вероятность, что станет ученым, говорили они. Однако почему-то он стал говорить, что у него появилась возможность начать свой бизнес, и уехал в Сирию. Якобы он там открыл Центр обслуживания для автомобилей. Однако по какой причине он решил позвать сестру с двумя детьми, до сих пор остается загадкой. Если бы он был экстремистом, стал бы он ломать судьбу своей сестры и ее двоих детей? Участь, постигшая Шахло, плачевна. Она так и не смогла попасть к брату. Попала в самое пекло войны, видела море крови и слез, но нашла возможность вырваться и вернуться оттуда. По возвращении из Сирии была задержана в Азербайджане и депортирована в Таджикистан, на свою малую родину, в город Истаравшан. Сегодня эта женщина в суде отвечает за свои поступки. Если ее посчитают виновной, по закону она получит не менее 12 лет лишения свободы. Это сломанная жизнь. Семья распалась, двое ее несовершеннолетних детей на время остались без кормильца. И таких сломанных судеб немало.

Путь, который привел к гибели часть наших сограждан, — это трудовая миграция. Можно ли считать, что с окончанием войны в Сирии и Ираке трудовые мигранты могут быть в безопасности, или они всегда будут в зоне риска?

Последователей ИГИЛ и других экстремистских группировок и сейчас немало. И они продолжают свою работу. Появится другая горячая точка, и есть большая вероятность, что они направятся туда. Человек, у которого нет прав, нет работы и средств к существованию, всегда будет в зоне риска.

В первую очередь мы должны создать как можно больше рабочих места в своей стране. Быть в силе предложить нашим согражданам достойную зарплату. Два года назад в Согдийской области началась реформа в сельскохозяйственной отрасли. Многие стали обладателями земель. Но в дальних районах эту реформу до конца не реализовали. Некоторые чиновники, бизнесмены и так называемые предприниматели —  те, кто когда-то присвоил себе государственные земли, —  не хотят ими делиться. Они знают, что эти земли кормят людей, потому и не хотят раздать их людям. Если там и проводили реформу, то это было сделано формально. Многие все еще не имеют земель. Я был в нескольких районах, где землями владеют богатые люди. Обычные дехкане работают на их землях, как батраки. Если бы эти люди сами владели этими землями, то могли бы спокойно содержать свои семьи, подняли бы уровень своей жизни.

Сегодня есть надежда, что Рогунская ГЭС приступит к работе. Должны также начать работу несколько крупных предприятий. И когда они заработают, можно будет создать как можно больше рабочих мест.

Кроме того, Таджикистану нужны налоговые льготы, позволяющие иностранным инвесторам свободно приезжать в Таджикистан и создавать свои предприятия. Какая нам польза от того, что количество наших предприятий не увеличивается, большинство находятся на стадии банкротства и не имеют возможности оплачивать налоги государству? Пусть их количество будет расти, а налоги станут меньше. В этом случае государственная казна будет пополняться за счет роста производительности.

Необходимо провести реальную реформу в экономической отрасли, тогда вероятность появления рабочих мест возрастет. Это послужит одним из факторов сокращения трудовой миграции наших сограждан. Мы должны возвращать свой народ на родину.

Автор: Камари Ахрор, корреспондент «SugdNews». Интервью было проведено в рамках проекта «Расширение прав и возможностей общества в борьбе с экстремизмом в Таджикистане» при поддержке Представительства Института по освещению войны и мира (IWPR) в Таджикистане.