По мнению правозащитницы, депутаты Олий Мажлиса продолжат играть декоративную роль несмотря на призывы президента о необходимости активной работы.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев в своем послании к депутатам Олий Мажлиса в конце прошлого года раскритиковал работу представителей парламента, посетовав на их пассивность в законотворческой деятельности и слабой работе в решении проблем населения.
С начала этого года, судя по публикациям на веб-сайте законодательной палаты Олий Мажлиса, депутаты активно встречаются с населением в городах и регионах, высказываются о необходимости решений проблем преимущественно в социальной сфере и отчитываются о достигнутых результатах.
Нижняя палата узбекского парламента состоит из 150 депутатов, в которой представлено пять фракций: Либерально-демократическая партия Узбекистана (УзЛиДеП), демократическая партия «Миллий Тикланиш», Народно-демократическая партия Узбекистана, социал-демократическая партия «Адолат» и Экологическое движение Узбекистана.
Надежда Атаева, председатель ассоциации «Права человека в Центральной Азии», базирующаяся во Франции говорит, что формально депутаты активизировались, проводят мероприятия, но если детально разбирать, то можно заметить, что на этих встречах нет дискуссии, «люди спят».
«В Узбекистане исполнительная власть преобладает над всеми, даже над судебной, поэтому парламент – это такое звено, которым исполнительная власть управляет так, как ей нужно. На всех активных мероприятиях нет никаких инициатив, все инициативы исходят от Мирзиёева, ранее это было от Каримова. Это такая традиция. Но самое главное – так устроен менталитет чиновников.
В соседней стране недавно принимался закон о СМИ, какая была общественная дискуссия, другой вопрос, что парламент не учёл мнение авторитетных представителей гражданского общества, но был сам процесс. Вот этого процесса в Узбекистане нет. Последнее решение, которое привлекало внимание к работе парламента, это было постановление сената об акте в отношении заключённых. Этот акт повлёк за собой определённые последствия, стали выходить на свободу люди, прошёл процесс гуманизации, впервые в республике стали освобождать людей, ранее приговорённых к длительному сроку лишения свободы, даже тех, кто преследуется за религиозные убеждения. Но при нормальных условиях, хоть кто-то бы из депутатов задался вопросом: «Ну неужели столько тысяч людей были осуждены и нет ни одной ошибки? Может быть мы проведём какую-то комиссию? Может мы проведём какие-то слушания? Столько представителей международной общественности выступали в поддержку людей, которых называли политзаключёнными, давайте соберёмся и послушаем их? Выслушаем их позицию.
Активность формальная, все значимые события, которые действительно вызвали резонанс общественности, они ведь игнорируются.
Меня беспокоит в отношении парламента то, что Рустам Иноятов, бывший председатель Службы национальной безопасности уходит от ответственности, от уголовной ответственности. Его уход от власти в качестве сенатора, которая обеспечивает ему неприкосновенность, это ведь говорит о том, что он осознает, что его могут привлечь не только за коррупцию, не столько за Андижанские события, за расстрелы в Андижане, но и за его участие и практику пыток в учреждениях Службы национальной безопасности. СНБ был и пока остаётся источником нарушения прав человека, причём, массовых нарушений прав человека.
Я не понимаю, как может расти доверие к современному парламенту, которое прикрывает людей, которые должны в конце концов отчитываться перед населением. Почему он сразу стал сенатором? Не было слушания, где он хотя бы отчитался за свою деятельность в качестве председателя службы национальной безопасности. Почему нет возможности задать ему в прямом эфире вопросы, которые общество и правозащитники и жертв нарушений прав человека могли бы задать. Я наблюдаю, как в соседнем Кыргызстане люди обсуждали вопросы, связанные с изменениями в конституцию. Там были дебаты, там звучала критика, там участвовали СМИ, безусловно, там тоже есть вещи, за которые можно критиковать. Но есть процесс, вот этого процесса в Узбекистане пока нет. Политический режим надо реформировать.
CABAR.asia: В конце 2017 года в своем послании парламенту Шавкат Мирзиёев сказал, что депутаты должны активно включаться в решение проблем населения, если нужно – инициировать законы, не ждать указов и постановлений от президентского аппарата. Насколько президент искренен в своих словах?
Н.Атаева: Начались регулярные встречи с представителями гражданского общества, при участии Международной организации труда (МОТ). Это какие-то ростки диалога с обществом. То есть, сегодня это может быть малозначительная часть той работы, которую мы хотим, чтобы она возникала. Но это уже четвёртая встреча, когда можно говорить о регулярной работе.
Мы пока не знаем, это станет системной практикой, либо это все зависит опять от тех, кто стал инициатором этого процесса. Но, с другой стороны, когда он делает это послание, эта инициатива исходит от руководителя страны. Вы посмотрите на их хронику деятельности. Не было тематических слушаний. Давайте вернёмся к теме эксплуатации детского труда. Конгресс США обсуждал тему практики принудительного труда в Узбекистане. Парламент Европы несколько раз принимал даже резолюции по данному вопросу, но Узбекистан до сих пор не обсуждал этот вопрос. Все решалось на уровне исполнительной власти: министерством труда, МОТ, Национальным центром по правам человека, но парламент в рот воды набрал.
CABAR.asia: Если в будущем появится возможность высказываться, как вы думаете, в парламенте есть депутаты, которые готовы работать по-новому, как настоящие депутаты?
Н.Атаева: Если говорить об избрании депутатов парламента, важно понимать, что там все проходили исключительно после резолюции СНБ, но кадров свободных и независимых там очень мало, и это такое критическое меньшинство, что они не могут даже выделиться. В законодательную власть попали действующие судьи. Они не понимают что такое суд, что он должен быть независимым.
CABAR.asia: Простые люди все это понимают и поэтому никаких иллюзий к депутатам не питают?
Н.Атаева: Абсолютно. Понимаете, случается какая-та трагедия в семье и заметьте – переполнена приемная президента. Они никуда больше не обращаются. Потому что если президент получит это, то он перенаправит в то ведомство, которое должно будет отчитаться перед ним. Люди интуитивно, логически понимают, что практика такова и точка.
CABAR.asia: В таком случае почему в Узбекистане двухуровневый парламент? Почему нельзя сделать его урезанном виде? На содержание 150 депутатов нижней палаты, 100 сенаторов нужны большие средства.
Н.Атаева: Вы же понимаете, что формальная часть состоит в том, чтобы пустить пыль в глаза. Во всех национальных отчетах говорится: у нас сформирован действующий парламент, столько-то депутатов. Они начинают говорить хронологию и перечислять мероприятия, которые развешаны на их сайте. Но давайте параллельно откроем сайт парламента Германии или Франции. И знаете чего там будет больше? График депутата и ответы на жалобы граждан. В узбекском парламенте тоже есть отдел петиций и жалоб, но мы не знаем работу этого отдела. Им нужна ритуальность. Это все формальность.