В эксклюзивном интервью для CABAR.asia основатель Академии искусственного интеллекта Zypl.ai Азизджон Азими рассказывает о проблемах развития AI в Центральной Азии, перспективах его применения в различных сферах, а также в госуправлении.
Азизджон Азими в 19 лет стал самым молодым выпускником Нью-Йоркского университета с двумя красными дипломами по экономике и международным отношениям. Кандидат MBA / MPP с двойной степенью Высшей школы бизнеса Стэнфорда и Гарвардской школы управления имени Джона Кеннеди. Вошел в список «30 до 30» журнала Forbes и стал первым представителем Таджикистана в истории этого списка. В настоящее время является генеральным директором Академии искусственного интеллекта zypl.ai, оцененная зарубежными инвесторами в 6 млн. долл. США.
Наргиза Мураталиева: Спасибо за Вашу интересную сессию в рамках прошедшей школы аналитиков CABAR.asia и согласие дать интервью. Как известно, у Вас уже много достижений, также Вы основали первый в Центральной Азии центр по изучению искусственного интеллекта, который сейчас называется zypl.ai. И, в связи с этим, такой общий вопрос, насколько применяется и развивается искусственный интеллект (AI – Artificial Intelligence – прим. ред.) в странах Центральной Азии и с какими трудностями вы сталкиваетесь, когда Вы продвигаете какие-то проекты, связанные с AI и Big Data?
Азизджон Азими: Я думаю, Вы задали очень хороший вопрос, потому что мы должны в первую очередь сформулировать, что именно нужно, чтобы развивался искусственный интеллект. Ну, во-первых, это открытые данные, которые имеют высокую точность и конкретную задачу. То есть мы должны строить систему искусственного интеллекта, чтобы решать какие-то задачи: это могут быть бизнес-задачи, социальные, государственные и так далее.
Второе – это компьютерные мощности. Здесь из-за того, что мир переходит на облачные технологии, очень важно, чтобы у исследователей, особенно в таких развивающихся странах как Таджикистан и Кыргызстан, был доступ к облачным технологиям, которые позволили бы им проводить исследования с минимальным расходом.
Третье, и конечно же, я бы сказал самое важное – это таланты, кадры, люди, которые понимают, что такое искусственный интеллект, знают, как с ним работать. Поэтому, вот эти три вещи вкупе приводят к тому, что AI развивается.
Если сделать оценку развития искусственного интеллекта в разных странах, то можно сказать следующее. В Казахстане такие вузы, как Назарбаев университет, Казахстанско-Британский технический университет уже обеспечивают готовых специалистов. А в Таджикистане мы только начинаем работу над этим, но мы начинаем намного масштабнее. В Таджикистане, кроме этого, на стадии рассмотрения в правительстве находится национальная стратегия искусственного интеллекта – это первый подобный документ в регионе. Если она будет принята главой государства, то мы до следующего года откроем в 5 вузах факультет искусственного интеллекта. Это уже говорит о масштабах и будет нашим достижением. Другие страны как Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан в этом плане всё-таки чуточку отстают. Но, мы надеемся, что именно Таджикистан, если с нашей точки зрения говорить, станет примером страны, где AI приведёт к быстрому росту. Это есть наша цель.
Как мы знаем, качество госуправления на самом деле в регионе Центральной Азии, который всё ещё проходит период становления, далеко не лучшее. И возникает вопрос, каким образом можно применять AI в государственном управлении, может ли AI улучшить качество госуправления в странах Центральной Азии?
Азизджон Азими: Вы задали правильный вопрос, потому что в нашем регионе, скажем, активно развиваются цифровые инициативы и цифровизация баз данных. К примеру, в Таджикистане налоговый комитет имеет огромную базу данных. Проблема в том, что эти цифровые базы – это первый шаг в виде инфраструктуры, но второй шаг – аналитика у нас очень сильно хромает и ее критически не хватает.
Поэтому, я думаю, что мы должны быть очень осторожны с использованием искусственного интеллекта в госструктурах. Потому что в подобной сфере могут быть кейсы, когда AI начнет применяться для плохой стороны общества. Почему? Есть вот пример Китая, где искусственный интеллект используется, чтобы составлять социальные рейтинги (social score) граждан. Например, если Вы начнете критиковать Компартию Китая в фейсбуке, то у вас балл пойдет вниз, и это может вам принести проблемы. AI в этом кейсе будет на вас негативно смотреть при выдаче кредитов, при покупке автомобиля или что-то ещё. Поэтому, я думаю, что в кейсе госструктур нужно чёткое регулирование AI. И в нашей AI стратегии, если вы спросите про Таджикистан, мы именно это и расписали то, что цель государства – сделать AI открытым, доступным, но при этом во внедрении AI придерживаться принципа конфиденциальности людей.
Вы очень хороший вопрос подняли, как раз-таки он был у меня следующий. Где грань между этикой и применением AI в наших странах? Будут ли шаги по каким-то законодательным инициативам для того, чтобы решить вот этот вопрос?
Азизджон Азими: Да, Вы подняли сейчас очень важный вопрос. Потому что, главная отличительная черта того, что мы делаем с искусственным интеллектом в Таджикистане и с инициативами в других странах региона, это то, что у нас целая часть стратегии посвящена тому, как сделать искусственный интеллект этичными и гуманным. Такого даже в разговорах пока что в наших соседних странах нет. Это, я думаю, говорит о том, что у нас другой подход, другое видение. Мы очень хотим, чтобы при использовании искусственного интеллекта, разработке и внедрении полностью соблюдалась конфиденциальность личных данных граждан. То есть я вам дам конкретный кейс, чтобы вы могли визуализировать.
Скажем, мы сейчас в рамках AI стратегии говорим о том, что будет государственный портал открытых данных, где исследователи, компании и институты смогут использовать анонимные данные клиентов, то есть граждан, чтобы делать свои исследования или проекты. Но мы обязательно внедрим функцию, в рамках которой любой гражданин может зайти на этот портал и отказаться от того, чтобы его данные использовались, даже анонимно. И это гарантирует то, что люди, как собственники данных, будут иметь контроль и авторизацию над тем, кто использует такие данные.
Другой кейс – это медицина, который очень важный кейс. Потому что, кто несёт ответственность за медицинские решения, которые использует искусственный интеллект? Это вопрос, который остается открытым для регулирования.
Спасибо, очень интересно. И вот опять, возвращаясь к международным отношениям, наверное, один из вопросов, которые волнуют специалистов – каким образом и можно ли вот на данном этапе применять AI для либо прогнозирования конфликтов, либо с целью миростроительства? Есть ли какие-то исследования в таком направлении?
Азизджон Азими: Да, я думаю, что это зависит от намерений и воли людей, которые внедряют такие системы. В идеальном кейсе искусственный интеллект, например, можно использовать, чтобы автоматизировать процесс регистрации НПО. Да, чтобы скажем или выявлять там какие-то кейсы фрода (мошенничество в ИТ-сфере – прим. ред.) в банковской системе или в системе НПО. То есть опять же искусственный интеллект, если правильно его использовать, он придёт к чему? К высокой эффективности, низким операционным расходам и высокой точности. Соответственно, вот эти принципы мы можем использовать в разных сферах: и в госструктурах, и также в развитии международных отношений. Но главное, чтобы воля и намерения были гуманные и этичные.
Интересен также вопрос того, что на Западе, как Вы сегодня говорили во время сессии школы CABAR.asia уже было выявлено, что технология AI и ML применялись во время предвыборных кампаний. А придёт ли это будущее в наш регион Центральной Азии? Либо оно уже пришло, и кто-то уже использует AI в избирательных технологиях? И как избежать негативного влияния? Потому что, например, в Кыргызстане были случаи, когда боты пытались применять во время избирательной кампании, и с целью повышения рейтингов каких-то лидеров. Может ли AI как-то влиять на ботов? То есть, допустим, автоматически удалять их?
Азизджон Азими: Действительно, боты могут открывать фейковые twitter аккаунты и просто автоматически репостить там слова за одного кандидата или распространять фейки про других. AI системы могут быть использованы, чтобы определять именно фейковые аккаунты, которые этим занимаются. Поэтому, в рамках выборного процесса такие системы могут быть разработаны, они уже используются в разных странах мира. Я думаю, это дело времени, когда это всё придёт и в наш регион. Но я думаю, что опять очень важно понимать, что искусственный интеллект это как дополнение. Главное, чтобы сама инфраструктура была правильной, сама избирательная система была правильной, чтобы она работала демократично. А искусственный интеллект – это как вишенка на торте, которая приведёт к какой-то оптимизации или к какому-то улучшению, но только если есть правильные институты, которые приводят к выбору людей.
Какие бы Вы выделили тренды по части присутствия AI в нашем регионе и того, как он будет развиваться. Например, я уже вижу такой тренд, что будут некоторые законодательные изменения, то есть они уже назрели и нужно что-то с этим делать.
Азизджон Азими: Да, Вы очень хороший вопрос задали, потому что, мы когда думали о внедрении искусственного интеллекта, мы оценивали критерии, в каком секторе экономики его лучше внедрить. Для нас главным критерием выступала доступность данных и вообще имеется ли там цифровая база данных. Из-за этого в Таджикистане реальный выбор был между финансовым сектором и телекомом, и мы выбрали финтех, потому что регулятор в этой сфере более склонный. Соответственно, если мы посмотреть в рамках региона, то в Таджикистане нами уже выдано 2 миллиона долларов США микрозаймов. В следующем году мы планируем выдать 15 миллионов долларов. Согласно нашим подсчетам, практически каждый десятый микрозайм будет проходить через нашу систему. Это уже на глобальном уровне довольно-таки весомый результат, поэтому финтех, я думаю, это номер один сектор, где мы будем видеть внедрение AI.
Кроме этого, у нас есть другие разработки в финтехе: это распознавание паспортных данных, чтобы кредитные эксперты не вводили их вручную, а просто фотографии делали автоматические и видели данные паспорта в системе; это и распознавание лица. У нас тоже есть такие разработки, но это всё нацелено на финтех. В Казахстане, что очень интересно по опыту общения с коллегами, здесь видно, что AI развиваются больше в сфере медтех, то есть медицинские технологии. Это компании Cerebra и другие, которые занимаются там, диагностированием болезни, используя искусственный интеллект. Поэтому, вот именно здравоохранение и финтех – это две сферы, где мы будем видеть много внедрений искусственного интеллекта. Ну и конечно же, телеком, потому что телеком знает клиента лучше, чем и банк, и больницы. Они реально видят там каждый наш шаг в телефоне и поэтому, телеком компании имеют такой объем данных, такую базу про человека. Они будут всё-таки тоже локомотивами внедрения AI.
Спасибо Вам большое. И завершающий вопрос будет касаться молодёжи. Что бы Вы посоветовали, порекомендовали нашей молодёжи, начинающей? Ну и какие у вас дальнейшие профессиональные планы?
Азизджон Азими: Буквально через несколько десятилетий, может быть 10-20 лет, большинство профессий сегодняшнего мира просто исчезнут. Это очень болезненный процесс перехода к глобальной экономике, который, я думаю, сравним с тем, что имело место во время первой промышленной революции в Великобритании, когда много ручной работы просто исчезло, и люди начали переквалифицироваться. Но эта переквалификация, в общем хороша для экономики: больше продуктивности, производительности, значит больше благосостояния в экономике. Но она болезненна для некоторых людей, слоев населения, которые отстают.
Соответственно, если наша молодежь хочет не отставать, а быть впереди, она должна хотя бы быть грамотной в том плане, что такое искусственный интеллект, как он работает, как его можно применять? И первый шаг всегда – это анализ данных. Поэтому, я бы посоветовал нашей молодёжи, больше вникать в статистику, анализ данных, аналитику в общем. Если, конечно, у них будет интерес к программированию, то точно идти в искусственный интеллект. А насчет моих профессиональных данных, я довольно-таки об этом открыто обсуждаю, что у меня цели вот сделать Zypl.ai первым таджикским юникорном (Unicorn – компания-стартап, чья капитализация за короткий период превысила $1 млрд. – прим. ред). Это мечта нашей команды, тем более пока что из региона юникорнов, кроме Kaspi, нет. Но Kaspi – это тоже некий стартап банк, который существовал как банк. На региональном уровне у нас есть мотивация, чтобы стать первым юникорном. Посмотрим, как это всё это будет дальше развиваться, но я всё-таки конечная цель для меня – это государственная служба. И поэтому я вижу свой опыт в частном секторе, скорее как накопительный опыт, который позволит потом уже мне использовать это во благо общества. Но пока вот не стали юникорном, не будем задумываться о государственной службе.
Благодарю Вас за интересную дискуссию!