«Государственная модель Узбекистана давно сложилась так, что неформальные отношения правят балом, а формальные фактически остаются фикцией. Именно в такой атмосфере разные политические группы интересов внутри страны начинают муссировать тему смены главы правительства, которое, по мнению некоторых, не слишком сильно отвечает сложившимся новым реалиям в Узбекистане», — отмечает в своей статье, написанной специально для CABAR.asia, политолог Рафаэль Саттаров.
Подпишитесь на наш канал в Telegram!
![](http://analytics.cabar.asia/wp-content/uploads/sites/5/2018/11/oaoev.de-2.jpg)
И действительно: несмотря на то, что премьер-министр Абдулла Арипов — человек из любимой карточной колоды президента, есть несколько причин для его смены на другую кандидатуру. И дело не столько в проблемах социально-экономической жизни страны, сколько в имидже премьер-министра на международной арене, который оставляет желать лучшего.
Репутация с подвохом Должность главы кабинета министров в Узбекистане неоднозначная. С одной стороны, это второй по значимости пост с обширным влиянием на исполнительную власть. С другой — дальше сферы сельского хозяйства (и вообще хозяйственной сферы) полномочия премьер-министра не выходят. По сути, он остается грозным лишь для нескольких министров и хокимов (губернаторов) областей и районов. Даже министр финансов долгое время был подотчетным лично президенту, а не премьеру, как это должно быть по иерархическому статусу. Когда стало ясно, что Шавкат Мирзиёев главой правительства назначил Абдуллу Арипова, в стране и за рубежом присутствовало удивление от такого кадрового хода президента, ведь у многих была убежденность, что пост займет Рустам Азимов — министр финансов при Исламе Каримове. Какие могут быть причины для смены Абдуллы Арипова? Во-первых, как полагают некоторые околовластные источники, персона Арипова не слишком соответствует новому курса президента, так как на Западе о нем не слишком приятные отзывы. Правильнее было бы использовать актуальный термин «токсичный». Причина серьезная: имя Арипова фигурирует во многих антикоррупционных расследованиях западных стран, связанных с деятельностью шведской компании TeliaSonnera (TeliaCompany). Во время последних судебных слушаний премьер-министра Арипова требовали привлечь к даче показаний как бывшего чиновника, ответственного за телекоммуникационную сферу. Якобы он был замешан в делах дочери первого президента Узбекистана Ислама Каримова, когда та брала взятки от указанной компании за выход на рынок Узбекистана.![](http://analytics.cabar.asia/wp-content/uploads/sites/5/2018/11/sputnik-inet.net_.ru_.jpg)
Так, Ханс Станберг считает, что Арипов – одно из важнейших лиц в процессе. Станберг — адвокат бывшего главного советника евразийского бизнес-направления компании Telia Ули Туима, обвиняемого в том, что заплатил Каримовой порядка $350 млн за продвижение в РУз.
Таким образом, чем дольше на Западе будут продолжаться судебные расследования, тем больше будет вопросов к премьер-министру, а значит – и к президенту. И пока идут торги касательно возвращения в Узбекистан денег со счетов Гульнары Каримовой, общественность постоянно будет муссировать тему вопрос, следует ли возвращать деньги правительству, во главе которого сидит человек, связанный с этой самой опальной дочерью бывшего главы страны. Понятно, что высокий пост Арипова и его связь с делом Гульнары Каримовой вряд ли соответствуют интересам президента по либерализации экономики внутри страны. Нынешний глава Узбекистана усилием лоббистских структур худо-бедно вернул высоких чиновников в стан «рукопожатых», избавив всех от «андижанского синдрома». Теперь он явно не желает вновь вернуться в изоляцию из-за нынешнего премьера, имя которого теперь всегда будет стоять наряду с сомнительными делами Каримовой. Необходимость назначить более прогрессивного и реформаторского премьера без коррупционного прошлого может возникнуть и в связи с нынешним кризисным состоянием экономики страны. Тем более, чиновники среднего звена и бизнесмены Узбекистана постоянно отмечают, что стране необходим премьер — сторонник рыночной экономики. Возможные сценарии Так получит ли Узбекистан нового главу правительства до конца текущего года? Опрошенные мною несколько лидеров мнений и чиновники, близкие к администрации президента, сходятся во мнении, что смена премьера может произойти до конца текущего года.![](http://analytics.cabar.asia/wp-content/uploads/sites/5/2018/11/xs.uz_.jpg)
Одним из претендентов на высокое кресло называют нынешнего и. о. хокима Ташкента Джахонгира Артыкходжаева. Он уже долго не избавляется от приставки «и. о.», хотя в глазах начальства давно доказал свою эффективность. Ему даже доверили важный в имиджевом и инвестиционном плане участок — Tashkent City.
При этом, Артыкходжаева оперативно продвинули сначала в члены городского кенгаша (совета – прим. ред.) Ташкента, а недавно избрали членом сената Олий Мажлиса (верхняя палата парламента). В условиях авторитарного Узбекистана такие “инициативы” депутатам и сенаторам обычно спускают “сверху”. Учитывая, что кандидатуру премьер-министра, согласно конституции, выдвигает политическая партия с большинством в законодательной палате, то не исключено, что это — подготовка к формальной процедуре для назначения на премьерскую должность. Сценарий может быть такой, что впервые в истории Узбекистана главой кабмина назначат человека из самого двухпалатного парламента. Для международной аудитории сценарий, возможно, обрисуют так: парламент Узбекистана объявит вотум недоверия премьер-министру, тот уходит в отставку, а взамен парламенту якобы предложат кандидатуру нового премьера из их же рядов, и процедура назначения нового премьера пройдет в рамках соблюдения всех формальностей Конституции. Это вариант первого кандидата, но он пока не один.![](http://analytics.cabar.asia/wp-content/uploads/sites/5/2018/11/gazeta.uz-2.jpg)
Другим претендентом на этот пост рассматривают нынешнего самаркандского хокима Эркинжона Турдимова. Он хорошо проявил себя на различных управленческих должностях хозяйственной сферы, в том числе в качестве управленца Навоийской и Сурхандарьинской областями. Самое главное, что и в имиджевом плане у него все в порядке: о нем не единожды публично хорошо отзывался президент и призывал других хокимов равняться на Турдимова. Плюс многие жители в Сурхандарье отмечают, что его популярность в области носит реальный характер.
Но это только наиболее вероятные и видимые кандидаты, тогда как их может быть намного больше. Политические формальности Спустя два года, после прихода Шавката Мирзиёева к власти, в Узбекистане четко обозначились два параллельных трека. Первый — усиление региональной кооперации с соседними странами и восстановление прагматичных и гибких подходов Ташкента по отношению к Таджикистану и Кыргызстану. Второй трек — это продолжающаяся неопределенность во внутриполитической жизни страны: многие анонсируемые реформы либо буксуются, либо оставлены на самотек. К примеру, узбекский экономист Юлий Юсупов отмечает, что если либерализация валютного рынка на сегодняшний день — самое главное достижение в экономической сфере правительства, то в аграрной реформе многие решения лишь усиливают административное давление на фермеров. Кроме того, власти хоть и приняли концепцию административной реформы, до сих пор нет плана действий по ее реализации, и многие благие намерения пока остаются на бумаге. Заметно, что у президента есть желание реформировать и привести в порядок некоторые сферы в социально-экономической жизни страны. Но какие именно реформы ему нужны сейчас — понять очень сложно. Нужны ли ему комплексные институциональные реформы или сугубо экономические? Наблюдая, как он общается с чиновниками, и какие требования ставит перед своими подчиненными, невольно ощущаешь, что Мирзиёеву нужны обычные крепкие хозяйственники, которые должны за короткий срок вывести район/область/предприятие/ферму на передовые позиции, а также догнать и перегнать высокие показатели.![](http://analytics.cabar.asia/wp-content/uploads/sites/5/2018/11/president.uz1_.jpg)
В свою очередь в стране и обществе на местах наблюдается имитация реформ: каждый строит из себя модернизатора и реформатора. Однако пока ни президент, ни правительство не пытаются изменить общество, не собираются укреплять принцип незыблемости частной собственности, не уничтожают неофеодальную модель управления, основанную на брачных и родственных связях.
В такой обстановке президент утверждает, что стране необходимы системные реформы, увеличение производительности, повышение конкурентоспособности продукции, стабилизация и перестройка экономики. Однако ничего этого так и не наблюдается. Опрошенные мною некоторые эксперты, близкие к администрации президента и правительства, отмечают, что сегодня республике необходимо технократическое правительство, то есть во главе должен стоять убежденный «рыночник». Они сходятся во мнении, что идеальный вариант – это иметь во главе правительства того, кто уже отлично проявил себя в руководстве компании, кто знает особенности рынка не понаслышке, а в реальности. Претензии к главе кабмина могут быть какие угодно, но ради объективности, нужно заметить: не все они справедливые. Надо понимать: премьер Узбекистана не формирует правительство, как это делается в парламентских республиках, и не назначает/увольняет министров. Многие министры назначаются президентом. То есть правительство в Узбекистане не самостоятельно, ничего не решает, а занимается лишь претворением в жизнь решений президента. От смены премьер-министра атмосфера внутри страны не подвергнется изменениям, так как реальным главой правительства остается президент, который поручает руководителю кабмина претворять в жизнь свои повестки на местах. Какой в этой ситуации будет судьба реформ? В этом отношении, будучи большим любителем трудов Арнольда Тойнби, замечу, что наиболее реальный сценарий в среднесрочной перспективе – это когда процесс активности реформистского пыла президента будет проходить с некоторой эффективностью на первой стадии, которая может привести к фатальной закостенелости, и, наконец, к надлому.Данный материал подготовлен в рамках проекта «Giving Voice, Driving Change — from the Borderland to the Steppes Project», реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Норвегии. Мнения, озвученные в статье, не отражают позицию редакции или донора.