Несмотря на резкое снижение уровня суицидов за последнее десятилетие, каждый день один кыргызстанец заканчивает жизнь самоубийством. Это официальные данные, но реальное число может быть значительно выше, учитывая предубеждения вокруг этой темы, что часто усложняет оценку данных. Например, Всемирная организация здравоохранения прекратила публиковать данные после 2020 года. Таким образом, Национальный статистический комитет Кыргызстана остается единственным доступным источником данных.
Хотя причины резкой разницы между показателями, представленными обеими организациями неясны, оба источника сообщают о почти удвоенном снижении уровня самоубийств с 2007 года. Однако есть одна тенденция, которая вовсе не изменилась к лучшему — мужчины в Кыргызстане в четыре раза чаще умирают от самоубийств.
Конец жизни после кризиса среднего возраста
Эта тенденция может коренится в гендерных нормах. Например, единственная возрастная группа, где мужчины менее склонны к самоубийствам, — мальчики младше 15 лет. Подростковый возраст часто ассоциируется с более строгим принуждением к соблюдению гендерных ролей: мальчиков поощряют быть более независимыми и эмоционально сдержанными, в то время как от девочек ожидается проявление хрупкости и покорности.
Позже в жизни это перерастает в идею мужчины как кормильца, сосредоточивая мужскую идентичность вокруг успеха и финансового статуса. В результате создаются множественные ожидания, которые могут привести к кризису среднего возраста, что объясняет, почему мужчины в возрасте 30 лет составляют крупнейшую группу людей, причиной смерти которых стал суицид. После достижения пикового возраста число случаев самоубийств не уменьшается и даже растет среди пожилых людей. Особенно такие случаи участились после пандемии.
Касательно распределения по местности, мужчины из сельских районов более склонны к самоубийствам, чем те, кто живет в городах. Самые высокие показатели наблюдаются в Иссык-Кульской, Чуйской и Нарынской областях. И хотя Иссык-Кульская область демонстрирует самые высокие показатели по республике, количество случаев суицида здесь снизилось более чем в два раза по сравнению с 2012 годом. В Бишкеке показатели самые низкие, но в целом динамика снижения гораздо медленнее. Эту тенденцию можно объяснить финансовыми преимуществами жизни в столице.
Углубляясь в финансовые проблемы регионов, важно оценить влияние пандемии на рост уровня бедности по всей стране. По этому показателю лидируют Баткенская, Джалал-Абадская и Нарынская области. При этом Нарынская считается регионом с высоким риском самоубийств, а Джалал-Абадская и Баткенская области имеют самые низкие показатели смертей от суицида. Причины этого могут зависеть от более сильных религиозных убеждений и общинных ценностей.
Слабость в силе
Одним из основных факторов риска самоубийства являются проблемы с ментальным здоровьем. Часто они изображаются через женские архетипы: плачущая женщина с депрессией или либо худощавая женщина с анорексией. Однако гендерное соотношение самоубийств может указывать на более сложную системную проблему, которая мешает мужчинам получить необходимую помощь.
Согласно данным Республиканского центра психиатрии и наркологии (РЦПН) Министерства здравоохранения Кыргызстана, среди пациентов мужчин больше, чем женщин. При этом Чуйская, Джалал-Абадская и Ошская области занимают лидирующие позиции.
Гендерное разделение становится еще более очевидным при анализе данных о злоупотреблении алкоголем, где количество зарегистрированных мужчин превышает количество женщин в десятки раз. Особенно сильная разница наблюдается в городах Бишкек и Ош, а также в Нарынской области.
Будучи косвенной причиной самоубийств, потребление алкоголя служит маркером ментального здоровья человека. Поскольку злоупотребление веществами часто используется как способ разобраться со стрессом при отсутствии других ресурсов, это может сигнализировать о более широкой системной проблеме. Мужчины могут злоупотреблять алкоголем, используя его как способ справиться как с общественными ожиданиями. Кроме того, отсутствует инфраструктура для решения существующих проблем, даже если они решат обратиться за помощью. Это может прояснить значительную разницу между случаями самоубийств в регионах по сравнению с крупными городами.
Когда мужчины отвергают помощь, женщины умирают
Злоупотребление алкоголем представляет собой не только опасность для самих мужчин, но и угрозу безопасности других. Существует слабая положительная корреляция между числом женских самоубийств и количеством случаев домашнего насилия. Таким образом, можно предположить, что женщины могут быть более подвержены риску совершения самоубийства в регионах с более высоким уровнем насилия со стороны партнеров. Однако важно отметить, что эти данные также недооценены из-за стигмы. Например, Бишкек выбивается из этой статистики из-за того, что большинство кризисных и адвокационных центров страны расположены именно в столице.
Эта корреляция может быть еще более тревожной с учетом того факта, что в отличие от мужчин женщины чаще умирают от самоубийства в возрасте до 30 лет. Также женщины из сельских районов чаще сталкиваются со смертью от самоубийства по сравнению с теми, кто живет в крупных городах. Эта тенденция может интерпретироваться как отсутствие у женщин власти над своей жизнью. В молодом возрасте от них требуют послушания и подчиненности и заставляют выполнять неоплачиваемую домашнюю работу и заниматься уходом за детьми. А после 30 лет они более склонны привыкать к новым семьям и получать некоторую власть становясь тещами/свекровями и бабушками.
Заключение
Несмотря на значительное падение уровня самоубийств в Кыргызстане, большинством людей, совершивших суицид, остаются мужчины. Возраст около 30 лет и жизнь в сельских районах являются значительными факторами риска из-за общественного давления, экономических трудностей и нехватки учреждений. Существует необходимость внедрения многоуровневых механизмов поддержки, а также пересмотра подхода к решению проблем психического здоровья в Кыргызстане.
Подобный гендерный разрыв неизбежен пока от мужчин ожидается, что они будут молчать о своих проблемах, а злоупотребление алкоголем остаётся единственным инструментом, чтобы справляться со стрессом вместо структурированной сети поддержки. Эти системные проблемы стоят не только многих мужских жизней, но также многих жизней женщин и детей, пострадавших от потери члена семьи и любимого человека.
Человека который просто не знал как попросить о помощи. И даже если бы он знал, существует слишком много барьеров для того, чтобы получить её.