«Если ранее страны региона видели в Афганистане некоего траблмейкера, то за последнее время в общественном и экспертном дискурсах часто фиксируется и прослеживается поиск самого слабого звена в самой Центральной Азии. Трудно быть хорошим соседом в плохом соседстве», – основные вызовы и угрозы в регионе анализирует эксперт КИСИ Анна Гусарова, специально для cabar.asia.
Традиционно в экспертном сообществе Центральной Азии фиксируется два подхода к анализу вызовов и угроз безопасности. Первый увязывает регион с Афганистаном и исходящими из него рисками, включая последствия вывода американского контингента. Второй концентрируется на геополитической турбулентности, сформированной внерегиональными игроками, включая Россию, ЕС, США, КНР и пр.
Вместе с тем, следует отметить, что система восприятия рисков и вызовов безопасности, обусловленная национальными интересами, в каждой центральноазиатской стране существенно разнится. Исходя из этого, многостороннее взаимодействие и диалог по наиболее болезненным вопросам и точкам соприкосновения заметно осложняется.
Казахстан традиционно рассматривает регион в качестве одного из приоритетных векторов своей внешнеполитической стратегии. В «Концепции внешней политики Республики Казахстан до 2020 года» фиксируется интерес в политически стабильном, экономически устойчивом и безопасном развитии Центральной Азии [i].
Обеспечение региональной безопасности и наращивание внутрирегионального сотрудничества на взаимовыгодной и паритетной основе являются главными задачами Астаны в реализации своей многовекторной внешней политики в отношении стран Центральной Азии.
Вместе с этим, главный внешнеполитический документ также фиксирует позицию РК в отношении ситуации в Афганистане, которая сводится к трем формам взаимодействия:
1) поддержка совместных усилий международного сообщества в вопросах национального примирения и политического урегулирования;
2) противодействие угрозам региональной и глобальной безопасности;
3) участие в социально-экономическом развитии страны [ii].
Челночная дипломатия Астаны
В случае с Афганистаном Астана активно выступает в качестве миротворца и посредника. Это особо актуально в рамках сближения стран Центральной Азии, которые на данном этапе не готовы к такому сотрудничеству и продолжают воспринимать Афганистан в качестве источника терроризма, экстремизма и наркотрафика, а не партнера в сфере торговли, экономики, энергетики и безопасности.
Очевидно, что афганское правительство нуждается в поддержке со стороны мирового сообщества, поэтому на современном этапе дипломатические усилия РК в основном направлены на включение Афганистана в политический диалог через региональные и/или международные организации и многосторонние институты развития, включая Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Центральноазиатский региональный информационный координационный центр по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (ЦАРИКЦ), Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), Организация исламского сотрудничества (ОИС), Азиатский банк развития (АБР), Стамбульский процесс и пр.
Будучи членом рабочей группы по взаимодействию и координации усилий ОДКБ и ШОС по ИРА, Казахстан торпедирует и стремится возобновить работу этих групп, что впоследствии выразилось в предоставлении Афганистану статуса государства-наблюдателя при ШОС.
С активизацией движения Талибан и ИГИЛ в Афганистане вызовы и риски региональной безопасности, связанные с распространением идей насильственного экстремизма, терроризма и наркотрафика, вынуждают политическое руководство стран Центральной Азии прилагать коллективные усилия и меры по противодействию этим угрозам.
В этой связи предложение по возобновлению контактной группы ШОС-Афганистан, предложенное министром иностранных дел Ерланом Идрисовым саммите Организации в Уфе прошлого года, обретает особую актуальность [iii].
Очевидно, что безопасность Казахстана не так сильно зависит и коррелирует с выводом войск из ИРА. В то же время, безопасность всей Центральной Азии существенно зависит от того, что происходит в Афганистане.
Недавнее усиление позиций талибов в Кундузе, сети хаккани в Кабуле и провинции Хост, а также союзников ИГИЛ в Нанграхаре на границе с Пакистаном свидетельствуют об ухудшении ситуации в Афганистане. Некоторые американские эксперты и экс-сотрудники Пентагона склонны считать боевые действия в ИРА в 2015 году одними из самых масштабных и ожесточенных за последнее время.
Принимая во внимание усиление позиций ИГИЛ в Афганистане, в краткосрочной перспективе выстраивание регионального диалога по вопросам противодействия насильственному экстремизму и терроризму может стать одним из базовых фундаментов центральноазиатского диалога. Поэтому при любом раскладе фактор Афганистана остается на повестке дня для каждой страны в той или иной степени.
Кабул и Астана: что дальше?
За последние 13 лет с момента открытия Посольства РК в Кабуле казахстанско-афганские отношения претерпели ряд изменений. На смену периоду оказания помощи в начале 2000-х пришел этап по наращиванию торгово-экономического и гуманитарного диалога.
Вместе с тем, динамика развития отношений слабо представлена в информационном поле и экспертном дискурсе. Афганский вопрос во многом ограничен новостными сюжетами, краткими характеристиками двусторонних отношений. В аналитическом сообществе проблематика Афганистана и его импакт на национальную и региональную безопасность в значительной степени мифологизированы.
С одной стороны, Астана приступила к выстраиванию более глубоких отношений с Кабулом, что в свою очередь может свидетельствовать о неких превентивных мерах с точки зрения ощущения и восприятия безопасности. С другой, Казахстан традиционно продолжает призывать к необходимости оказания глобальной поддержки стране на всех крупных политических площадках и международных форумах.
С 2007 года Казахстан реализует специальный План мероприятий по содействию Афганистану [iv]. В 2008 г. были построены школа в провинции Саманган и больница в провинции Бамиан, а также произведена реконструкция дороги Кундуз-Талукан (2,38 млн. долл.).
В 2009 году Казахстан предоставил 1 млн. долл. Социальному фонду исламской солидарности ОИС для восстановления Афганистана. Уже шесть лет реализуется 10-летняя программа по обучению афганских студентов[1] в университетах страны стоимостью 50 млн. долл. [v]. В 2014 году Казахстан оказал гуманитарную помощь ИРА в размере 3 млн. долл. [vi].
Что касается торгово-экономического сотрудничества, на политическом уровне есть установки на его активизацию. В 2015 году товарооборот между Казахстаном и Афганистаном достиг 400 млн долл., что существенно выше, чем аналогичные показатели за последние три года. За первые полгода текущего года товарооборот уже достиг 300 млн. долл., однако его львиную долю составляет экспорт из РК.
С января 2016 г. афганская сторона снизила тариф на 5% и таможенную пошлину для поставок казахстанской пшеницы. В свою очередь Казахстан принял меры по снижению железнодорожных тарифов при доставке зерна и муки [vii].
На данном этапе существует обоюдный интерес в углублении торгово-экономического сотрудничества: афганский рынок и транзит к Индийскому океану представляют для Казахстана особый интерес, для Афганистана экспорт казахстанского сырья и продукции имеет особое значение.
В условиях кризиса российской экономики и негативных последствий зависимости центральноазиатских экономик от рубля актуализируется участие в проектах в рамках «Нового Шелкового пути». В частности, выход на южные рынки (Иран, Индия, Пакистан, Афганистан) рассматривается как один из вариантов наращивания транспортно-транзитных и торгово-экономических связей стран Центральной Азии с государствами Южной Азии.
Наряду с безусловными возможностями, открывающимися в результате выхода на афганский рынок, безопасность продолжает рассматриваться в качестве главного препятствия на пути сближения со странами Центральной Азии.
С5+1: a win-win strategy?
Тезис об улучшении экономической ситуации посредством выстраивания регионального диалога и решения региональных проблем, в частности водно-энергетических, приграничных и транспортно-транзитных, доминирует в американском экспертном пуле на протяжении более 10 лет. Очевидно, что США продолжат ставить задачу по наращиванию экономического потенциала и формированию привлекательного «интеграционного ядра» Центральной Азии для Афганистана.
Запуск политического диалога на высшем и высоком уровне на регулярной основе стал тем недостающим звеном, необходимость которого артикулировалась экспертным сообществом Центральной Азии на протяжении 25 лет.
С одной стороны, диалог в формате С5+1 оформляет целостность и единство Центральной Азии и закрепляет его признание внерегиональными игроками. С другой, перезагрузка американской региональной политики сопряжена с активизацией сотрудничества по многопрофильным каналам в рамках привязки к Афганистану и укреплению региональной целостности.
Вместе с тем, центральноазиатский диалог должен будет способствовать постепенному разрешению существующих болезненных вопросов.
Следует отметить, что программа не содержит принципиально новых и прорывных проектов, инвестиций и отраслей взаимодействия США со странами Центральной Азии. При этом в торгово-экономической и энергетической сферах программы США будут направлены на наращивание связей стран региона с Афганистаном и Пакистаном. Особое место в спектре региональных проектов занимает экологическое измерение.
При этом стратегия США в Центральной Азии в рамках формата С5+1 направлена на выработку общего видения и восприятия Афганистана в центральноазиатской системе координат, его включения в различные сферы общественной жизни.
Поскольку страны региона предпочитают стратегическое партнерство с внерегиональными игроками, при этом крайне мало взаимодействуя друг с другом и тем более с Кабулом, ставка Вашингтона на этот формат позволит достигнуть некоей общей точки отсчета. Особую роль в стратегии США в Центральной Азии будет играть сотрудничество в области противодействия насильственному экстремизму и терроризму.
Контуры безопасности Центральной Азии
Говоря о перспективах Центральной Азии и ситуации в области безопасности, важно признать наличие трансграничных вызовов и угроз. Несмотря на, казалось бы, разные системы восприятия рисков, во всех странах региона фиксируется тренд на секьюритизацию многих вопросов.
В конечном счете, сотрудничество в разрешении проблем безопасности Центральной Азии должно коррелировать с экономической целесообразностью и прагматизмом. Учитывая современные тренды развития мировой экономики и геополитическую турбулентность, крайне важно начать консолидировать усилия по противодействию традиционным и новым вызовам безопасности.
Оценивая перспективы дальнейшего сотрудничества, фиксируется острая необходимость в понимании особенностей региона с целью коллективного противодействия терроризму и насильственному экстремизму. Одним из таких коллективных механизмов могли бы стать региональные симуляционные игры по проблемам иностранных боевиков, выполнение которых способствовало бы обмену опытом и выстраиванию системы работы в области предотвращения радикализации и пресечения поездок боевиков-террористов в кризисные регионы.
В конечном счете, проблема насильственного экстремизма и терроризма объединяет все страны Центральной Азии. Борьба с этими вызовами и угрозами вынуждает государства налаживать сотрудничество во многих сопряженных сферах, включая органы внутренних дел и правопорядка, либерализацию торговли и визовых режимов, обмен данными и пр.
Политическая воля для ведения диалога с соседями на государственном и иных уровнях, people-to-people diplomacy и исследовательские проекты, направленные на изучение стран региона, позволят сформировать запрос и интерес стран Центральной Азии в отношении друг к другу.
Если ранее страны региона видели в Афганистане некоего траблмейкера, то за последнее время в общественном и экспертном дискурсах часто фиксируется и прослеживается поиск самого слабого звена в самой Центральной Азии. Трудно быть хорошим соседом в плохом соседстве.
Время от времени таковым называли Туркменистан, прогнозируя в нем очередную «цветную» революцию, Таджикистан в силу специфики страны и соседства с Афганистаном, Кыргызстан как самое нестабильное и одновременно демократическое государство региона. Казахстан и Узбекистан отличает многовекторность, открытость, самостоятельность и даже в какой-то степени нейтральность.
Вместе с тем, несмотря на преобладание центробежных сил, «дилемма заключенного» в Центральной Азии, существовавшая по сути с момента обретения независимости, вынуждает страны активизировать центростремительные процессы внутри региона. Очевидно, что сотрудничество, взаимодействие или интеграция в случае Центральной Азии возможно только в случае диалога, в частности в сфере экономики, водно-энергетических и транспортно-транзитных ресурсов.
Использованная литература:
[1] В рамках проекта Казахстан уже обеспечил порядка 4 тысяч афганских студентов бесплатным обучением.
[i] Концепция внешней политики РК на 2014-2020 гг. // http://mfa.gov.kz/index.php/ru/vneshnyaya-politika/kontseptsiya-vneshnoj-politiki-rk-na-2014-2020-gg
[ii] Ibid.
[iii] Нестабильность в Афганистане и деятельность «Исламского государства» остаются ключевыми вызовами для ШОС //https://vlast.kz/politika/11430-nestabilnost-v-afganistane-i-deatelnost-islamskogo-gosudarstva-ostautsa-klucevymi-vyzovami-dla-sos.html
[iv] Official website of the President of the Republic of Kazakhstan — www.akorda.kz
[v] Казахстан. Специально для Афганистана //http://www.zakon.kz/4745842-kazakhstan.-specialno-dlja-afganistana.html
[vi] Товарооборот между Казахстаном и Афганистаном составляет около 300 млн долл. //https://strategy2050.kz/ru/news/34263/
[vii] Посол: Афганский рынок интересен казахстанским бизнесменам //http://www.express-k.kz/news/?ELEMENT_ID=72030
Автор: Анна Гусарова, эксперт КИСИ (Казахстан, Астана)
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции CABAR.asia