«По сути, как и миграция, гражданский сектор в Кыргызстане стал одной из мощнейших отраслей отечественной экономики — отраслью производства «социальных продуктов», часто гораздо более нужных обществу и гражданину, чем государству», — отметил в статье, написанной специально для CABAR, Алексей Красин, руководитель стратегических проектов НКО «Агентство по развитию местного самоуправления – LGDA» (Кыргызстан, Бишкек).
Что такое «НПО»?
Казалось бы, странный вопрос — этот термин у всех «на слуху» уже третий десяток лет. Тем не менее, устоявшегося в обиходе понятия «неправительственная организация» (НПО) в законодательстве Кыргызской Республики не существует.
Важно разделять НПКО на международные НПО и местные НКО. Деятельность международных НПО регламентируется нормами международного права. В то время как деятельность местных НКО нормами действующего законодательства Кыргызской Республики.
В Кыргызстане на сегодняшний день действует Закон «О некоммерческих организациях» 1999 года, которым определено понятие «некоммерческой организации». Всоответствии с ним, некоммерческая организация (НКО) – это «добровольная самоуправляемая организация, созданная физическими и (или) юридическими лицами на основе общности их интересов для реализации духовных или иных нематериальных потребностей в интересах своих членов и (или) всего общества, для которых извлечение прибыли не является основной целью деятельности, а полученная прибыль не распределяется между членами, учредителями и должностными лицами».
Таким образом, некоммерческие организации в Кыргызстане могут создаваться и регистрироваться в самых разных организационно-правовых формах. При этом, вышеуказанный Закон распространяется лишь на НКО, образованные в форме общественных объединений, фондов и учреждений.
Действие Закона не распространяется на политические партии, профессиональные союзы, религиозные организации и кооперативы, товарищества собственников жилья. Статус, порядок создания и принципы их деятельности регулируются отдельными законами Кыргызской Республики. Тем не менее, они также попадают под определение некоммерческой организации и являются организациями «гражданского общества».
Регистрация и учет НКО, осуществляется министерством юстиции Кыргызской Республики на основании Закона Кыргызской Республики «О государственной регистрации юридических лиц».
Фактически под понятие НКО подпадает большая часть организаций, относимых средствами массовой информации, экспертными обсуждениями, выступлениями политиков и общественными представлениями, к НПО.
Очевидно, что мы имеем дело с различными понятиями отечественного правового поля и общественной практики, что создает некоторую путаницу в вопросе. Так, международные организации и доноры в понятие НПО вкладывают и некоммерческие, и негосударственные организации, что, по сути, соответствует лингвистическому содержанию термина «неправительственная организация».
Если же понимать буквально, НПО — это организация, не входящая в структуру правительства, то есть туда, в соответствие с отечественным правовым тезаурусом, фактически подпадает «все, что не является властью», в том числе и бизнес-структуры, и органы местного самоуправления, конституционно отделенные от «правительства». В том числе формальные и неформальные организованности общественного самоуправления джааматы, квартальные комитеты, женсоветы, советы микрорайонов, суды аксакалов, молодежные комитеты и прочие формы реализации гражданами права на местное самоуправление.
К слову, формально под термин «неправительственная организация» подпадают и такие структуры, как, например, мэрия города Бишкек и Бишкекский городской кенеш. Как, впрочем, и Жогорку Кенеш Кыргызской Республики, понятийно отделенный Конституцией от правительства. Это, в общем-то, правовая казуистика, тем не менее имеющая прямое отношение к рассматриваемому нами вопросу. Можно зафиксировать, что сам по себе термин неточен, поскольку широко употребляется совершенно в ином контексте, чем определено его лингвистической конструкцией.
Видимо, такая терминологическая разница произошла в самом начале процесса формирования гражданского общества вследствие дословного перевода закрепленного в зарубежной практике термина NGO(non—governmentalorganization) — то есть «неправительственной организации», организованности граждан. Однако, в законодательстве Кыргызстана этот термин, как мы видим, закреплен не был.
Вследствие этого казуса зачастую стороннему наблюдателю непонятно о каких организациях идет речь в публичных дискуссиях. Поэтому в нашей статье мы будем использовать привычный нам термин НПО в контексте неправительственной, некоммерческой организации — НПКО. Зачем необходимо такое уточнение, будет показано ниже.
Итак, что же у нас в Кыргызстане с НПКО? По состоянию на сентябрь 2013 года, в Едином государственном реестре юридических лиц Кыргызстана числилось почти 19 тысяч некоммерческих организаций:
· общественное объединение — 5 501;
· общественный фонд — 4 563;
· учреждение — 7 490;
· религиозная организация — 353;
· политическая партия – 205;
· ТСЖ – 593.
По данным НИСИ Кыргызской Республики по состоянию на 2014г. зарегистрировано уже около 20 тысяч НКО. Из них активно осуществляют свою деятельность около 800 организаций. Несомненно, наибольшую активность проявляют НКО, зарегистрированные в городах Бишкек и Ош.
Однако, из этого реестра неочевидно, сколько в стране именно тех организаций, чья деятельность привела к широкой общественной дискуссии (и в России, и в Кыргызстане) по поводу отнесения их к «иностранным агентам» в целях защиты государственного суверенитета и безопасности. Очень непростым делом является и выделение реестра активных НПКО, то есть тех организаций, которые не на словах, а на деле формируют то самое «гражданское общество».
К слову, термины «гражданское общество» и «гражданский сектор» также не формализованы в правовом поле, и их применение достаточно туманно, неопределенно и дает простор различным трактовкам и манипуляциям.
Вполне понятна причина обеспокоенности со стороны государства отсутствием четкой и полной картины всего, что связано с НПКО и их деятельностью. Отсутствием понимания тех процессов, которые происходят в пространстве «гражданского общества», которое, надо отметить, также неидеально, часто декларативно и нередко декоративно. И самое главное, отсутствием внятной, конструктивной и общественно согласованной политики взаимодействия «правительства» с «не-правительством», власти и НПКО, государства и общества. Но об этом тоже чуть позже.
Итак, пробелы в законодательстве и организации должного учета привели к полной дезориентации органов государственного управления в отношении НПКО. Происходит это потому, что система регистрации и отчетности в стране неадекватна тем вызовам и задачам, которые ставит перед нами бурное развитие общества, его ресурсов, и продолжающиеся уже четверть века трансформации государственного устройства, общественных отношений и форматов взаимодействия власти с гражданами.
Например, уже на уровне регистрации юридического лица Законом Кыргызской Республики «О государственной регистрации юридических лиц» не предусмотрено предоставления и внесения в Единый государственный реестр юридических лиц информации о деятельности, за исключением экономической, равно как и предоставление сведений об источниках финансирования. Статистические данные в отношении НПКО и их деятельности опять-таки формируются в рамках исследований самих же НПКО, в том числе по заказам и за счет средств международных организаций и доноров.
К сожалению, в лучших традициях авторитарной системы управления, государственный интерес к НПКО просыпается только на этапах либо получения каких-либо дивидендов (материальных, политических, административных), либо на фоне паники в вопросах «обеспечения государственной безопасности».
Немного об истории становления НПО в Кыргызстане
Как же так получилось, что сегодня, в государстве, некогда выбравшем путь «демократических преобразований», отказавшемся от «авторитарных методов государственного управления», пережившем два далеко не мирных коллапса власти, имеющем наиболее политизированное на постсоветских просторах население (Украина, по ряду веских причин — не в счет!), пытающемся строить парламентскую систему государственного устройства… вдруг остро встал «вопрос о НПО» в контексте безопасности государства?
Для этого нужно вспомнить предысторию вопроса.
Весь период становления государственности современного Кыргызстана проходил (и проходит!) под знаком перераспределения полномочий и ответственности. После развала Советского Союза перед «отцами кыргызской государственности» остро встал вопрос: как быть с важнейшими ранее задачами идеологического, социального, культурного, образовательного и прочего воспитания гражданина новой страны. Куда утилизировать колоссальную гражданскую активность, зародившуюся на волне перестройки? Как в эпоху повсеместного развала и экономической стагнации трудоустроить и прокормить сотни тысяч, миллионы сограждан?
Бытует мнение, что помимо демократизации общества, одной из главных причин создания НКО стала неспособность национальной экономики прокормить всех граждан страны. И тогда проблема была решена за счет средств международных организаций и иностранных доноров — создавались рабочие места, решались социальные и экономические вопросы. Как грибы после дождя размножились частные садики, школы, медицинские центры, появилось множество неправительственных организаций, заполнивших эти бреши в государственном управлении.
Сегодня, очевидно, что государство, выбрав путь «демократизации общества» и «капиталистического переустройства экономики», не могло взять на себя ответственность «за все» — не было для этого ни умения, ни желания, ни мощного ресурсного обеспечения времен Союза. В эйфории независимости, суверенитета и само-ханствования, не мудрствуя лукаво, тогдашние руководители большую часть ответственности с себя сняли, перепоручив эти благие заботы нарождавшемуся тогда гражданскому сектору и частному бизнесу.
Что же Кыргызстан получил в результате? До сих пор в стране нет добротной государственной идеологической платформы, не решены ключевые для многонационального государства вопросы развития и бесконфликтного сосуществования национальных культур и языков. В работе с Будущим нации, с воспитанием новых поколений граждан более всего преуспели международные доноры и финансируемые ими неправительственные организации.
Первая волна массового создания НКО приходится на времена активной демократизации гражданского общества и правления в качестве Президента А.Акаева в 90-х годах прошлого столетия. В то время было создано более 10 тысяч НКО. Вторая волна увеличения количества некоммерческих организаций произошла после событий 2010 года. Еще в конце 2013 года в стране было зарегистрировано 12 720 некоммерческих организаций, включающих в себя четыре наиболее распространенных формы: общественные объединения (5720), общественные фонды (4745), учреждения (1445) и ассоциации (810). В 2014 году по сравнению с 2010 годом общее количество НКО возросло вдвое.
Гражданский сектор создал глобальный рынок занятости наших граждан, позволил привлечь в страну огромные по местным меркам ресурсы, позволил нам получить такой опыт и сформировать такие способности социального взаимодействия, которого нет ни у кого из ближайших соседей. По сути, как и миграция, гражданский сектор стал одной из мощнейших отраслей отечественной экономики — отраслью производства «социальных продуктов», часто гораздо более нужных обществу и гражданину, чем государству.
Вся страна прекрасно помнит и издававшиеся различными международными и иностранными организациями учебники для школ и вузов, закупаемые на их деньги парты, компьютеры и прочее школьное оснащение, многочисленные проекты местных и международных НПКО по развитию инфраструктуры, водоснабжения, местных же трудовых рынков.
Можно очень долго перечислять всю ту несомненную пользу, которую такое устройство дел принесло стране и народу, но зафиксируем главное: без гражданского сектора пришлось бы ой как непросто в прошедшую после «падения империи» четверть века. К сегодняшнему дню гражданский сектор Кыргызстана, пожалуй, самый продвинутый, обширный и перспективный среди постсоветских государств.
Обширный — в смысле количественного участия в нем граждан в соотношении к ВВП и численности населения. Перспективный — потому что проектная динамика гражданского сектора намного выше сектора государственного. Разве что бизнес-сектор в этом вопросе может выступить ему конкурентом — и по количеству участвующих, и по «объему производства», и по вкладу в экономику.
Да и тут статистика такова, что вклад гражданского сектора в экономику страны не определен и крайне сложно поддается оценке. До недавнего времени вклад в развитие страны, в том числе экономику со стороны неправительственных организаций не выделялся, а, следовательно, оценить реальную роль некоммерческих, общественных и волонтерских организаций в развитии страны и осуществить сравнение вклада НПКО в Кыргызстане и других странах мира не представлялось возможным.
Благодаря внедрению Нацстаткомом КР системы вспомогательных счетов по НПКО в рамках проекта 2011 года по применению «Руководства ООН по Некоммерческим Организациям в Системе Национальных Счетов» в Кыргызстане, по полученным данным впервые стало возможно говорить о том, что вклад НПКО сектора в ВВП сопоставим с вкладом строительной индустрии, с вкладом компаний, занимающихся посреднической деятельностью, бирж и т.д. То есть, у НПКО появилось неопровержимое доказательство того, что сектор развивается достаточно активно и часто даже более динамично, чем другие сектора.
Оценка же устойчивости НПКО-сектора Кыргызстана за 2013 год, проводимая ежегодно ЮСАИД, показала что «в целом, общая устойчивость организаций гражданского общества (ОГО) осталась без изменений в 2013 году. Как и в прошлые годы, ключевыми проблемами неправительственных организаций остаются: финансовая уязвимость, сокращающийся доступ к программам по укреплению потенциала, а также слабое организационное развитие. Местные некоммерческие организации все еще зависимы от финансовой помощи и поддержки в сфере укрепления потенциала от международных доноров, в то время как способность местных организаций генерировать финансовые ресурсы и предоставлять качественное обучение остается слабой».
Четверть вековое сосуществование Власти и Общества в парадигме «суверенного независимого государства» породило меж ними культуру и форматы отношений, экономические и политические способы взаимодействия, разделенные сферы деятельности, и даже сформировало новый, специализированный язык общения — все эти «гранты» и «грантовые конкурсы», «бенефициарии», «волонтеры», «логические матрицы».
Сегодня все более-менее качественные стратегические документы развития страны и отраслей пишутся только с помощью экспертов из гражданского сектора и при поддержке опять же международных доноров. Ни один из стратегических документов уровня концепции, стратегии, программы, доктрины и тому подобных, не создаются без участия гражданского сектора. Более того, сегодня требования взаимодействия власти с общественными ресурсами прямо прописаны в отечественном законодательстве — здесь и общественные обсуждения, и общественные слушания, и общественный контроль, и включение представителей НПКО в Наблюдательные советы при Министерствах и ведомствах Кыргызской Республики, и прочие формы.
Не без должного внимания и оценки остаются НПКО и со стороны руководства страны. Так, в мае текущего года на одном из координационных совещаний правоохранительных органов, госорганов и органов местного самоуправления по вопросам противодействия коррупции, деятельность НПКО в Кыргызстане была высоко оценена премьер-министром Джоомартом Оторбаевым. Им отмечено, что поддержка неправительственных организаций и представителей гражданского сектора позволяют властям эффективно намечать и реализовывать амбициозные государственные программы по борьбе с коррупцией и предоставлению качественных госуслуг. «Мы находимся на очень интересном этапе развития нашего общества. Если мы посмотрим и проанализируем спектр деятельности НПО и гражданского сектора в нашей стране, то заметим присутствие уважаемых представителей общества практически на обсуждении всех актуальных вопросов и направлений деятельности государства. Это очень важное событие для нашей страны. Мы видим, что именно поддержка общественности позволяет нам эффективно намечать и реализовывать амбициозные программы», — отметил глава правительства.
Сегодняшние реалии таковы, что качество управления государством, и перспективы развития общества напрямую зависят от характера вовлеченности гражданского общества в управление государством, стремлениям построения открытого и прозрачного государственного управления, работать и принимать решения в форматах общественной политики, политики согласования интересов различных групп.
Немного сопоставлений — а как у соседей?
К примеру, среднее количество НКО и НПО в России в 2005 г. составляло 555 730, в 2012 году более 770 тыс. неправительственных организаций, разных по структуре и роду деятельности. В этом секторе в России занято около миллиона сотрудников и около двух с половиной миллионов добровольцев.
Неправительственный сектор России успешно процветал и мог бы и далее процветать, если бы не принятый в июле 2012 г. Закон РФ, который обязывает любую НПО, получающую финансирование из-за рубежа и занимающуюся «политической» деятельностью, регистрироваться в качестве «иностранного агента» и обозначать это во всех публикуемых материалах. По мнению представителей международных организаций, эти нормы противоречат международным обязательствам России в области гарантий свободы ассоциации и выражения мнений, а определение «политической деятельности» сформулировано настолько широко, что под него можно подвести любую организованную общественную деятельность.
Тем не менее, в апреле 2014 г. Конституционный суд России в связи с обращениями ряда неправительственных организаций признал «закон об иностранных агентах» в целом не противоречащим Конституции. Суд указал на отсутствие конституционно-правовых оснований для попыток «обнаружить в словосочетании «иностранный агент» отрицательные контексты, опираясь на стереотипы советской эпохи». Соответственно, «оспариваемыми нормами не предполагается негативная оценка той или иной организации со стороны государства, а также не преследуется цель дискредитации ее деятельности». Суд также признал, что законодательное выделение НПО — «иностранных агентов» «согласуется с обеспечением конституционно значимых публичных интересов, а также с защитой государственного суверенитета».
Нужно отметить, что такая государственная позиция вполне оправдана, учитывая всю фактуру «оранжевых», «тюльпановых», и прочих «банановых революций» последнего десятилетия. Странно было бы полагать, что государства не будут защищаться от таких технологий. Также важно отметить, что характер реагирования государства демонстрирует его неумение управлять такими рисками и угрозами, а также весьма запоздалое на них реагирование. А учитывая международный опыт 2014 года можно утверждать, что любые технологии работ с «гражданским сектором» могут быть воспроизведены по любую «сторону баррикад» и успешно применены против их же авторов.
В Узбекистане, несмотря на небольшое по сравнению с Кыргызстаном количество Некоммерческих неправительственных организаций (ННО), намечается тенденция к увеличению их количества. И все это, как ни странно, благодаря проведенным в данной сфере реформам и упрощению процедуры регистрации. По сравнению с прошлым годом количество зарегистрированных ННО в Узбекистане увеличилось на 1100 организаций и составило 8100, то есть увеличилось на 16 процентов по отношению к прошлому году и на более чем 20 процентов за последние четыре года.
В Узбекистане более 220 ННО действуют в сфере здравоохранения, свыше 150 — образования, более 280 – осуществляют деятельность по поддержке женщин, свыше 640 — молодежи, более 550 – лиц с ограниченными возможностями, свыше 1800 — предпринимательства, более 1000 — развития спорта, 570 – демократических институтов, тем самым вносят достойный вклад в развитие соответствующих сфер.
В декабре прошлого года в Узбекистане принято постановление «О мерах по оказанию содействия институтам гражданского общества» решение Парламента Узбекистана о серьезном увеличении государственного финансирования ННО с помощью грантов, конкурсов и прямых вливаний.
В 2014 году ННО Узбекистана получили почти на 17 процентов больше средств, чем в году предыдущем. Общий объем финансирования составил почти 1,5 миллиона долларов США (3,4 млрд. сумов). Более половины средств было распределено с помощью государственных грантов. В 2013 году было профинансировано около 300 проектов, основными направлениями грантов стали поддержка охраны окружающей среды, развития гражданского общества, образования, предпринимательства. По планам, в этому году государственное финансирование затронет около 2500 различных ННО.
Если подходить к оценке причин бурного развития гражданского сектора в Узбекистане с прагматично-экономических позиций, можно предположить, что такая ситуация связана, с одной стороны, с переориентацией международных доноров с Кыргызстана на его «соседа», с другой — нашим политическим отставанием в решении вопросов сотрудничества власти и гражданского сектора, а также «перегибанием палки» в этом вопросе по «российской модели «иностранных агентов».
Что же касается Казахстана, то на сегодняшний день в Казахстане зарегистрировано более 27 тыс. НПО. Наибольшую активность проявляют правозащитные, экологические, молодежные, детские, женские и благотворительные организации, а также объединения инвалидов. И если еще 10 лет назад, как отмечалось экспертами Казахстана, «власть была не просто индифферентна к вопросам построения гражданского общества, проводила агрессивную политику, направленную на правовое ограничение и экономическое подавление, дискредитацию и дестабилизацию третьего сектора», то сегодня, власти не рассматривают НПО в качестве потенциальной угрозы и приняли ряд мер по оказанию финансовой поддержки НПО в рамках бюджета.
В Казахстане создан Альянс НПО, разработаны и приняты Правительством программы развития третьего сектора, НПО Казахстана активно участвуют в получении государственного заказа, принимаются законы, благоприятствующие деятельности гражданского общества и т.д. НПО Казахстана получат возможность помимо финансирования от международных организаций и иностранных государств, получать грантовые средства из бюджета страны. Проект нового закона также предусматривает такой механизм развития НПО, как «Премия для НПО», по которому государственные средства будут выделяться НПО на безвозмездной основе для дальнейшего их направления на институциональную поддержку. По замыслу авторов законопроекта премии призваны помогать как развитию НПО, так и реализации проектов на начальных этапах, когда с финансами туговато, что, несомненно, приведет к последующему росту количества НПО в стране.
Несмотря на то, что сектор НКО в Кыргызстане считается самым продвинутым по сравнению с соседними республиками, знают о его деятельности лишь 40 процентов жителей страны. Более 60 процентов населения не имеют никакого понятия о том, что такое некоммерческие организации и чем они занимается в республике.
Только 19 процентов НКО Кыргызстана осуществляют свою деятельность по всей республике. По данным Ассоциации Центров Поддержки Гражданского Общества (АЦПГО), каждая вторая НКО страны осуществляет свою деятельность на местном/районном уровне (46 процентов), 35 процентов НКО имеют областной охват, 19 процентов – осуществляют свою деятельность по всей республике (республиканский охват).
Почти половина всех активных НКО занимается правозащитной деятельностью (41,6%). Другими наиболее популярными сферами деятельности НПО республики являются охрана здоровья (24,9%), гражданское образование (21,9%), гендер (17,1%) и экология (14,5). Каждая десятая общественная организация занимается поддержкой НПО (10,8%).
По исследованиям АЦПГО, в большинстве НКО (62 процента) штат не превышает 5 человек, в среднем постоянный штат составляет 2-3 человека, что обусловлено отсутствием целесообразности расходовать средства на поддержание постоянного оплачиваемого штата. Как правило, штат набирается по мере необходимости под определенные проекты. В основном на реализацию проектов на контрактной основе привлекаются независимые эксперты и консультанты.
В то же время в секторе работает 6 процентов организаций, штат которых превышает 20 человек. В целом в активных НПО республики занято 3600 человек, что составляет 0,1-0,2 процента от всего экономически активного населения страны.
По данным Института Джона Хопкинса, источники финансирования НКО Кыргызстана на 82% состоят из пожертвований и грантов частных лиц, 65% из которых являются иностранными. В общей доле финансирования НКО Кыргызстана вклад государства составляет лишь 2%, от экономической деятельности в бюджет некоммерческих организаций поступает 8%. В международной же практике 53,4% средств поступает от экономической деятельности, 34,1% составляют государственные гранты и 12,5% – это пожертвования и гранты физических и юридических лиц.
Объемы привлеченного финансирования напрямую зависят от активности того или иного НПКО и своего рода являются показателем их успешности. И могут значительно превышать объемы финансирования отдельно взятого государственного органа.
По данным исследования АЦПГО, у более половины всех НКО ежегодный оборот средств не превышает 5 тысяч долларов США (52 процента). У 18 процентов НКО годовое финансирование составляет от 5 до 20 тысяч долларов; еще у 10 процентов – от 20 до 50 тысяч долларов. Каждая десятая НПКО ежегодно получает более 50 000 долларов США.
НПКО в Кыргызстане получают средства извне, потому что внутри страны «недостаточно» средств на это, система финансирования некоммерческих организаций не развита, не развита система соцзаказов, грантового финансирования, премирования и поощрения НПКО за счет средств государственного бюджета по примеру Узбекистана и Казахстана. У государства не «вошло в привычку» тратить деньги на ментально чуждый ему «гражданский сектор», находящийся вне пределов «прямого государственного администрирования». В то же время НПКО вносят вклад в развитие гражданского общества, инвестируют в социальную сферу и косвенно — в экономику страны, создают рабочие места.
Нормальное взаимодействие власти и общества является необходимым условием политической стабильности и процветания государства, так как, как мы видим, существуют вопросы, которые государство не в состоянии решить без поддержки и в отрыве от общества, а общество не может решить их без поддержки власти. Успешными являются лишь совместные их усилия, поддержка и сотрудничество.
Важно отметить, что в данной статье намерено не затрагивалась тема «добропорядочности и идейной нравственности» отдельных НПКО, работающих вопреки государственной целостности и безопасности, интересов социального развития, стабильности и процветания, в какой-то мере явившихся причиной ужесточения государственной (политики) в отношении всего гражданского сектора и инициирования соответствующих законов.
Однако, не менее важным замечанием является и то, что уже назрела ситуация, когда крайне необходимо совершенствование нормативной правовой базы, регулирующей деятельность неправительственного сектора, разработки совместных Программ развития гражданского сектора в решении общественно значимых вопросов. Органам власти необходимо обратить внимание на эффективное применение ресурсов неправительственного сектора в решении социальных, культурных, жилищных, правовых вопросов и иных сферах жизнедеятельности, создание действенных моделей и механизмов сотрудничества, согласование целей, установление тематических платформ для сотрудничества, скоординированности в действиях и четкое очертание сфер деятельности и сотрудничества для НПО.
Резюме
Конечно, проблематика бесконфликтного сосуществования либо конструктивного взаимодействия власти и гражданского общества не может быть окончательно и бесповоротно рассмотрена в одной статье, формат которой слишком тесен для такого типа работы.
Необходимо обширное исследование, в рамках которого нужно обследовать и оценить массу факторов, определяющих возможности и перспективы дальнейшего существования и деятельности в Кыргызстане НПКО в частности и «гражданского сектора» в целом, предложить государству и обществу варианты конструктивного и бесконфликтного взаимодействия на благо Кыргызстана.
Однако, с учетом рассмотренных выше обстоятельств, уже сейчас можно сделать ряд важных выводов:
1. В Кыргызстане формальный понятийный аппарат рассматриваемой в данной статье сферы деятельности, установленный нормативными правовыми актами, существенно отличается от понятийного аппарата, принятого в общественно-политической практике. Это приводит к неточностям в определении проблем, некорректности их постановки и ложности выводов при обсуждениях. Соответственно, предлагаемые способы решения проблем также неточны в целеполаганиях, слишком обширны в воздействии, и приносят не меньше вреда, чем пользы. Как говорится, «с водой выплескивая и ребенка».
2. На самом деле, при обсуждении проблем ангажированности субъектов «гражданского общества» интересами внешних игроков и, вследствие необходимости защиты интересов Кыргызстана, отнесении их к категории «иностранных агентов», речь может идти лишь о небольшом кластере НПКО, являющихся активными и даже агрессивными в политическом пространстве, ставящим цели и предлагающим способы их достижения далеко за рамками, поставленными законодательством в отношении деятельности некоммерческих организаций.
3. Проблема ангажированности при этом, несомненно, существует. Было бы странным со стороны представителей власти предполагать иные последствия от практически полного безучастия государства в вопросах развития «гражданского общества» в Кыргызстане.
4. Весомый вклад в этот вопрос внесли и сами международные доноры, представительства и фонды которых в Кыргызстане во многом являются отражением всех тех проблем, которыми больны и наши государственные органы.
5. Еще более странными выглядят представления политиков о повальной «продажности» наших «гражданских активистов». Все-таки в этот термин («гражданский активист») вкладывается не только смысл деятельного, энергичного, проявляющего инициативу гражданина, но и его ярко выраженная гражданская позиция, своеобразный патриотизм и деятельная установка по решению каких-либо проблем родного села, города, страны. В этом смысле, «гражданский активист», из которых и состоит «гражданское общество» — материал очень благодарный для использования в производстве и реализации проектов развития, потенциальный ресурс благоприятных изменений страны.
6. Невзирая на довольно длительный период сосуществования власти и «гражданского общества», ни те, ни другие так и не научились правильно использовать друг друга, не стали равновесными партнерами в совместном решении проблем государства. Одни предпочитают запрещать не поддающееся запретам, пытаться регулировать нерегулируемое по определению, упуская шанс синергировать разные усилия по развитию страны, вольно или невольно, сужая ресурсную базу этого развития. Вторые, привыкнув к существованию в «грантовом пространстве», не желают видеть долгосрочным партнером субъекта, не желающего тратить на них бюджетные средства.
7. Перспективу к глобальному сотрудничеству (в масштабах отдельно взятого Кыргызстана) закрывают, с одной стороны, неумение власти обращаться с непривычными ресурсами и последующий за этим страх, что «все может выйти из-под контроля», с другой стороны — вполне физиологическая привычка НПКО ориентироваться на тех, «кто кормит».
Тем не менее, учитывая специфику развития современного Кыргызстана, своеобразие отечественного общественно-политического пространства, пока еще можно с уверенностью говорить об обширных и конструктивных перспективах взаимодействия власти и «гражданского сектора».
Причем успех в этом вопросе зависит от всех участников процесса.
Авторы: Алексей Красин, руководитель стратегических проектов НКО «Агентство по развитию местного самоуправления-LGDA» Рано Разаматова, независимый эксперт
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции CABAR
Использованные материалы1. Закон Кыргызской Республики «О некоммерческих организациях» от 1 октября 1999 года;
2. Закон Кыргызской Республики «О государственной регистрации юридических лиц» от 12 июля 1996 года;
3. Власть и общество в России: развитие взаимодействия и повышение эффективности гражданского участия, Исследовательская группа ЦИРКОН, USAID, 2010;
4. Индекс устойчивости организаций гражданского общества за 2013 год – Кыргызстан, USAID, июль 2014;
5. Некоммерческие организации в Кыргызской Республике, Специальная публикация, подготовлена в рамках проекта по применению «Руководства ООН по некоммерческим организациям в Системе национальных счетов», изданного ООН в 2003г., Национальный статистический комитет Кыргызской Республики, Программа Волонтеров ООН в Кыргызской Республике, Центр Изучения Гражданского Общества Университета Джона Хопкинса, 2011;
6. Неправительственные организации Казахстана: 20-летний путь развития / под общей редакцией Ш.С.Байболовой. – Алматы: Гражданский альянс Казахстана, 2011. – 84 с.;
7. Сектор НПО в цифрах и фактах. – Бишкек, 2006, — 120с;
8. Большое количество НПО в Казахстане не повысило их социальной роли, http://www.zonakz.net/articles/1495;
9. В Кыргызстане в два раза увеличилось количество неправительственных организаций. ВРЕМЯ НОВОСТЕЙ, http://www.time.kg/index.php?newsid=7692 19-11-2014, 15:26;
10. В Узбекистане растет число ННО, http://centralasiaonline.com/ru/articles/caii/features/main/2014/03/14/feature-01;
11. Государство поддерживает неправительственные организации, http://www.gezitter.org/interviews/34994_gosudarstvo_podderjivaet_nepravitelstvennyie_organizatsii/;
12. Джоомарт Оторбаев высоко оценил деятельность НПО в Кыргызстане, http://kant.kg/2014-05-21/dzhoomart-otorbaev-vyisoko-otsenil-deyatelnost-npo-v-kyirgyizstane/;
13. Западные НПО и их влияние на внутриполитическую обстановку в стране, http://easttime.ru/analytics/kyrgyzstan/zapadnye-npo-i-ikh-vliyanie-na-vnutripoliticheskuyu-obstanovku-v-strane/8213;
14. Иностранные агенты в Кыргызстане не хотят быть в законе, http://delo.kg/index.php/2011-08-04-18-06-33/6238-inostrannye-agenty-v-kyrgyzstane-ne-khotyat-byt-v-zakone;
15. Источники финансирования НПО в Кыргызстане на 82% состоят из пожертвований и грантов частных лиц, — правозащитница Т.Исмаилова, http://www.kchr.org/modules.php?name=News&file=article&sid=6979;
16. Казахстан примет новый закон о НПО, http://news.mail.ru/inworld/kazakhstan/politics/19732659/;
17. Развитие неправительственных организаций в России, http://www.pvlast.ru/archive/index.362.php.