«Сегодня между политическими элитами и электоратом выстроилась стена недоверия, толщиной в несколько лет. Эту стену трудно пробить: программы, идеи, мысли уже не доходят до и не воспринимаются избирателями», – наиболее важным тенденциям в динамике местных выборов Кыргызстана посвящен материал, написанный специально для cabar.asia, политологом Асель Доолоткельдиевой.
27 марта 2016 года прошли выборы депутатов в 22 аильных и 6 городских кенешей Нарынской, Баткенской, Иссык-Кульской, Джалал-Абадской, Чуйской и Ошской областей, в которой местную власть оспаривали около 900 кандидатов. Результаты этих выборов показывают интересные тенденции, некоторые из которых являются прямым продолжением динамик, заложенных парламентскими выборами 2015 года. Вторые по счету парламентские выборы после конституционных изменений представляли собой особенную важность для новой полу-парламентской системы Кыргызстана. Как лакмусовая бумага, они должны были стать проверкой для пропорциональной многопартийной системы и для партий как основных субъектов реформ.[1] Какие же самые важные тенденции хотелось бы обсудить в этой статье?
Через призму выборов можно выделить четыре основных индикатора, которые могут определить нашу политическую систему как еще не совсем закрытую, хотя она движется в этом направлении. Первый индикатор полуоткрытости системы – это существование политической конкуренции, которая задает здоровый ритм для развития общества. Но как мы видим из опыта выборов 2015 и 2016 гг., эта конкуренция стала ограничиваться пределами финансово-обеспеченных элит, что может привести к олигархической модели управления. Вторым индикатором является динамичность политических процессов, которую мы могли наблюдать перед и во время выборов. Это и слияние организаций, укрупнение, и распад партий перед парламентскими выборами 2015 года. Даже составление предвыборных партийных списков для местных выборов 2016 года оказалось динамичным процессом, в котором разные неформальные сети внутри партий схлестнулись за контроль в городах. Например, предвыборный список «СДПК» оказался мозаичным результатом борьбы между несколькими Ошскими «кланами» внутри партии. Однако, эта динамичность протекает на неформальном уровне политики, что характеризует нашу систему как полу-открытую и неподконтрольную общественности. Третьим индикатором является непредсказуемость исхода выборов: так, по не совсем понятным причинам некоторым «новым» силам было дозволено стать частью системы. Поэтому такая непредсказуемость является лишь частичным допущением. И последний индикатор — это коррупционность выборов, которая ставит под удар саму открытость политического состязания и предыдущие индикаторы полуоткрытости системы.
Динамика местных выборов 2016 г.
Чтобы осветить эти тенденции, рассмотрим непосредственно результаты местных выборов. В городской кенеш «второй столицы» страны на смену Мырзакматовской «Улуттар Биримдиги» пришла «СДПК» с 30,61% голосов. Ее сопровождают «Кыргызстан» (15,73%), неизвестная «Мекеним Кыргызстан» (11.89%), «Республика-Ата-Журт» (9.74%), «Бир Бол» (8.52%) и «Онугуу-Прогресс» (8.08%). В Караколе, как и ожидалось, «СДПК» (13.99%) потеснила динамичная местная партия «Табылга» (28.51%), которая баллотировалась в 2012 году как группа избирателей. Кроме них, в новый состав горкенеша столицы Иссык-Кульской области вошли «Кыргызстан» (10.25%), «Республика-Ата-Журт» (8.89%) и «Онугуу-Прогресс» (8.31%). В другом иссык-кульском городе Балыкчи «СДПК» оказалась на непочетном четвертом месте (11.11%), уступив партии «Замандаш-Современник» (20.87%), которую, видимо, еще рано списывать со счетов. Неизменные «Кыргызстан» (13.42%), «Республика-Ата-Журт» (11.25%) и «Онугуу-Прогресс» (9.46%) также получили мандаты в новом составе.
В одном из крупнейших городов Чуйской области Токмоке победителем выборов стала СДПК (36.75%). Вместе с ней в новый состав прошли «Кыргызстан» (20.03%), руководитель которой был прежде мэром этого города, местная Партия справедливости и развития «АК» (11.79%) и «Республика-Ата-Журт» (10.45%). В другом городе Чуйской области Кемине выборы выиграла опять-таки «СДПК» (35.74%). Кроме нее, мандаты получили «Республика-Ата-Журт» (17.42%), «Замандаш-Современник» (10.13%), «Онугуу-Прогресс» (8.50%) и «Улуу Кыргызстан» (8.37%). В городе Майлуу-Суу Джалал-Абадской области победительницей оказалась партия «Республика-Ата-Журт» (40.21%), что неудивительно при ближайшем рассмотрении географического распределения голосов партии. «Республика-Ата-Журт» заняла здесь первое место еще на парламентских выборах 2015 года. За ней следуют «СДПК» (37.98%), «Онугуу-Прогресс» (9.97%) и «Ата Мекен» (7.91%).[2]
По результатам этих выборов можно отметить преемственность нескольких немаловажных тенденций, заложенных парламентскими выборами. Во-первых, отмечается тенденция к консолидации участников выборов, хотя число участвующих в выборах партий остается пока высоким. Так, если в уходящих составах горкенешей Каракола и Токмока были представлены 6 партий и 14 групп избирателей, 6 партий и 10 групп избирателей соответственно, то в этот раз эти цифры намного меньше – по 13 и 12 партий соответственно. Однако спад диверсификации политических сил произошел не благодаря укрупнению партий, или началу формирования электората, или высокой пассивности граждан (явка избирателей ранжировалась от 52 % в Балыкчи до 61,5% в Токмоке). Это происходит из-за сокращения числа субъектов избирательного состязания (законодательство исключило например группы избирателей) и постепенного сужения политического поля в пользу устоявшихся игроков.
Во-вторых, несмотря на тенденцию сужения политического поля, продолжают появляться и даже укореняться “местные” в географическом понимании партии. Феномен местных партий довольно таки распространен, потому что зачастую именно местные политические образования лучше всего знают и представляют нужды местных сообществ и, соответственно, пользуются их поддержкой. В этом году такими местными партиями стали «Табылга», «Мекеним Кыргызстан» и партия справедливости и развития «АК». Конечно, в общем объеме число местных партий не так велико, так как местные лидеры предпочитают все же интегрироваться в существующие политические структуры, особенно те, которые имеют шанс заполучить доступ к власти. Поэтому, наряду с демократическими «низовыми» процессами (grassroots), местные партии могут также представлять элитные интересы. Например, если «Табылга» заслужила свою победу за счет тесной работы с избирателями (найму агитаторов она предпочитает технологию «от двери к двери») и активной политической борьбы внутри кенеша с 2012 года, то третье победное место ранее никому неизвестной местной партии «Мекеним Кыргызстан» в Оше вызывает, по крайней мере, интерес.
В-третьих, любопытны динамики внутри самих партий. Интересно было узнать, что партия «Замандаш-Современник» не канула в лету после внутреннего раскола истеблишмента, произошедшего накануне парламентских выборов. Видимо, ее региональные сети еще дееспособны, раз она смогла взять два из шести городских кенешей. Далее из результатов, которые показала одна из старейших партий «Ата-Мекен» (на данный момент она прошла только в один горкенеш), видно неуклонное понижение ее популярности по всей республике, которое началось в 2010 году. Новая партия «Кыргызстан», на удивление многим экспертам, ранее оценивавших данную партию как «разовый» партийный проект, показала, что ее лидеры имеют более долгосрочные цели. Отныне о разовости или неразовости процессов в нашем политическом поле будет сложно судить. Что касается партии власти, то, как мы видим, административный ресурс уже не способен обеспечивать ей безоговорочную победу на выборах — теперь все решают деньги. Из данных динамик следует, что регионы являются на действующий момент более конкурентными, чем столица и не все протекающие там процессы подконтрольны власти.
Наконец, еще одной чертой местных выборов стало использование в них масштабного подкупа голосов. В условиях, когда вход и в без того узкое политическое поле обусловлен доступом к административному и финансовому капиталам, мы получаем высокую конкуренцию среди установленного порядка игроков. К сожалению, вход в такое поле становится закрытым для новых сил, молодых политиков и низовых движений. Это стало явным на примере новой партии «Демократ», созданной молодыми профессионалами и предпринимателями либерального толка. Желая остаться верной своим демократическим принципам, эта партия отказалась от подкупа избирателей и не смогла пройти избирательный порог, набрав около 4000 голосов в Оше. Наблюдая за их провалом, многие молодые партии сегодня задаются вопросом: стоит ли придерживаться демократических принципов, если остальные участники играют по другим правилам игры? Другими словами, пять лет спустя после конституциональной реформы, насколько выборы остаются инструментом открытой политической борьбы и сменяемости элит? О том, как сложились предпосылки для такой ситуации может рассказать наше полевое исследование.
Слабая институционализация партий
Осенью 2014 года мы провели полевое исследование, о том как партии развиваются после становления парламентской системы и как они готовятся ко вторым выборам. Хотя мы не романтизировали новую систему стимулов и ограничений для партий, мы все же надеялись, что при пропорциональном многопартийном управлении у партий возникнут новые импульсы для институционализации их деятельности. Нам казалось, что именно институционализация позволит партиям выстоять жесткую конкуренцию в долгосрочной перспективе – напомню, что в 2010 году в выборах участвовали 29 партий, а в 2015 — 14. С такой гипотезой мы провели опросы среди местных членов партий и местных депутатов в семи региональных городах страны.[3]
Однако, за год до выборов мы увидели, что за исключением нескольких партий местные ячейки даже не начинали предвыборную деятельность в регионах, а ячейки некоторых партий даже не были сформированы. Переход местных выборов на пропорциональную систему также не стал основой для институционализации партийной политики в регионах. Эта слабая институционализация, которую мы наблюдали и обсуждали с местными партийцами, заключалась не просто в отсутствии базовых атрибутов партий как постоянные штабы и программы, но и в отсутствии местной структуры принятия политических решений и связей с центральным аппаратом.
Например, члены партий «Республика» и «Ата-Журт» не были осведомлены о надвигающемся союзе своих лидеров. Тот факт, что слияние партий не стало объектом дискуссии с вовлечением региональных делегатов вызвал вспышки возмущения соответственно в Таласе и Джалал-Абаде. Даже члены партии власти «СДПК» страдали от не выстроенной системы коммуникаций с центром и жаловались на неопределенность и туманность партийных планов, связанных в первую очередь с тем, что в центральной иерархии правит неформальная, закрытая, политика.
Кроме «СДПК» все остальные партии, представленные в ЖК, страдали от внутренних расколов. Если после отставки О. Бабанова, «Республика» растеряла свои «южные» лидерские сети, то у «Ата-Журта» возникли проблемы даже в родном Джалал-Абаде, не говоря уже об Ошской области, влияние в которой всегда принадлежало бывшим со-партийцам Камчы Ташиева. У новых партий «Онугуу Прогресс» и «Бир Бол» представленность существовала лишь в южных областях, [4] тогда как про партию «Кыргызстан» никто не слышал еще за несколько месяцев до выборов.
На фоне такой картины частичным исключением являлись лишь «Ата-Мекен» и «Замандан-Современник». Партия «Ата-Мекен» традиционно выделяется среди других партий большей включенностью своих региональных старопартийцев в политическую деятельность. Региональные представители именно этой партии больше всего были осведомлены о законотворческой деятельности своего центрального аппарата. Что касается партии «Замандан-Современник», то здесь поразила именно самостоятельность ее региональных сетей и их хорошая координация с центром.
Однако если вернуться к слабой институционализации большинства партий, именно эта проблема легла в основу введения таких технологий как подкуп голосов осенью 2015 года. Иначе как новым партиям можно было бороться с теми, у кого уже имелись маломальские региональные сети поддержки? Однако использование нечестного способа одними создало замкнутый круг и для других: другим партиям также «пришлось» пойти на подкуп, если чтобы не заполучить новый электорат, то хотя бы сохранить старый. В научной статье с Александром Волтерсом автор считает, что монетизация и коммерциализация партийных списков стали новой технологией, которая обеспечила новые и старые партии возможностью обзавестись в короткие сроки клиентскими сетями и выиграть выборы.[5]
Выборы в Ошский городской кенеш: открытость политической борьбы?
В довершении этого анализа хотелось бы более подробно остановиться на подкупе избирателя, который создает мощные риски в дополнении к слабой институционализации партий.
В предвыборной гонке за городской кенеш во втором по значимости городе страны больше всего удивило отсутствие активной агитации граждан, хотя за влияние в городе боролись 13 партий. Борьба между партиями велась, но сколько не за избирателей, а за партийные списки. Так, все более или менее значимые персоны города были уже разобраны и мобилизованы в пользу партии власти. Если в ее отборном списке красовались руководители местных ведомств с большим штатом как «Тазалык», «Ош Электро», «Кыргыз Телеком», «Городская онкология», не считая преподавательского состава местных ВУЗов и действующих депутатов, то остальным партиям повезло меньше.[6] Помимо этой борьбы за кандидатов, однако, не было заметно активной работы с избирателями. На вопросы о том, как же партии смогут «добыть» проходные 5000 голосов за оставшиеся десять дней, опрошенная женщина-агитатор ответила: «Партиям больше не надо пыхтеть как раньше; они появятся за два дня до выборов и выкупят необходимые голоса». Этот сложившийся опасный прецедент подтвердили и местные независимые наблюдатели от ассоциации «Таза шайлоо» и «Коалиции за демократию».[7] По данным «Таза шайлоо», больше всего попыток подкупа избирателей было зафиксировано в Оше и Токмоке.[8] О случаях подкупа также заявил и сам глава ЦИК Туйгунаалы Абдраимов.[9]
Подкуп голосов в нашей республике осуществлялся всегда, в его неформальной и непрямой форме. В условиях Кыргызстана непрямой подкуп осуществлялся в последнее время через «инфраструктурные проекты» и меценатство: путем обеспечения целых кварталов лотками, трансформаторами, бесплатной медицинской помощью и сдачи в дешевую аренду тракторов. Однако, переход к прямому денежному подкупу в преддверии парламентских выборов является новым негативным витком развития национального парламентаризма.
Некоторым элитам удобно объяснить «продажность» электората его нищетой. Однако, продаваемость голоса, на наш взгляд, связаны с другими политическими кризисами. Сегодня основные политические признаки как национальные лидеры, их ценности, устойчивость их поведения во времени и партийные программы не посылают сигналов, которые позволили бы электорату раскодировать политические реалии. Они больше не служат ориентирами, которые помогают обществу осмыслять происходящие политические события, связывать процессы между собой, делать выводы и самое главное определять свой политический выбор. В тщетных попытках осмыслить стремительно видоизменяющуюся и в то же время пустую политику, многие избиратели отрекаются от политики и соответственно от выборов. При этом их одолевает конфуз, фрустрация и злоба.
Тогда почему же монетарная транзакция или так называемая продажность электората нас так удивляет и даже коробит? Среди всей этой какофонии партийных программ, лидеров и лозунгов, только монетарная транзакция – проста и понятна. «Я тебе – 1000 сомов, ты мне – свой голос. Я тебе – 5000 сомов, ты мне – 5 голосов членов твоей семьи». А какие еще способы реагирования на пустую политику остались у электората? Вотум недоверия? Он уже давно озвучен. Протест? Но что он даст? Поэтому вместо того, чтобы осуждать избирателя в его циничности, лучше посмотреть на продажу голоса как на еще один виток недоверия к политической системе.
Выводы
Сегодня между политическими элитами и электоратом выстроилась стена недоверия, толщиной в несколько лет. Эту стену трудно пробить: программы, идеи, мысли уже не доходят до и не воспринимаются избирателями. Только те партии, которые обещают отремонтировать подъезд и починить крышу, проходят своего рода временный «фейс-контроль», до очередных выборов. Однако, практика подкупа избирателя очень опасна, так как она нивелирует попытки других партий, ориентированных на долгосрочное и устойчивое строительство своего членства и организации. Она сводит на нет усилия таких политических старожил как «Ата-Мекен», которая получила куда более скромные результаты, чем «скороспелка» «Кыргызстан». Таким образом, мы будем еще долго ждать институционализацию партий и формирование электората по идейным и программным контурам. Подкуп также может стать мощным препятствием для новых партий и молодых политиков, у которых есть прогрессивные политические идеи, но скудные финансовые возможности.
Подкуп избирателя, который был применен на парламентских выборах 2015 года и местных выборах 2016 года, смешал все карты и перевернул те процессы, которые были запущены демократическими реформами после событий 2010 года. Как теперь пойдут дальше эти процессы –сказать сложно. Возможно, подкуп голосов является явлением переходным в тех пост-коммунистических странах, в которых гиперконкуренция среди олигархических элит еще не полностью отрегулирована общими правилами игры. Многое в Кыргызстане будет зависеть от того, получит ли данный опасный прецедент осмысление на самом высоком уровне и возьмет ли на себя политическую ответственность элита. А пока этого не сделано, никто не осмелится предсказать с уверенностью потенциал и будущее развитие партий. И следующие президентские выборы только подхлестнут существующую конкуренцию среди элит и, соответственно, использование грязных технологий.
Использованная литература:
[1] E. Huskey and D. Hill, “Regionalism, personalism, ethnicity, and violence: parties and voter preference in the 2010 parliamentary election in Kyrgyzstan”, Post-Soviet Affairs, 29:3, 2013.
[2] В статье отражены предварительные данные ЦИКа. ЦИК не предоставил окончательные результаты выборов в процентном измерении http://www.shailoo.gov.kg/LOCAL_ELECTION_2016_MARCH/
[3] Более подробно ознакомиться с исследованием можно по ссылке: “Развитие партий и предвыборная ситуация в регионах. Взгляд региональных представителей партий”, http://www.nisi.kg/ru-researchesinkg-1375
[4] Результаты получены путем компилирования данных, запрошенных в ЦИКе и в аппаратах городских кенешей. Отметим, что результаты выборов в городские и сельские кенеши 2012-2014 не доступны на официальной сайте ЦИКа. ЦИК также не располагает информацией об изменениях в составах депутатах, что осложняет научные исследования в этом направлении.
[5] Asel Doolotkeldieva & Alexander Wolters, “Uncertainty Perpetuated? The Pitfalls of a Weakly Institutionalized Party System in Kyrgyzstan”, Central Asian Affairs, forthcoming.
[6] http://turmush.kg/ru/news:283145
[7]http://coalition.kg/images/news/pdf/2016/Предварительное%20заявление%20по%20местным%20выборам%2027%20марта%202016_Рус.pdf
[8] http://www.tazashailoo.kg/web/index.php?act=view_material&id=2121
[9] http://knews.kg/2016/03/27/byli-sluchai-podkupa-izbiratelej-glava-tsik/
Автор: Асель Доолоткельдиева, политолог (Кыргызстан, Бишкек)
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции cabar.asia