«Власть силовыми мерами сможет лишь отсрочить на краткосрочный или среднесрочный период массовые протесты народа. Ограничение гражданского, политического участия в системном поле, в конце концов, приводит к подключению внесистемных – радикальных путей политической артикуляции», – в статье, специально для cabar.asia, политолог Талгат Мамырайымов предпринимает попытку прояснения, раскрытия потенциала, перспектив и рисков казахстанского протестного движения.
Факторы и социальный контекст протестов
Недавно в Казахстане состоялся ряд довольно резонансных событий, включающих в себя митинги, теракт в Актобе, которые позволили многим усматривать риски возникновения в стране масштабных и кровавых протестов. Прошедшие митинги свидетельствуют о наличии высокого уровня протестных настроений в Казахстане, в основе которых находятся в первую очередь социальные проблемы.
Поправки в земельный кодекс стали катализатором этих выступлений, неким последним рубежом для некоторых простых казахов, в том числе по причине солидарности с крестьянами. Ведь для множества наших сельчан, имеющих родственников в городах, земельный надел, взятый в аренду у государства, является ключевым источником пропитания, поскольку в аулах для них нет другой работы, помощи от государства. Словом, земельный вопрос обнажил ужасающий характер социальной несправедливости в беднейших слоях казахстанского общества, представители которых приняли активное участие в указанных протестных акциях. Наши крестьяне не понаслышке знают, что социальное неравенство в Казахстане обеспечивается коррупцией госаппарата. Как указал экономист Ж. Ахметов, чуть больше 700 тыс. человек в личных подсобных хозяйствах на 0,3% от всех сельхозугодий производят 45,75% валового выпуска сельскохозяйственной продукции. В то время как на гораздо большей площади подобной земли крупные землевладельцы, с помощью значительных государственных дотаций, обеспечивают другую часть валового выпуска сельскохозяйственной продукции[1].
Казахстанские власти часто заявляют о высоких уровнях ВВП на душу населения в республике (например, в 2013 и 2014 гг. – 13 611,5 и 12 601,7 долларов США). На самом деле высокие доходы имеют не все казахстанцы. Коэффициент Джини в Казахстане, согласно оценкам независимых экспертов, в несколько раз превышает официальные данные. Проиллюстрируем это на цифрах. В период 2010-2014 гг. среднедушевые номинальные денежные доходы населения составили 38779, 45936, 51594, 56235, 62007 тенге в месяц, соответственно. За 3-й квартал 2015 года этот показатель составил 67918 тенге (около 252 доллара США по курсу на тот период) [2]. На фоне роста цен на все группы товаров реальные денежные доходы казахстанцев в декабре 2015 г. уменьшились на 7,8% по сравнению с декабрем 2014 г. В ходе кризиса 2009 г. реальные денежные доходы казахстанцев сократились лишь на 3,1% [3].
В настоящее время в Казахстане, особенно в ряде сельских районов некоторых областей, не менее 75% населения имеет доходы ниже среднего уровня, являются крайне бедными, или находятся вблизи этого порога. Следует отдельно указать, что сейчас существенно ухудшился жизненный уровень многих казахстанских внутренних трудовых мигрантов, количество которых в Казахстане достаточно внушительно (в диапазоне 1-2 млн. человек, в зависимости от сезонов работы). Как показывает мировая практика, если расходы на арендную плату превышают 30-35% всех расходов, то тогда очень мало остается средств на достойное питание, образование и отдых [4]. Тогда как большинство внутренних мигрантов тратят на арендную плату гораздо больше половины заработка.
Горизонтальная мобильность молодых казахстанцев в поисках, например, более хорошей работы нередко ограничивается именно властями. В частности, за отсутствие прописки по месту жительства на заработках в крупных городах можно заполучить штраф, а в некоторых случаях полиция может и задержать «для выяснения вашей личности». Власти, по сути, не работают над обеспечением трудовой миграции из села в города. В итоге ложная урбанизация (с превышением спроса на рабочую силу) не только создает нагрузку на социальную сферу городов, но и является одним из направляющих векторов пауперизации значительного количества казахстанцев. При этом главным ограничителем как вертикальной, так и горизонтальной мобильности в Казахстане, выступает социальная закрытость высших слоев казахстанского общества, практически не пропускающих в свою когорту, свои проекты представителей других социальных групп. Вдобавок подавляющее большинство молодых казахстанцев не имеет необходимых для перемещений по социальной лестнице вверх ресурсов (социального капитала как совокупности выгодных связей, времени, средств на качественную профессиональную подготовку). Большинством казахстанцев сильно переживается (чаще – латентно) невозможность самореализации ввиду отсутствия ресурсов, возможностей.
В результате среди них развивается абсолютная и относительная депривация в отношении представителей правящей элиты и аффилированных с нею кругов. Современное казахстанское общество только проходит первую социальную стратификацию в своей новейшей истории. Тем самым есть очень высокий уровень депривации у тех, кто видит, как на его глазах за счет коррупции государственных средств некоторые становятся богатыми, не имея для этого каких-либо выдающихся качеств, или вовсе не обладая ими, в том числе морально-этическими. Поэтому неудивительно, что в ходе недавних митингов звучали требования социально-экономических и политических перемен, многие простые казахи часто говорили “Көтеріліс болып жатыр” (Происходит восстание). Как мы знаем, восстание по своей сущности – это острый протест против социальной несправедливости.
Протестный потенциал и парадокс Лапьера
Обычно протесты имеют успех, то есть, приводят к кардинальным переменам, преимущественно при наличии в их основе значительного количества организованных групп, финансовых, информационных ресурсов. Не думается, что все это есть у сегодняшних протестующих в нашей стране. К тому же большая часть простых казахстанцев уже привыкла переносить низкий уровень жизни и удовлетворяться обеспечением бытового минимума. Наш народ миролюбив, терпелив и привык следовать старой казахской формуле стабильности «Ел аман, тыныш болсын» (Пусть в народе будет спокойствие и здоровье). Оттого-то практически все современные протестные митинги в Казахстане были немногочисленными, не имели в своем составе хорошо организованные группы. Социологические опросы говорят о большом потенциале протестного движения в нашей республике, о готовности довольно значительного количества казахстанцев выступить с открытыми протестами. Но на практике протестующих – в разы меньше. В этом примере мы имеем дело с ярким проявлением парадокса Лапьера и практическим правилом того, что «от недовольства до протестов и от протестов до организованных политических выступлений дистанции весьма значительные»[5].
Однако сегодняшние протестные выступления по своему характеру отличаются от предыдущих потому, что отражают устойчивое народное социальное недовольство, неприятие сложившегося социального уклада. В данном контексте прошедшие митинги являются одним из проявлений коллективного поведения, складывающегося «из поступков, которые люди совершают, чтобы достичь общей цели – устранить несправедливость, существующую в обществе» [6]. В таких обстоятельствах дальнейшее ухудшение социально-экономического климата (серьезный рост цен на основные товары, в особенности на продовольствие; рост тарифов и др.) может вызвать развитие радикальных протестных настроений в казахстанском обществе. Социально-экономическая ситуация в нашей стране в ближайшее время будет только ухудшаться. Даже согласно официальной статистике, Казахстан на данный момент находится в рецессии со снижением ВВП за I квартал на 0,2%, инфляция составила 15,4%, а розничный товарооборот упал на 2,3%. Более того, некоторые экономисты полагают, что нашей экономике грозит стагнация[7].
Перспективы и уровни протестного движения
Протестные настроения в нашем обществе зачастую обусловлены социально-психологическими проблемами. Социальные неурядицы казахстанцев в большинстве случаев приводят к распространению среди них разных психологических расстройств (неврозы, депрессии и пр.), преступности, наркомании, алкоголизма (стремление «забыться»). В данный момент около 25-30% казахстанцев живет на грани скрытого суицида, поскольку у них практически отсутствует вера в хорошее будущее. Выдающийся психолог А. Асмолов считает, что человек строит, ощущает настоящее, как реализацию образа будущего [8, c.18]. Следовательно, отсутствие веры в хорошее будущее приводит к потере интереса к жизни, нити ее смысла, высокому уровню социального пессимизма, готовности к острым протестным выступлениям. Несмотря на рациональные мотивы, связанные со страхом потери земли, в недавних протестах проявились и социально-психологические феномены, скажем, в Кызылорде, когда молодежь камнями закидывала силовиков, что отражает порядочный уровень раздражения, неартикулированного протеста в отношении деятельности властей. Этот факт указывает на большой революционный потенциал в духе положений Г. Лебона, считавшего, что революция как наиболее разрушительная форма массового протестного поведения является проявлением массовой истерии, триумфа иррациональности [9, c. 85].
Казахстанские власти своими непропорциональными силовыми мерами способствуют расширению круга протестующих, протестно настроенных людей. Сегрегация, ущемление социальных прав аульчан, внутренних мигрантов в крупных городах практически уже сформировали в их среде отношение к власти, силовикам, как основному источнику своих социальных проблем. В данном контексте новое земельное законодательство может являться символом, или непосредственным актом покушения властей на устои традиционной аульной, сельской жизни. Необходимо отметить, что в казахстанской экспертной среде широко распространено мнение о том, что крестьяне не смогут быть движущей силой протестного, радикального социального движения в Казахстане. Некогда тот же В.И. Ленин и его окружение думали таким же образом. Между тем в прошлом веке крестьянство сыграло одну из ключевых ролей в совершении большинства революций. В нашей стране сейчас тоже созревают условия того, что, возможно, именно крестьяне, выходцы из аула станут ядром протестных выступлений.
Американский социолог Д. Янкелович обосновал наличие двух уровней, градаций протеста. На первом из них выступления людей в своем базисе направлены против определенных аспектов государственной политики с ожиданием от властей исправления ситуации. Вторая градация протеста является отражением абсолютной потери веры в улучшение обстановки действующей властью и влечет за собою масштабные бунты, поджоги, погромы[10]. Следуя Д. Янкеловичу, можно считать, что сейчас подавляющая часть протестных масс в Казахстане все еще надеется на уступки со стороны государства, правящей элиты в пользу их требований, пожеланий и чаяний.
Кроме того, большинство протестующих в нашей стране пока опасаются вступать в прямой конфликт с силовыми структурами. Местами есть небольшая масса уже готовая к острым столкновениям с властями, как это частично произошло в Жанаозене, Кызылорде. Но и эта часть еще не готова перейти к масштабным столкновениям с силовиками. Некоторые казахские крестьяне уже сейчас полагают, что могут остаться без земли, но мотивов к ожесточенному сопротивлению властям у них нет. Они настроены на привычную для сельчан трудовую миграцию в крупные города, чтобы пережить этот кризисный период. По-иному, потеря земельного надела для них еще не является решающим мотивом для острых протестных выступлений, наперекор применению властями силы. К довершению всего, значительное количество казахстанцев работают в бюджетных организациях и посему зависят от государственного аппарата.
Выводы
Тем не менее, представляется, что власть силовыми мерами сможет лишь отсрочить на краткосрочный, или среднесрочный период массовые протесты народа. В свое время Ч. Тилли показал, что протестные социальные движения получают расцвет и необходимый импульс тогда, «когда у людей отсутствуют институциональные формы выражения своего мнения, либо когда власти выступают с прямыми репрессиями» [9, c. 577].
В Казахстане сейчас разворачивается приблизительно такая ситуация, раз люди, несмотря на запреты, угрозы, выходят на митинги. Так мы можем стать свидетелями массовых протестов, но для этого нужен серьезный мотив. И он может появиться из-за кровавого разгона мирного митинга, или состояния невозможности терпеть невыносимые условия жизни. При кровавом исходе какой-либо из протестных демонстраций может включиться гневный, яростный ответ протестующих, если учитывать казахскую внутреннюю природу. Казахи редко применяют чрезмерные силовые действия, особенно против своих сородичей, соплеменников, которых много и среди силовиков. Но если последние прольют кровь казахов, то есть высокая вероятность того, что тогда может быть мощное кровавое народное восстание.
Действия Акорды (президентской власти) даже в среднесрочном промежутке обречены на провал. Согласно Ч. Джонсону, одно нарушение равновесия общества в конечном итоге приводит к возникновению революции [9, c. 574]. В казахстанском обществе как раз наблюдается такое состояние. При подобных обстоятельствах народ начинает «слушать новых лидеров, обещающих социальные изменения» [9, c. 575]. Апрельский митинг в Атырау продемонстрировал, что в Казахстане стали появляться такие независимые, народные лидеры. Ограничение гражданского, политического участия в системном поле, в конце концов, приводит к подключению внесистемных – радикальных путей политической артикуляции. Сейчас у многих простых казахстанцев наблюдается подсознательная готовность к протестным выступлениям с возможными кровавыми жертвами, так как они потеряли веру в будущее. В любом закрытом обществе ограничение ресурсов, возможностей, социальной мобильности для определенных групп рано или поздно приводит к тому, что эти люди начинают стремиться изменить несправедливый социальный порядок силовыми методами.
Список использованных источников
- Мозговой Штурм: Земельный вопрос. Страна великой пустыни или цветущих садов? // http://exclusive.kz/mozgovoj_shturm_zemelnyj_vopros.html
- Официальная статистическая информация > Оперативные данные (экспресс информация, бюллетени) >Уровень жизни населения // http://www.stat.gov.kz
- А. Есеналина. Доходы казахстанцев упали ниже уровня кризиса 2009 года // http://lsm.kz/dohody-kazahstancev-upali-nizhe-urovnya-krizisa-2009-goda
- Александр Калинин: Цены на социальное жилье в Казахстане сильно завышены // http://radiotochka.kz/10334-aleksandr-kalinin-ceny-na-socialnoe-zhile-silno-zavysheny.html
- Н. Попов. Протестные настроения россиян // http://www.ria-stk.ru/mi/adetail.php?ID=50176
- Люди принимают участие в коллективных действиях, даже если не верят в их эффективность. // https://postnauka.ru/talks/36241#!
- К. Абылгазина Поздравляю, мы официально вошли в рецессию // http://lsm.kz/pozdravlyayu-my-oficial-no-voshli-v-recessiyu
- А.Г. Асмолов, М.С. Гусельцева. Кому и как разрабатывать методологию психологии? Интервью // Сибирский психологический журнал. – 2015, № 55 – с. 6-45
- Э. Гидденс. Социология. – М.: Эдиториал урсс, 1999. – 704 с.
- Н. Попов. Почем бунт лиха? // Новая Газета – № 69 от 1 июля 2009 г.
Автор: Талгат Мамырайымов, политолог (Казахстан, Астана)
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции CABAR.asia